трицей социализма. Всякие попытки уйти от термина «социализм», подменив его понятиями «социальное государство», «солидаризм», «коммунитаризм», «солидарное общество», «социально справедливая экономика» и т. д., лишь затуманивают вопрос, уводя патриотическую мысль от подлинного контекста и прямого запроса истории. Если нас не устраивает нынешний, навязанный Западом либеральный капитализм, то противопоставить ему мы можем только новый социализм, как принципиально иную модель справедливой социально-экономической организации.
В этом противостоянии состояла основная геополитическая оппозиция XX века, таково по-прежнему и сегодняшнее внутреннее противостояние в рамках российского кризиса. Этот принципиальный вопрос (эта оппозиция), несмотря на видимый крах советского социализма, еще не снят окончательно историей, как это показалось Фукуяме и его последователям. Этот вопрос лишь отступил в область общественного подсознания, в глубину народного молчания, но он по-прежнему бродит как пассионарный вулкан внутри российского кризиса, о чем недвусмысленно говорят данные соцопросов, подтверждающие парадоксальное нарастание положительного отношения к советскому прошлому, несмотря на непрерывную антисоветскую направленность СМИ.
Если мы вслед за либералами отбросим, снимем эту фундаментальную оппозицию между капитализмом и социализмом в тех или иных обтекаемых формулировках (конвергенция, третий путь и т. п.), отказавшись от социализма даже на уровне термина, то тем самым бросим свою горсть земли на тот либерально-рыночный саркофаг, под которым похоронено будущее русской истории. Если же мы признаем эту оппозицию как по-прежнему актуальный вызов истории, то обретем в ней всю ту энергию, которую вложили в идею социализма несколько поколений русских людей. И если мы вновь поднимем знамя социализма как альтернативную стратегическую перспективу, то история вновь раскроет для нас свои врата в Будущее. Потому что большие Идеи не умирают, а лишь развиваются в истории, находя для своего воплощения все новые и новые формы. Социализм уже вошел в систему генетического кода русской цивилизации как исторически свершившийся выбор, и вполне закономерно ожидать продолжения русской истории именно в русле социализма.
Социализм это не просто замкнутая, окончательно определенная в категориях марксизма социально-экономическая система, однажды реализованная в советском опыте и в результате отринутая историей как негодная. Социализм – это особая цивилизационная перспектива, характеризующаяся поиском гармоничной формы справедливого общественного устройства, принципиально отличного от капиталистической модели общественной организации, сформировавшейся на западе. Это этически разные направления общественного развития, по существу, разные ветви цивилизации. Поэтому человеческая история не может ограничиться какими-то 70-тью годами советского опыта, чтобы окончательно списать социализм как идею из своего эволюционного резерва. Наоборот, обязательно последует продолжение, – потому что этическая сторона человеческой истории имеет онтологически бездонную религиозную глубину и стратегически неограниченную гуманистическую перспективу.
И здесь мы подходим ко второму исключительному фактору нынешнего российского кризиса. На фоне повсеместной деградации российской действительности в последние три десятилетия в российском обществе проявляет себя возможно единственная положительная тенденция – зримое возрождение Православия как мировоззренческой основы русской цивилизации. Этот процесс не стоит считать какой-то особой заслугой именно либеральной эпохи. Возрождение духовно-религиозной жизни началось в российском обществе еще в начале 80-х, еще под сенью обветшавшей советской идеологии, и в этом смысле есть исторически объективный процесс возвращения русского самосознания к своим истокам. Эти истоки, как оказалось, отнюдь не пересохли за время атеистического советского периода, а продолжают питать русское сознание живой водой христианской Истины.
Тем не менее, возрождение православия в современной России происходит далеко не однозначно. После почти векового перерыва, укрепляясь в своем институциональном качестве, церковь в то же время не может обрести достойного места в современном обществе. Православное мировоззрение не становится определяющим фактором общественных процессов, оставаясь чем-то вроде символа национальной идентичности на личном и общественном уровне.
При этом наблюдается крайне сомнительный симбиоз между церковью и нынешней либерально-рыночной российской государственностью, не имеющей ничего общего с христианскими идеалами. И это далеко не случайно. Такая «симфония» по умолчанию устраивает обе стороны: как церковь, получающую немалую спонсорскую помощь от сильных мира сего; так и власть, успешно прикрывающей демонстративным единством с церковью свою антинародную сущность. Так замыкается порочный круг, не имеющий положительного исхода. Церковь зависает в глазах общества в неком торжественно-отстраненном параллельном пространстве, а государство продолжает неумолимо деградировать по линии, заданной реформаторами 90-х. Фактически же церковь по умолчанию делает выбор в пользу капитализма, считая, что такой порядок вещей более удобен для ее существования в этом мире [1]. Именно в этом утилитарно-конформистском смысле происходит сегодня обмирщение церкви – ее слияние с миром, в котором правит мамона.
