ханизм секуляризации. По существу, в основании всех социальных ценностей лежат ценности религиозные, и все они в то или иное время были внесены в социум как элемент секулярной социальной эволюции. Поэтому и дальнейшее совершенствование социальных отношений подразумевает эволюционно-секулярное усвоение христианской истины современным обществом на идеологическом и социально-правовом уровне. И это надо принять как императив, как практическую историческую цель и задачу.
Россия и христианская Реформация
Если теперь, со всей этой системой взглядов, перейти к России, к ее современному историческому состоянию, то здесь открываются свои особые перспективы. Главный момент, как уже говорилось, состоит в том, что в России не было периода христианской религиозной Реформации как таковой – как постепенного эволюционного перехода религиозного духа в социальноэкономические и культурные сферы общества. …Однако это не совсем точное заключение. Этот переход был, однако он был настолько радикален, что от собственно религиозного в нем ничего не осталось, и в качестве религиозного он не был узнан, так как произошел в радикальной атеистической форме – в форме социалистической Революции и последовавшей за ней Советской эпохи [1]. Это может показаться парадоксальным и смелым заявлением, но если присмотреться к масштабу произошедшего цивилизационного перехода, к его религиозно-идеологической специфике, к мировоззренческой динамике русского общественного сознания на рубеже XX века, принявшего от Европы наследие Просвещения в готовом научно-атеистическом виде, то данный тезис не покажется странным. Более того, именно данное понимание произошедшего перехода объясняет всю противоречивость появления Советской эпохи в контексте русской истории – во всем ее «атеистически-религиозном» пафосе, в радикальном противостоянии с церковью, в появлении при этом качественно новой системы социально-экономических отношений удивительно напоминающих социальные принципы первых христиан.
Советская эпоха не осознала себя как явление русской христианской Реформации. Наоборот, она всячески отрицала внутри себя какую бы то ни было «церковность и религиозность», выступая ее принципиальным историческим оппонентом. Но именно этот момент и выдает специфику противоречия, вскрывая его религиозную подоплеку как очередное масштабное историческое противостояние церковного и секулярного. Фактором, закрывшим религиозную суть явления, стало то, что данный переход «религиозного в социальное» в начале XX века произошел в научно-атеистической форме, радикально разорвавшей всякую связь между светским и церковным. Между тем, все этическое существо коммунистической идеи (свобода, равенство, братство), и вытекающей из нее идеи социализма, имеют глубокие христианские корни, фактически вырастая из одной евангельской фразы: «Все же верующие были вмести, и имели все общее: и продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого» (Деян 2:46). В процессе истории эта евангельская идея братского общинного коммунизма развивалась и росла: через опыт христианских монастырей, утопические писания христианских мыслителей, «еретические» христианские движения в Европе, научноэкономические построения марксизма – воплотившись в начале XX века в попытку комплексного социально-экономического осуществления на государственном уровне. По форме это была атеистическая попытка построения новой социально-справедливой государственности, однако по существу – рациональное социально-экономическое претворение в жизнь христианской истины о человеческом братстве, равенстве, свободе, солидарности и любви.
Понятно, что методы были не те. Радикальный разрыв с собственно религиозным христианским началом коммунистической идеи девальвировал саму идею, оставив новый «мир социализма» без подлинного духовного освещения. …Свет в итоге потух. Духовно-религиозный импульс, имманентно присутствовавший в душах первых поколений советских людей, обеспечивающий жизнеутверждающий энтузиазм и социальную жертвенность, оставшись без подпитки, достаточно быстро иссяк. Что и предопределило падение всей конструкции, так как онтологическим основанием и мировоззренческим стержнем Русской цивилизации последнюю тысячу лет было именно христианство, и радикальный разрыв в духовной преемственности не мог не обернуться крахом.
Тем не менее, в контексте секулярной социальной эволюции феномен Русской революции начала XX века следует считать совершенно объективным и закономерным явлением русской и мировой истории. Русская революция обозначила тот рубеж, за которым должна была начаться (и фактически началась) новая религиозная эпоха, в которой секулярное претворение христианской истины в области социальных отношений должно было преобразить эти отношения в соответствии с евангельской правдой. Не случайно помимо революционных идей марксизма, выросших на традициях европейского Просвещения, в российском обществе на рубеже XX века интенсивно развивалась собственная русская религиозная философия, центральную проблематику которой определяла именно тема христианской социальности, и многие русские философы в той или иной мере были сторонниками христианского социализма. К сожалению, современное «церковное возрождение» не замечает эту богатейшую религиозно-мировоззренческую перспективу, открывающуюся на путях философского переосмысления русского православия в контексте преображения социума. Но сам факт русского философского Ренессанса говорит о том, что направление дальнейшей мировоззренческой эволюции задано и для христианской истины открыты светские горизонты общественного сознания.
