[требуется], чтобы другим [было] облегчение, а вам тяжесть, но чтобы была равномерность. Ныне ваш избыток в [восполнение] их недостатка; а после их избыток в [восполнение] вашего недостатка, чтобы была равномерность, как написано: кто собрал много, не имел лишнего; и кто мало, не имел недостатка» (2Кор 8:11–15).
Но в Древней Церкви продолжала существовать и общность имущества, о чем свидетельствует в конце второго века Тертуллиан: «Мы братья по имуществу, которое у вас почти уничтожает братство… Мы, соединяясь духовно, имеем общее имущество. У нас все нераздельно, кроме жен. В этом только мы не допускаем общности, в чем одном другие только и имеют общность» [2, с. 364]. Правда, нужно заметить, что некоторые исследователи высказывали сомнение относительно этого свидетельства, поскольку-де Тертуллиан здесь же, в «Апологии», чуть выше писал: «Если и есть у нас некоторое подобие денежного ящика, то он набирается не из почетных сумм, как бы из сумм религии, взятой на откуп. В наш ящик каждый в первый день месяца или когда хочет и если только может, делает небольшое подаяние. Ибо к этому никто не принуждает, но каждый приносит добровольно. Это есть как бы залог любви. Ибо деньги, собранные в этот ящик, тратятся не на пиры, не на попойки и не на неблагодарные харчевни, но на питание и погребение бедных, на мальчиков и девочек, лишившихся имущества и родителей, и на стариков уже домашних, также на потерпевших кораблекрушение и, если кто-либо находится в рудниках, или на островах, или под стражею, то и он делается воспитанником своего исповедания» [2, с. 363]. Казалось бы, явное противоречие, но это противоречие живой жизни: в те времена христианство существовало в условиях враждебного окружения, и открытая жизнь общины значительно упрощала действия гонителей, что ставило под угрозу само существование Церкви. Наружно Церковь почти ничем не отличалась от языческого окружения: большинство христиан жило раздельно, имея внешне изолированную собственность. Но внутри Церкви любовью эти перегородки снимались. Хотя порою и «вредное насаждение» [1, с. 611], происходящее от Анании и Сапфиры, давало свои ростки и в Древней Церкви.
Но одновременно с этим устроением в Церкви возникло общежительное монашество, которое стало хранителем указанной нормы, установленной Новорожденной Церковью. То, что монастыри, в которых имела место общность имущества, устраивались тогда в горах и пустынях, то есть в местах уединенных и труднодоступных, является подтверждением того, что христианская общность имущества не всегда могла проявить себя открыто в виду враждебного окружения.
Часто этот вопрос стараются перевести и в такую плоскость: так вы хотите сказать, что богатые не спасутся? Вопрос о том, спасется или нет богатый собственник, давно уже решен Церковью: спасется, если богатством будет служить Богу и любви к людям: «Богатства с правдою и благотворением не уничижаем» (21 Правило Святого Поместного Гангрскаго Собора). Толкуя это правило, епископ Далматинско-Истрийский Никодим пишет: «Богатство не следует осуждать, если оно приобретено честно и если оно соединено с благотворением бедным… нужно уважать и богатых людей, оказывающих из своего имущества помощь бедной братии, если они это делают согласно преданию… через посредство церкви» [3, с. 49]. Если ты честно приобрел богатство и оказываешь им «благотворение бедным» «согласно преданию… через посредство церкви», то кто осудит тебя?
Вопрос же, поднимаемый здесь, совершенно о другом: отдавала или нет Церковь предпочтение одной из форм собственности? Одна группа богословов настаивает на том, что Церковь не отдавала предпочтение ни одной из форм собственности. Другая, малочисленная, не согласна с этим мнением, приводя на этот счет вышеуказанные слова из книги святого отца Иоанна Кассиана Римлянина и слова святителя Иоанна Златоуста. Конечно, если использовать «сумму богословия», то святых отцов и учителей Церкви Иоанна Златоуста и Иоанна Кассиана можно проигнорировать: подавляющее большинство современных богословов не согласно с учением этих святых отцов по этому пункту. Если же принять во внимание то, что они не просто святые, а еще и учителя Церкви, не внимать сказанному ими по этому вопросу нельзя.
