Хозяйка подала знак девушке, и та, пожав плечами, двинулась за ней.
- Одевайся! Быстро! - приказал тот, что с родинкой.
- Не убивайте меня, я сделаю все, что вам нужно! - захныкал Мирский, спеша выполнить приказ.
- Ты и так будешь делать все, что мы тебе скажем... - угрюмо сказал второй. - Никто не любит, когда его долго и медленно разрезают на кусочки...
- Где сумка? - спросил первый, когда Виктор оделся и они втроем вышли на улицу.
- Какая сумка? - не понял Мирский.
- Мягкая, спортивная, большая, которую из Москвы взял с собою твой шеф. Предупреждаю один раз: соврешь и тут же потеряешь первый палец, второй раз руку, а третий раз, сам понимаешь, навсегда избавим тебя от головной боли и от перхоти. - Парень с родинкой говорил тихим, вполне дружелюбным тоном, но от этого тона у Мирского пробежал мороз по коже.
- Кажется, он отвез ее в местное отделение Дойче-Банка... - дрожащим голосом неуверенно сказал Виктор.
- Если она окажется спрятанной в доме, ты об этом очень пожалеешь! - во всю улыбаясь, пригрозил парень с родинкой.
- Нет, она точно не дома! Клянусь вам! - Мирский сейчас чувствовал себя, как кролик перед удавом: его трясло мелкой дрожью, язык заплетался настолько, что он с трудом произносил слова.
- Так поехали!
Киллеры усадили Мирского в его машину. Тот, что с родинкой, взялся за руль, а второй сел на заднее сиденье с Виктором. Машина направилась к дому Джанашвили.
- Сейчас ты поможешь нам войти в дом, - сказал второй Виктору, - если все пройдет без проблем, мы тебя отпустим. Да не трясись ты, еще в штаны наделаешь... - брезгливо поморщился киллер.
- А как... ну, это... я вас должен провести?
Конечно, у Мирского промелькнула мысль, что его вряд ли оставят в живых: кому нужен свидетель, видевший участников похищения? Но, как говорится, надежда умирает последней. Почему-то Мирский был уверен, что Джанашвили хотят похитить, а может быть, и просто завладеть тем, что находится в сумке, то есть деньгами. Если так, то его, вполне вероятно, оставят-таки в живых: одно дело - грабеж или похищение, другое - убийство. Моментально все проанализировав, Мирский решил, что никакие деньги и ценности, тем более чужие, не стоят его собственной жизни, а потому нужно просто не злить этих преступников и точно выполнять их требования.
- Сейчас сядешь за руль, мы подъедем ко входу. Ты выйдешь, откроешь дверь и не будешь ее закрывать. Все остальное - наши проблемы. Только не вздумай бить тревогу - тогда умрешь очень и очень больно!
- Хорошо, я все сделаю... - прошептал Мирский. Он окончательно сдался, понимая, что если их нашли и здесь, несмотря ни на какие ухищрения, то уж его-то найти не составит никаких проблем. - Вы правда меня отпустите?
- Да, не ссы только...
Перед самой оградой парень, сидевший за рулем, приказал Мирскому занять водительское место, и тот повел машину к воротам. Тот, что с родинкой, отодвинув сиденье назад до упора, притаился спереди, а второй достал небольшой автомат с глушителем и, уперев его ствол в бок Мирскому, спрятался сзади.
Перед воротами Виктор набрал код дистанционного управления, створки ворот автоматически разъехались, и машина медленно подкатила к парадному входу в дом. Мирский вышел из машины и поднялся по невысокому крыльцу к входной двери.
- Палыч, это я, открывай! - нервно улыбаясь и облизывая от волнения губы, проговорил Мирский прямо в зрачок висящей над дверью телекамеры.
Через мгновение замок щелкнул, и дверь распахнулась. Виктор вошел в нее и поставил собачку замка на предохранитель - теперь язычок замка не мог сработать. Мирский вошел в дом. Выждав с минуту, из машины крадучись выползли киллеры и тоже пробрались в дом.
По дороге Мирский рассказал незнакомцам, где и что в доме находится, так что они ориентировались в нем почти безошибочно. Парень с отметиной сразу отправился наверх, в спальню Джанашвили. Второй пошел по коридору первого этажа к комнате, в которой была оборудована охранная автоматика и где скорее всего был Бахрушин.
Второй киллер все рассчитал правильно: не успел он сделать и нескольких шагов, как из комнаты видеонаблюдения вышел Бахрушин. Киллер немедленно нажал на спуск. Раздалось несколько глухих хлопков, и Бахрушин упал, обливаясь кровью, на пол. Для порядка киллер произвел контрольный выстрел в голову и только после этого пошел назад, в глубь дома. В гостиной он увидел сидящего на диване трясущегося от страха Мирского. Тот нервно кусал ногти и ждал, когда и чем все кончится.
- Пошли наверх! - приказал киллер, ткнув его в плечо автоматом.
Обреченно кивнув, Виктор поплелся к лестнице, ведущей на второй этаж.
Там их уже поджидал киллер с отметиной.
- Он в спальне, спит, кажется. Есть у него оружие? - спросил он у Виктора.
- Да, пистолет. Он у него под подушкой. И вроде еще один был. Но где он, я не знаю. Точнее, Нугзар его все время перекладывает с места на место...
- Понятно. Давай стучись в дверь и окликни его, пусть он ее откроет.
- Нугзар! Спишь? - крикнул Мирский и постучался.