В чем же тогда смысл возрождения православия в современной России? Неужели в том, чтобы каким-то образом повернуть историю вспять и восстановить Россию в атрибутах православной монархии, чего недвусмысленно ожидает ортодоксальное большинство церкви? Очевидно, что в этом нет никакой исторической логики. Наоборот, позитивное возрождение православия возможно лишь в русле современной реальности, через направление духовно-мировоззренческого света христианства в современный контекст истории, в разрешение актуальных противоречий нынешнего исторического кризиса.
Идеологический перекресток
Таким образом, в активе нынешней кризисной ситуации мы имеем два конкретных и мощных фактора – осуществленную в истории альтернативную Западу социально-экономическую модель социализма, и вновь активированную в истории духовно-мировоззренческую истину православия. Специфика их ситуационного соотношения (как историческая подсказка) состоит в том, что советский социализм зашел в исторический тупик вследствие исчерпания своего атеистического идеологического содержания; а сегодняшнее возрождение православия в качестве идеологического начала российского общества не находит себе твердого основания в системе либерально-капиталистической реальности.
Здесь мы и выходим непосредственно на тот новый мировоззренческий перекресток, где православие и социализм встречаются лицом к лицу как два абсолютно комплементарных фактора русской истории, способных в своей положительной взаимосвязи стать основанием новой модели организации общества. Православие способно обновить идеологические основания социализма духовно-нравственной правдой христианства, а социализм способен обеспечить православию развернутую социальную реализацию его духовно-гуманистической миссии. Здесь духовная правда христианства воссоединяется с социально-экономической системой социализма. Если раньше волею исторических судеб православие и социализм были разведены по разным эпохам, то сегодняшняя их встреча может стать открытием (и содержанием) совершенно новой страницы русской истории.
Совместимость православия и социализма открывается в первую очередь на этическом уровне: в приоритетах справедливости, любви, братства, равенства, общинности, жертвенности, доброты, соборности, патернализма. На этой единой этической основе могут быть выстроены все аспекты нового социалистического проекта – новая духовно просветленная культура, новая гуманистическая политика, новая этически сбалансированная экономика, новая идеологически укрепленная государственность. При этом конкретные формы ожидаемого православно-социалистического синтеза не требуют пока детальной прорисовки. Сегодня важно понять саму принципиальную возможность (и необходимость) подобного воссоединения двух линий, двух измерений русской истории, как обнаружения ее новой цивилизационной перспективы. История вывела нас на этот многообещающий перекресток, и мы не можем уклониться от предложенного выбора, не предав собственную историю.
Принципиальная диалектическая неизбежность ожидаемого синтеза просматривается и в масштабном историософском плане. Если православие являлось для русского самосознания религиозным откровением о мире горнем – Царствии Небесном (тезис), то советский социализм может пониматься как попытка осуществления русским народом «царствия Божьего» на земле (антитезис). То и другое не обеспечило русской истории гармоничного сочетания духовного и социального начал общественного бытия, поэтому в эволюционной перспективе русской истории закономерен новый социально-религиозный синтез – православный социализм. Именно в этом идеологическом сочетании сосредоточен сегодня пассионарный потенциал русской истории.
Советский атеистический социализм, имевший своим истоком христианскую этическую идею о социальной справедливости, но реализовавший ее на основе рациональной научно-материалистической парадигмы XX века, вполне закономерно исчерпал свой исторический ресурс. Подлинное социальное преображение достижимо лишь через духовное возрастание человека, что невозможно вне духовно-религиозного компонента в самосознании человека. Именно в этой сфере советский социализм, опиравшийся на марксистскую идеологию коммунизма, лишенную глубокой духовной антропологии, был принципиально ограничен в своих возможностях. Возвращение духовно-фундаментального христианского знания о человеке в идеологическое основание нового социализма – снимает это ограничение. Именно христианство дает социализму новый одухотворяющий идеологический импульс, способный вновь вывести его на орбиту истории.
Причем, христианство не является здесь приложением к социализму, не используется в качестве «материала» для идеологического строительства, а само выступает как активное начало и духовный источник нового социализма. Так как само христианство содержит в себе онтологически неограниченный социальный потенциал как предвечную задачу преображения мира – «