1 сентября 1944 г. П.Н. Краснов известил германский главный отдел рабочей силы в ответ на запрос от 11 августа, что казаки размещаются в выделенной им области расселения на Адриатическом побережье: «Первые воинские казачьи формирования уже высадились на него, другие находятся на пути туда. Территория будет освобождена от банд, и тогда на эту территорию прибудут для поселения небоеспособные казаки и казачьи семьи»[1121].
7 октября германский посол в Италии сообщил в МИД, что, по его мнению, надежды Розенберга и Гиммлера на создание из казаков силы для борьбы с партизанами оказались оправданными. Правда, казаки не признают приказов и вообще каких-либо документов от немцев, а слушаются лишь своих командиров. В другом письме от 18 октября посол отмечал, что 100 рядовых и два казачьих офицера все же перешли к итальянским партизанам[1122].
На 30 сентября численность Казачьего Стана составила 15 590 человек, в том числе 8435 гражданских лиц (включая стариков, женщин и детей) и 7155 военнообязанных, составлявших семь пеших полков и один конный. В октябре – ноябре к ним присоединилось еще более 6700 военнослужащих (в составе трех полков). На 9 ноября в Италии было уже 11 308 строевых казаков и 10 518 невоеннообязанных лиц. Пополнения Стана продолжались и в дальнейшим, по состоянию на 20–28 апреля 1945 г. его численность составляла 36, 1 тыс. человек, в том числе 18 400 рядовых, унтер-офицеров и офицеров, а также 17 700 гражданских лиц. Из 1653 офицеров 1369 составляли бывшие граждане СССР и белоэмигранты[1123].
Одним из источников пополнения являлась деятельность созданного в начале сентября 1944 г. Резерва казачьих войск, начальником которого был назначен еще один ветеран гражданской войны генерал-лейтенант Андрей Григорьевич Шкуро. На допросе в 1945 г. он показал, что за восемь месяцев направил в Италию до 7 тыс. человек, главным образом стариков, женщин и детей на жительство в казачьих станицах. Кроме того, в Карнии было размещено около 5 тыс. военнослужащих Кавказской кавалерийской дивизии СС под командованием полковника К.К. Улагая, а затем генерал-лейтенанта Султан-Гирея Клыча, и два отдельных северо-кавказских полка, общей численностью 5570 человек. Видимо, включая их в численность населения Стана, некоторые итальянские ученые считают, что казаков было 40 тыс., а с мирными жителями до 60 тыс., и называют это образование казачьей армией[1124].
Первоначально отряды казаков несколько недель пробыли в районе г. Джемона (где разместился штаб походного атамана) на своих подводах. Здесь они подверглись бомбардировке англичан, причем около крепости Озоппо осколком бомбы был убит священник Димитрий Войников. Со 2 октября по начало ноября шесть казачьих полков участвовали в крупной антипартизанской операции против трех гарибальдийских бригад, которые в результате понесли тяжелые потери и были оттеснены в Карнийские Альпы.
В дальнейшем лишь небольшая часть казаков осталась в Джемоне, Озоппо и Амаро; 13 октября основной контингент их прибыл в городки Толмеццо, Алессо и Кадалезе. Донские станицы расположились в Алессо и четырех близлежащих селениях, кубанские – на полпути между Алессо и Толмеццо, а терские – в двух километрах западнее Толмеццо. Небольшие группы казаков разместились в Казарсе, Буйе, Майано, Сан-Даниеле, Чивадалезе, а кавказцы – немного севернее, их «ставка» находилась в Палуцце.
После многомесячных скитаний у казаков появилась надежда, что наконец-то они прибыли на место, где смогут обосноваться надолго и даже устроить по своим представлениям Казачью землю. С осени 1944 г. в Карнии стал выходить одноименный журнал «Казачья земля». Итальянские городки были переименованы в станицы, а центр казачьих поселений – Алессо – в Новочеркасск, главную площадь этого города назвали именем атамана Платова, а одну из главных улиц – Балаклавской. При этом из некоторых городков, перед передачей их казакам, немецкие оккупационные власти выселили местных жителей по подозрению в помощи партизанам, так, в Алессо из итальянцев были оставлены только пекарь и переводчик.
На конфискованных земельных участки казаки выращивали привычные им овощи, постепенно наладились и другие сферы быта. В течение шести месяцев были открыты: сапожные, портняжные, автомобильные мастерские, ремесленные цехи, 3 столовых, магазины, базары, 2 гостиницы, больницы, аптеки, отдел социального обеспечения, казачий банк, семиклассный кадетский корпус, военно-ремесленная школа на 180 учащихся, войсковая гимназия на 267 учеников, женская школа на 46 учениц, 6 начальных и церковно-приходских школ на 468 учащихся, 8 детских садов, 5 ясель, библиотеки т. д.[1125]
Для подготовки офицерских кадров из молодежи в мест. Вила Сантина организовали 1-е Казачье юнкерское училище под командованием полковника Медынского в составе 428 человек и школу «Атаман» из 120 учащихся. Кроме того, в мест. Цветль был сформирован офицерский резерв из 400 человек, инструктором по строевой подготовке которого в январе 1945 г. назначили подполковника А.М. Протопопова, с марта коменданта штаба Казачьего Стана в чине полковника. В целом на базе Стана планировалось создать 2-й Казачий корпус из нескольких дивизий, но осуществить это намерение не успели.