- Что надо? - послышался из-за двери недовольный голос Джанашвили.
- Открой, дело есть. Я тебе газету тут одну привез со статейкой интересной, хочу показать.
- Что за статья, о чем?
В двери щелкнул замок. Джанашвили уже настолько надоело безделье, что он был рад любому новому развлечению - и это притупило его знаменитую всегдашнюю бдительность.
Как только Нугзар отпер дверь, первый киллер оттолкнул Мирского и, рывком распахивая дверь, ворвался в спальню. Джанашвили, сбитый с ног дверью, упал на пол. Киллер с лета ударил его ногой в пах - и Нугзар взвыл от боли. Второй киллер ввел Мирского в спальню и стволом автомата показал на пол. Виктор сел рядом с корчащимся от боли шефом.
- Ну что, Нуга, пришел твой час... - угрюмо сказал второй киллер и, заметив, что боль Нугзара отпустила, снова двинул своим тяжелым ботинком в пухлый живот приговоренного.
- Жить хочешь? - спросил первый, наклоняясь к Джанашвили и беря в горсть его редкие волосы на затылке. Нугзар тут же кивнул. - Тогда говори, где твоя сумка, которую ты от общака утаил.
- В банке... - прохрипел Нугзар, - здесь, в городе.
- Поехали, заберем ее. Если для общака польза будет большая, то братва позволила нам отпустить тебя. Ты как, не против?
- Да, да... - мгновенно согласился тот.
- Справишься один? Секретарь тебе не понадобится?
- Справлюсь...
- Хорошо...
Второй киллер направил дуло своего автомата на Мирского и дал короткую очередь. Изрешеченный пулями помощник распластался на полу. В его глазах застыло явное недоумение: "Вы же обещали". Джанашвили смотрел на его труп с ужасом: ведь и он сейчас мог бы быть на его месте...
Как уже говорилось, человек всегда надеется на лучшее, даже в самых безвыходных ситуациях. Вот и Джанашвили, несмотря на то что почти был уверен в своей близкой смерти, все-таки цеплялся за крошечную надежду на чудо: ему хотелось верить, что киллер говорит ему правду и что он, отдав жирный кусок общаку, задобрит этим жуликов и те пощадят его...
Однако чудес не бывает. Сначала Джанашвили без каких-либо проблем получил в депозитарии свою сумку с пятнадцатью миллионами долларов, затем вручил ее убийцам, после чего, так же безропотно, сел с ними в машину.
- Может быть, вы меня здесь отпустите? Я сам доберусь до дома, - жалобно проговорил Джанашвили, все еще тая надежду остаться в живых.
- Конечно сам доберешься: не хватало использовать нас в качестве таксистов! - добродушно улыбнулся парень с родинкой, - Но ты же, как я слышал, человек неглупый: не можем же мы тебя отпустить прямо здесь, в городе. Вдруг ты ринешься к местным ментярам? Нет, отвезем тебя куда подальше и отпустим перед самой границей... Так что, не держи на нас зла! Идет? - Он даже протянул ему руку, которую тот пожал и, облегченно вздохнув, заметил:
- Понимаю...
Они ехали около полутора часов, во всю травя анекдоты. Джанашвили успокоился настолько, что забыл о страхе и тоже рассказал пару старых баек. Его благодушие мгновенно испарилось, когда, проехав километров пять по лесу, они остановились перед стоящим на обочине черным шестисотым "Мерседесом".
- Вы же обещали отпустить меня! - жалобно прогундосил Джанашвили.
- Так мы и отпускаем! - ехидно подтвердил парень с родинкой. - Выходи...
Чуть помедлив, лысый Нуга вышел из машины и сделал несколько шагов в ту сторону, откуда они приехали. Он шел медленно, съежившись, и каждую секунду ожидал выстрела. Шаг, еще один, еще, а выстрела все не было. Он уже почти поверил, что ему сказали правду и он останется в живых, но тут его окликнули:
- Не торопись, лысый Джан!
Хотя и не было в этом голосе ничего угрожающего, однако спина Джанашвили напряглась от страха, сам он весь съежился, словно и не было в нем более ста килограммов веса. Он замер на мгновение, размышляя, бежать или повернуться: авось обойдется.
Ох уж это российское "авось"!
Но скорее всего Джанашвили подумал, что с его тучностью и одышкой он не сможет пробежать и десятка метров, а потому обреченно повернулся на голос. Уже смеркалось, но фигура человека, окликнувшего его, показалась ему чем-то знакомой.
- Долго же мне пришлось искать тебя, лысый Нуга, в самую дальнюю нору забрался, как крыса! - говоривший подошел ближе.
Когда он оказался в свете фар, Джанашвили сразу узнал его, хотя и виделся с ним всего один раз: как-то их познакомил Амиран-Мартали. Гоча-Курды - дядя Амирана! Господи, только не это! Нугзар сразу понял, что ему пришел конец. Ведь Доля предупреждал, что Гоча-Курды поклялся отомстить за смерть своего племянника. Тем не менее у Нугзара все еще оставалась микроскопическая надежда, что он сумеет отвести от себя смертельный удар.
- Здравствуй, дорогой Гоча! - стараясь унять дрожь в голосе и улыбнуться, проговорил Джанашвили.
- Я тебе, мразь, не дорогой, я для тебя самый страшный кошмар! - зло возразил Гоча-Курды. - Думал, что Доля, предупредив тебя о моем желании повидаться с тобой, спас тебя этим?