Но здесь есть и следующий момент. Получается, что первая группа богословов не признает права за Новорожденной Церковью считаться Единой Святой, Соборной и Апостольской Церковью, ибо Новорожденная Вселенская Церковь, а не просто Апостольская община, сразу же отдала предпочтение одной из форм собственности – общей собственности: «Все же верующие были вместе и имели все общее» (Деян 2:44); «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее» (Деян 4:32). Отсутствие ясности в вопросе тождественности Новорожденной Вселенской Церкви Апостольской (Иерусалимской) общине не позволяет дать верный ответ на вопрос о том, какой собственности отдала предпочтение Новорожденная Вселенская Церковь: Апостольская (Иерусалимская) община это вроде как бы и не Вселенская Церковь, а стоящая особняком часть ее…
Имущество в браке
Довольно легко понять, почему Новорожденная Церковь отдала предпочтение общей собственности, если прибегнуть к соответствующей аналогии, поясняющей этот выбор. Она будет касаться брака.
Что такое брак? Вот как говорится об этом в разделе X Социальной Концепции Русской Православной Церкви: «Различие между полами есть особый дар Творца созданным Им людям. „И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их“ (Быт 1:27). Будучи в равной степени носителями образа Божия и человеческого достоинства, мужчина и женщина созданы для целостного единения друг с другом в любви: „Потому оставит человек отца своего и мать свою, и прилепится к жене своей; и будут два одна плоть“ (Быт 2:24). Воплощая изначальную волю Господа о творении, благословенный Им супружеский союз становится средством продолжения и умножения человеческого рода: „И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею“ (Быт 1:28). Особенности полов не сводятся к различиям телесного устроения. Мужчина и женщина являют собой два различных образа существования в едином человечестве. Они нуждаются в общении и взаимном восполнении» [4, с. 99].
Несколько ниже читаем: «Особая внутренняя близость семьи и Церкви видна уже из того, что в Священном Писании Христос говорит о Себе как о женихе (Мф 9:15; 25:1-13; Лк 12:35–36), а Церковь изображается в качестве Его жены и невесты (Еф 5:24; Откр 21:9)… Святитель Иоанн Златоуст именует семью „малой церковью“. „Скажу еще и то, – пишет святой отец, – что брак есть таинственное изображение Церкви“» [4, с. 107].
Мы видим, что брак – это единение мужчины и женщины в союзе любви, благословленное Господом для продолжения человеческого рода. Есть ли у Церкви что-то общее с такого рода брачным союзом? Конечно. И в выше цитированных словах из Основ Социальной Концепции Русской православной Церкви мы видим, что и Архиерейский Собор РПЦ находит «особую внутреннюю близость семьи и Церкви», то есть уподобление, аналогию. Имеются и сходные существенные признаки, которые допускают такого рода аналогию.
Во-первых, Церковь – это Невеста Христа, «жена Агнца»: «Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф 5:29–32).
Во-вторых (другой признак), сама Церковь есть единение любящих сердец, стремящихся к вечной жизни в Брачном Союзе с Богом.
В-третьих, Церковь и Христос – «двое одна плоть».
В-четвертых, Христос, как и муж, есть Глава этого Союза.
Таким образом, мы видим полную аналогию с браком мужа и жены в Союзе Любви Христа и Церкви. Но каково отношение к собственности брачного союза, единого тела, в котором «два одна плоть»? У них, мужа и жены, собственность раздельная (в том числе поделенная на собственность руки, ноги, головы, туловища?) или же традиционно в христианском обществе она является общей? Известно, что всюду в христианском мире, поскольку муж и жена становятся одним телом, собственность у них общая. Конечно, есть и исключения из этого правила, особенно в наше апостасийное время. Но, заключая брачный союз, христиане, как правило, объединяют свое имущество, которое принадлежит им по праву, и делают его общим. И пользуются им сообща.
А каково должно быть отношение к собственности в том Брачном Союзе, о котором сказал Апостол Павел: «Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его»? Ответ мы находим в Писании, где, повторим вновь и вновь, об отношении к собственности в Новорожденной Церкви говорится так: «Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян 2:44–45); «У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее» (Деян 4:32). То есть, как и в обыкновенном брачном союзе, в Новорожденной Церкви, которая есть жена Агнца, вся собственность была общей.
Святитель Иоанн Златоуст учит: «Если наши блага принадлежат общему Владыке, то они в равной степени составляют достояние и наших сорабов: что принадлежит Владыке, то принадлежит вообще всем» [XI, с. 704]. Отсюда святитель объясняет предпочтительность общественной собственности над частной: «Следовательно, для нас предназначено скорее общее, чем отдельное, владение вещами, и оно более согласно с самой природой» [XI, с. 705].