В настоящее время российская социально-экономическая модель либерального капитализма практически целиком копирует свой западный аналог, вписывая Россию в контекст современного глобализма в качестве полуколониальной периферии. Эта модель категорически противоречит русской духовно-мировоззренческой традиции, и будучи навязанной нам Западом, выполняет роль утилизации России в качестве самостоятельной цивилизации. Между тем исключительность позиции России в современной истории состоит в том, что в ее лице в XX веке миру была предложена совершенно иная, альтернативная глобальному капитализму социально-экономическая модель советского социализма. И именно этот фундаментальный факт является залогом принципиальной возможности перехода к совершенно новым, всецело отвечающим христианским запросам социально-общественным отношениям. Близость социально-этических принципов социализма и христианства многократно отмечалась как русской религиозно-философской мыслью (С. Н. Булгаков, Ф. А. Степун, Н. А. Бердяев), так и современными исследователями (Н. В. Сомин) [2], что позволяет говорить о принципиальной возможности построения рациональной концепции православного социализма в качестве модели нового христианского общества. Т. е. вопрос в нашем случае вовсе не стоит о создании некой новой идеальной христианской утопии, а о христианской реанимации уже существовавшей в нашей истории справедливой системы социально-экономических отношений. С той лишь разницей, что все христианское содержание социализма до этого лежавшее как бы под спудом, должно быть актуализировано и теоретически осознано на новом идеологическом уровне. И именно это духовное переосмысление социализма социально ответственным христианским сознанием способно реанимировать его в глазах российского общества и вывести на новые горизонты истории.
Западная секулярная модель христианского общества, вылившаяся в формы глобального либерального капитализма, уже построена и во многом доходит до самоотрицания. Модель современного общества отвечающего духу православного христианства еще предстоит построить. И в этой диспозиции проступает не просто старое духовно-цивилизационное противостояние запада и востока, но особая диалектика христианской истории. Если специфика католически-протестантского духовного строя, которую можно определить как «христианский индивидуализм», в практическом социально-экономическом поведении закономерно выливается в экономическую модель «христианского капитализма». То социальную специфику русской православной духовности можно определить как «христианская соборность» (или общинность), что в социально-экономическом плане естественно ведет к модели «христианского социализма». И это та принципиально новая модель христианского общества, которая ожидает своего осуществления в истории. Таким образом, если миссия западного христианства заключалась в историческом становлении христианской культуры и ее центрального ядра – христианской личности, то миссия восточного православия состоит в завершении становления христианской цивилизации в форме подлинно христианского общества. Насколько и как это реализуемо – отдельный вопрос, но принципиально данная историческая христианская перспектива открыта.
Главным вопросом на этом пути остается методология. Каким образом религиозная истина православия может быть привнесена в социально-экономическую жизнь общества? Данная статья по существу отвечает на этот вопрос: методология перехода – позитивная секуляризация.
Построение православного социализма нужно понять как именно позитивную духовно-рациональную задачу, как социальную христианскую миссию в современном мире, как предметный социально-экономический, идеологический и политический вопрос устроения христианского бытия, от которого нельзя уклониться. Это не «церковный» вопрос и не «церковная» задача. Речь не идет о воцерковлении экономики, идеологии, политики или культуры – это невозможно в сегодняшних реалиях. Да и вообще, последние попытки тотального воцерковления общественной жизни предпринимались лишь в теократиях средневековья. Эта заманчивая перспектива уже отработана историей. Всякие надежды на реанимацию теократических механизмов прошлого (подобно сегодняшней церковной надежде на православную монархию, в том числе и для построения православного социализма) – социологически беспочвенны и иллюзорны. Вопрос христианского устроения общественной жизни есть собственная задача современного христианского сознания, требующая включения не церковных (клерикальных), а в первую очередь светских (политических) механизмов социальной самоорганизации. Надо понять это как творческую духовно-рациональную политическую задачу – и приступить к ее выполнению.
