Следующий эпизод – иосифляне и нестяжатели в XVI в. Спор был о конкретном вопросе: допустимо ли монастырям владеть селами [8]. Но если брать более широко, то вопрос шел о том, какой быть Русской церкви – по возможности богатой, владеющей большой собственностью, или аскетичной, бедной, но духовно авторитетной. Победила первая точка зрения, что и на долгие века определило отношение церкви как к собственности в миру, так и к церковной собственности. Что касается последней, то победа иосифлян привела к резкому укрупнению земельных владений наших монастырей. Смысл этого был в том, что земля приобреталась с деревнями, крестьяне которых работали на монахов. Например, Троице-Сергиева лавра. Надо сказать, что при самом Сергии Радонежском у монастыря вовсе не было земли. Но уже при преемнике Сергия св. Никоне деревеньки стали прикупаться, и в XVIII в. лавра стала чуть ли не крупнейшим земельным собственником в России (106 тыс. душ крестьян). Слава Богу, государыня Екатерина освободила церковь от этого бесчестия, отобрав монастырскую землю и заменив ее государственными дотациями.
Ну, а что же святоотеческое богословие? О нем русские люди тоже знали. Об этом, прежде всего, говорит необычайная популярность на Руси творений Златоуста. Первые переводы святителя появились на Руси в XII в. Широкое распространение получил сборник его творений под названием «Златоструй». Кроме того, были известны такие собрания гомилий Златоуста, как «Маргарит» и «Учительное Евангелие». В XVI–XVII вв. на Руси был известен сборник, который так и назывался – «Златоуст». Таким образом, современное ему православное общество было ознакомлено с подлинным святоотеческим учением по имущественному вопросу.
Далее, в начале XVIII в заметно влияние Киевского богословия, во многом зависимого от католичества, в котором к тому времени прочно победила «официальная» доктрина. В начале XIX в. у нас в имущественной этике начинается засилье протестантизма [9]. В 1804 г. протоиерей Иаков Арсеньев выпускает книгу «Богословия нравственная» [10], которая, как быстро выяснилось, была переводом с латинского творения протестантского философа Шуберта. В ней можно прочитать: «владение оным (имением – Н.С.) нужно в нынешнее время к сохранению нашему и совершенству. А поколику должны мы оное снискивать и умножать, сколько возможно. Христиане также обязываются к снисканию и сохранению имений (Мф 6, 11, 33; Еф 4, 28)» [10:157]. Тут же можно найти и богословское обоснование: «Многими доводами утверждать можно сие, что старание о приобретении имения не осуждения, но похвалы достойно понеже: 1) Бог владычество вещей одобряет (…) 2) богатство есть благодеяние Божие; 3) которые не стараются о приобретении имения, несносны бывают другим (…) 4) бесчестно и Богопротивно есть не приобретать для себя и своих домашних вещей нужных; 5) бедность многим препятствует должностям, которые исполнять обязаны бедные и неимущие» [10:159]. Еще раньше, в 1775 г., была переведена книга протестанта Х. Ф. Геллерта, где мысль, что копить богатство «стараться долженствует», выражена в терминах греха: «Кто по лености малейшим достатком доволен, за тем, что он более не требует, однако же бы через попечительнейшее и вернейшее наблюдение своего звания большее приобресть мог, тот грешит».
Католический период. В 1867 г. в результате реформы духовного образования была утверждена Программа по нравственному богословию, и в качестве учебника был рекомендована вышедшая в 1864 г. книга о. Павла Солярского «Записки по нравственному православному богословию» [11]. В этой книге, составленной, как утверждают критики, по руководству католического моралиста Риглера, содержится гораздо более развернутое имущественное учение. Основная мысль та же: «Иметь собственность и пещись о умножении ее Христианину не предосудительно» [11:156], причем эта мысль подтверждается рядом ссылок на Быт 1:26 («и да владычествуют они (люди – Н.С.)… над всею землею»), Климента Александрийского, Гангрский собор, Василия Великого и даже Иоанна Златоуста. Упоминает автор и «аргумент от благотворения», введенный еще Климентом: «давать можно только из своего». Кроме того, о. Солярский видит в богатстве и другие положительные стороны: богатство дает возможность освободиться от тяжелого бремени труда, дает средства к образованию, позволяет приобрести любовь и уважение в обществе, оживляет чувство благодарности Богу и, наконец, распространяет «здравые понятия и чистую нравственность» [11:158].
Однако о. П. Солярский говорит и об отрицательных сторонах богатства – и в этом новизна его учебника по сравнению с книгами «протестантского периода». Упоминается «петля Златоуста» – так иногда называют не раз высказываемую Златоустом закономерность: чем больше у человека имений, тем сильнее он хочет приобретать их еще больше. Например: «Разве вы не знаете, что чем больше кто имеет, тем большего желает?» [XII:26]; «Как пьяные, чем больше вливают в себя вина, тем большей распаляются жаждой, так и сребролюбцы никогда не могут остановить этой неукротимой страсти, но чем более возрастает их имущество, тем сильнее разжигаются они корыстолюбием и не отстают от этой страсти, пока не низринутся в самую бездну зла» [IV:211].