Хотим мы того или нет, но в начале XX века мы уже вступили в новую эпоху, и назад пути нет. Единственное, что нам остается, это исправить «религиозную ошибку» советского коммунизма и восстановить тем самым стратегическое направление своей истории. Затянувшееся постсоветское «топтание на месте», в попытке запустить западную модель социально-капиталистических отношений, означает для русской цивилизации скорую и неминуемую гибель. Религиозная ошибка советского коммунизма состоит в радикальности секулярного разрыва между христианством и коммунизмом осуществленного в форме атеизма. Поэтому ее исправление подразумевает теоретическое восстановление духовно-религиозной связи между тем и другим на новой мировоззренческой платформе. Применительно к сегодняшней России, это означает переосмысление положительного наследия советского времени (в области культуры, экономики, социальной сферы и т. д.) в контексте христианских духовно-нравственных смыслов. Возвращение духа христианства в опустевшие формы советского социализма, через утверждение его объективной христианской правды, способно возродить идею социализма уже на новом идеологическом, политическом и историческом уровне. И это актуальная задача сегодняшнего дня, формируемая и все более всерьез принимаемая общественно-христианским сознанием как идея нового православного социализма, ищущая своего, теперь уже религиозно осознанного воплощения в области новой христианской идеологии, социологии, экономики и политики.
Православный социализм
Понять соотношение двух измерений христианского бытия – церковного и мирского – принципиально важно именно сегодня. Практика последних двух десятилетий «церковного возрождения» обнажила множество вопросов, требующих нового осмысления и переоценки. Многие иллюзии (типа «возрождение церкви – и есть возрождение России») пали, показав свою полную несостоятельность в плане позитивно-христианских изменений реальности. Храмы, поддерживаемые богатыми спонсорами, повсеместно строятся и золотятся, а общественно-социальная жизнь неудержимо деградирует в сторону духовного и материального разложения. Православные президент и премьер по большим праздникам регулярно отстаивают церковные службы, но от этого никому ни тепло, ни холодно. Очевидно, пора менять парадигму христианских ожиданий и искать более действенные подходы к назревшим социально-общественным вопросам.
Постепенно приходит понимание, что путь христианского преображения общественной жизни надо начинать на более твердых социально-экономических основаниях, выстроенных и проверенных временем в эпоху советского социализма. Поэтому в церковной среде неуклонно растет интерес к идее православного социализма, подразумевающей идеологическое присутствие православия в системе общественного сознания в качестве этического утверждения экономической модели социализма. Это, безусловно, новая позитивно секулярная тенденция, выводящая церковное сознание за пределы собственной церковной проблематики в область конкретных социально-политических вопросов.
Однако сама специфика задачи, ее новая духовно-интеллектуальная постановка, требующая серьезного пересмотра всего исторически накопленного «церковного» багажа, еще до конца не осознана. В этом объективная сложность сегодняшнего момента. Церковное возрождение после атеистического вакуума советской эпохи происходит слишком быстро и интенсивно, чтобы быть адекватным реальности – отсюда множество издержек, иллюзий и неоправданных надежд, которые уже сейчас начинают рассыпаться. На фоне перманентной социально-экономической и нравственной разрухи в нынешней России найти твердую христианскую точку зрения на современную историческую ситуацию очень трудно, не говоря уже о занятии какой-то надежной позиции для действия – все шатко и противоречиво. Поэтому нужен новый подход, обнуляющий завесу традиционно-исторических церковных наслоений, и ставящий христианское сознание непосредственно лицом к лицу с реальностью в ее сегодняшнем социальном, культурном и политическом проявлении. Отвечает ли эта реальность христианскому духу и истине, и если нет, то как ее изменить? В этом и состоит новая духовно-рациональная постановка вопроса, ставящая христианина лицом к лицу с миром, не позволяя ему и дальше укрываться в уютной раковине церковного. Другого пути к реальному христианскому обновлению общественной жизни не существует. Опыт формального церковного возрождения на основе репринтных практик позапрошлого века показал свою полную социальную несостоятельность. Необходимо нечто большее и качественно иное.