Поэтому не стоит ждать от церкви осуществления идей православного социализма – это сугубо мирская задача. Даже в самом общем определении православного социализма как «православной идеологии и социалистической экономики», понятие «православная идеология» надо понимать условно, как секулярную форму выражения базовых истин православия в области антропологии, социологии, политики, экономики и культуры, а не в каком-то прямом назидательном церковно-клерикальном смысле, как может показаться на первый взгляд. Церковь не сможет стать, наподобие КПСС, руководящей идеологической (а тем более практической) матрицей православного социализма, а сохранит свое традиционное статус-кво в качестве независимого духовно-религиозного института.
При этом важно отметить, что именно секулярная (светская) форма выражения православных социально-этических предпочтений в области общественных отношений обеспечивает необходимую конфессиональную универсальность данной модели, допускающую бесконфликтную адаптацию в ее рамках иных религиозных конфессий. Что для многонациональной России очень важно. Именно подобная межнациональная универсальность была свойственна Советской системе, и этот принцип должен быть сохранен в новых идеологических формах. Также именно секулярно-светское утверждение христианских ценностей в пространстве идеологии и культуры допускает свободное принятие этих ценностей представителями ортодоксального научно-материалистического мировоззрения: тот же «моральный кодекс строителя коммунизма» тому хороший пример.
В целом же Советская эпоха должна стать исходной исторической базой нового христианского социализма: это первая ступень к новому миру, показавшая, что справедливая с точки зрения христианства социально-экономическая альтернатива возможна. Первый шаг сделан. Пора делать следующий.
В заключение нужно оговорить еще один момент, связанный с использованием термина «секуляризация» в данной статье и в данном позитивном контексте. Может показаться, что сам этот термин, традиционно носящий в церковном сознании негативное содержание, настолько скомпрометирован, что строить на его основе какую-то позитивную религиозно-социальную стратегию методологически неверно, так как принципиальное изменение смысла понятия лишь запутывает понимание вопроса. На это можно заметить, что «негативное» значение термин «секуляризация» носит лишь в традиционном церковном понимании (как вытеснение церковного из пространства светского), в смысле же светском или культурологическом этот термин, наоборот, традиционно пониматься в положительном или нейтральном смысле. Что само по себе с объективно исторической точки зрения вполне оправдано.
Для данной статьи, пытающейся ответить на вопрос о взаимосвязи религиозного и социального, и механизме перехода одного в другое, данный термин представляется незаменимым как выражающий сам факт данного перехода в тех или иных сферах общественной жизни. Более того, в данной статье раскрывается именно положительный смыл секуляризации в качестве исторически универсального эволюционного механизма преображения социальной структуры общества в сторону идеальных религиозных истин. Здесь секуляризация выступает в качестве фундаментального явления культуры. Единственной сложностью данного контекста является то, что положительную коннотацию понятия секуляризации предлагается принять церковному сознанию, что само по себе противоречиво. Но в силу специфики вопроса, а именно вопроса о возможности перехода к новому религиозно оправданному социальному строю (христианский социализм), ментальное расширение понятия секуляризации представляется практически необходимым. Религиозное должно найти свое аутентичное предметное выражение в социальном, и осуществить это вне соответствующего процесса позитивной секуляризации представляется невозможным.
Смысл многих терминов в силу их гносеологической глубины в ходе человеческой истории может постепенно меняться, и тому есть множество примеров. Возможно, пришло время и церковному сознанию по-новому понять явление секуляризации в его практическом позитивно созидательном эволюционном смысле, и приступить на этой основе к реальному социально-политическому христианскому преображению российского социума.
1. Молотков, А. Е. Коммунизм и Реформация [Электронный ресурс] / А. Е. Молотков // Новый социализм – XXI век. – http://novsoc.ru/a-molotkov-pravoslavie-i-kommunizm-novoe-prostranstvo-istorii/ – с. 261–273 наст. издания.
2. Сомин, Н. В. Православный социализм: обоснование и проблемы реализации / Н. В. Сомин // Православный социализм как русская идея. – М., 2015. – С. 58–68.
Александр МолотковПравославный социализм как историческая перспектива[48]
Часто говорят, что набирающая популярность в патриотическом сообществе идея православного социализма – это химера. Что это нечто искусственно надуманное, иллюзорное и невозможное. В данной статье сделана попытка показать, что православный социализм на сегодняшний день – объективная потребность русской истории, то единственное направление будущего, в котором просматривается содержательная позитивная перспектива.