Однако ссылка делается не на великого святителя, а на его ученика св. Исидора Пелусиота. В списке условий корректного употребления собственности появляются новые: не прилепляться к богатству, помнить о его непостоянстве, избегать роскоши. О бедности говорится, что она «сама по себе не есть зло» [11:169] – она имеет как преимущества, так и опасные стороны.
В конце 60-х – начале 70-х годах наблюдается оживление нашего богословия, и в связи с этим выходит целый ряд книг известных священников по нравственному богословию. В них по-прежнему господствует «официальный» тезис о незыблемости собственности. «Для поддержания своей жизни и для достижения полезных целей человек имеет не только право, но и долг приобретать и сохранять свою собственность» (прот. Иоанн Скворцов) или несколько мягче: «Христианину не запрещается ни приобретать богатство, ни пользоваться им, когда оно есть» (прот. Назарий Фаворов) И по-прежнему все эти книги, по мнению Бронзова, испытали «влияние» тех или иных католических богословов. Чуть позже, в 1913 г., у нас издается книга иезуита Игнатия Зейпеля «Хозяйственно этические взгляды отцов церкви» [12], в которой тенденциозно, в духе официальной доктрины излагаются взгляды святых отцов на имущественную проблему. К сожалению, эта книга приобретает большую популярность и становится для церкви как бы образцовой в этом вопросе.
А что же святоотеческая доктрина? Она существовала, несмотря на засилье «официального» богословия. Так в 1905 г. выходит статья Владимира Эрна «Христианское отношение к собственности», возрождающая евангельское понимание имущественных проблем [13]. А в 1911 г. появилась книга B. И. Экземплярского «Учение древней церкви о собственности и милостыне» [14], книга замечательная, восстанавливающая подлинное отношение святых отцов к богатству и бедности. Но судьба автора этой книги незавидна – сразу после выхода книги в свет его увольняют из Киевской Духовной академии, причем о своем увольнении он узнал из газет… Помимо этого, в конце XIX в. в нашей церкви возникает удивительно успешная реализация святоотеческого богословия – это Крестовоздвиженское трудовое Братство, созданное Н. Н. Неплюевым, В братстве успешно сочетались полноценное православие, высокий технический уровень хозяйствования и коммунистический быт.
Кроме того, в России появляется целая плеяда замечательных философов, с одной стороны воспринявших православную традицию, а с другой понимающих важность социальной сферы для спасения человека: В. С. Соловьев, C. Н. Булгаков, Н. А. Бердяев, Л. П. Карсавин, Г. П. Федотов и другие. Именно они становятся продолжателями святоотеческой концепции.
В целом же, в «католический» период официальная доктрина была обогащена рядом новых положений, по большей части критического характера. Активно стали использоваться святоотеческие творения. В таком виде она фактически дожила до нашего времени.
Но русские – не ромеи, и не западные буржуа – большинству населения России такая философия в общем-то поперек горла. Об этом, например, свидетельствуют пословицы русского народа. Вот некоторые:
«Пусти в душу ад – будешь богат»;
«Деньги копил, да нелегкого купил»;
«Богатому черти деньги куют»;
«Когда деньги говорят, то правда молчит»;
«Деньгами души не выкупишь»;
«Отец богатый, да сын неудатый».
И поэтому оно так горячо приветствует социалистические идеи, которые появились в России в конце XIX века. Церковь против них начинает борьбу, но при этом еще более погружается в апологию частной собственности и капитализма, в огромной степени утратив свое реноме защитницы правды. Многочисленные примеры высказываний апологетов официальной доктрины приведены в первой части настоящей статьи. Но результат известен – революция и последующие притеснения церкви.
Судьбы церкви в советский период
Неожиданно церковь со своей официальной доктриной оказывается в совершенно другом социуме, отрицающем христианство вообще. Конечно, новомученики официальную доктрину не защищали. Они защищали Христа, противились Его поруганию, являли верность Христу, и в этом были абсолютно правы. Надо сказать, что церковные историки у нас долгое время придерживались «черно-белой» позиции (и придерживаются до сих пор) – чистая и непорочная церковь в советское время подверглась беспричинному нападению темных бесовских сил. Однако еще Евсевий Кесарийский в IV веке отмечал, что только небольшие гонения клонятся к славе церкви; если же гонения сильны, то они попущены Самим Богом и надо искать причины в самой церкви. Но понимания, почему же случилась катастрофа с церковью, новомученики так и не достигли – они сразу были вовлечены в круговорот гонений, и для глубокого осмысления просто не оставалось времени. И лишь некоторые, например митрополит Кирилл (Смирнов), видели в гонениях суд Божий за недостаточную работу с прихожанами. Впрочем, не достигли понимания и современные историки.