Осенью 1944 г. в каждую станицу или округ был назначен священник. Богослужения сначала шли под открытым небом, при первой возможности сооружали походные церкви, писали иконы, вырезали кресты, жесть от консервных банок шла на нимбы (перед одним из таких иконостасов до сих пор служат в домовой церкви в Виллахе). Через несколько месяцев при штабах всех полков уже имелись походные церкви с хорошими любительскими хорами певчих. В тех городках, откуда выселили местных жителей, богослужения совершались и в реквизированных католических храмах, где нередко происходили Венчания молодых казаков и казачек[1126].
Партизаны были вытеснены в горы, но стычки с итальянцами происходили нередко, и вскоре казачье командование обратилось к местным жителям с воззванием, в котором разъясняло главную задачу – борьбу с большевизмом: «.теперь и мы, казаки, сражаемся с этой мировой чумою везде, где ее встречаем, – в польских лесах, в югославских горах, на солнечной итальянской земле». В начале февраля 1945 г. в Карнию было переведено из Берлина и Главное управление казачьих войск. П.Н. Краснов устроил свою ставку в местечке Виллади-Верценьис в гостинице «Савойя», где жил около трех месяцев – с 9 февраля по 2 мая[1127].
Генерал Краснов уделял большое внимание организации церковной жизни Казачьего Стана и в частности выступал за официальное учреждение отдельной Казачьей епархии во главе с архиепископом или даже митрополитом. Первое его письмо об этом председателю Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей митрополиту Анастасию (Грибановскому) последовало 27 августа 1944 г. В нем Краснов, «радея о казачьей пастве, как поселяемой на земле в Северной Италии, так и служащей в воинских частях», просил назначить архиепископом Донским, Кубанским и Терским «архиепископа» Николая (Автономова), окормлявшего ряд казачьих формирований во время их пребывания в Польском Генерал-губернаторстве.
Однако эта просьба оказалась невыполненной в связи с одиозностью личности «архиепископа» Николая, который оказался церковным авантюристом. Он родился в 1886 г. в семье священника донской станицы, поступил в Тамбовскую семинарию, но был исключен за пьянство из 4-го класса. В 1920-е гг. Автономов являлся уполномоченным обновленческого Синода по Сталинградскому округу, затем с 1930 г. – женатым обновленческим епископом Ставропольским. Немецкая оккупация в августе 1942 г. застала его коммерческим директором мясокомбината в Пятигорске, где Автономов, объявив себя не обновленческим, а каноничным архиепископом, тесно сотрудничал с гестапо. В декабре 1942 г. он эвакуировался на Украину, где сумел ввести в заблуждение вскоре погибшего экзарха Украинской Автономной Церкви митрополита Алексия (Громадского), который 3 января 1943 г. временно назначил его управляющим Мозырской епархии. 29 января 1944 г. «архиепископ» с женой, дочерью и внучкой прибыл в Варшаву и по поручению местной германской администрации несколько месяцев окормлял различные вспомогательные ненемецкие части.
26 мая 1944 г. Автономов, назвав себя «Православным руководителем для легионеров и воинских соединений Вермахта и Охранных войск в Генерал-Губернаторстве», из Кракова впервые обратился к Архиерейскому Синоду Зарубежной Русской Церкви с прошением о принятии его в каноническое и евхаристическое общение. Ответа из Синода не последовало, но один из его членов митрополит Берлинский и Германский Серафим (Ляде) 21 июня написал «архиепископу», что вступил с ним и находящимися в его ведении казаками в евхаристическое общение. Через месяц с небольшим Автономов приехал в Берлин и на первой встрече с Красновым смог произвести на генерала благоприятное впечатление. 8 августа и начальник «церковного реферата» Главного Управления имперской безопасности (РСХА) Нейгауз выразил согласие на назначение «владыки» Николая епископом при Главном Управлении казачьих войск. 16 августа Автономов написал еще одно прошение в Архиерейский Синод, а 26 августа – лично митрополиту Анастасию. Представил авантюрист и прошение на имя председателя Синода от «Главного Казачьего Штаба войск СС и Шуцполицей Генеральной Губернии» о якобы состоявшемся его избрании казачеством на кафедру Донской и Новочеркасской митрополии. Впрочем, это прошение было признано поддельным, так как оказалось скреплено печатью какого-то прихода в Транснистрии с надписью на румынском языке.