Оксана пискнула, попятилась и обессиленно прислонилась к калитке.
– Ты что привез? – процедила Алина Рудакову в самое ухо.
– Я не… – Глеб настолько не привык оправдываться, что голосовые связки не слушались. Пришлось откашляться и вспомнить, как должен звучать тон уверенного в себе взрослого мужчины. – Она сама спросила: «Вы за заказом?» А зачем еще я б торчал там с самого утра?! И вообще, какой придурок станет покупать на похороны воздушные шарики? Да еще и в магазине «Веселая идея»?!
– А какой придурок, скажи на милость, привезет похоронные шары на детский день рождения?! – прошипела Алина, а потом ущипнула Глеба через пальто, причем довольно ощутимо, и лучезарно улыбнулась клиентке: – Все в порядке, маленькое недоразумение. Это просто другой заказ. Мы сейчас же все исправим, дайте минут двадцать…
– Боже, вы еще и ритуальными услугами занимаетесь?! – Лицо блондинки вытянулось, она схватилась за щеки, и у Глеба появилась догадка, с кого Эдвард Мунк писал свой знаменитый «Крик». – И у вас похороны сегодня? В день рождения моего сына?!
– Нет-нет, это просто путаница в фирме, которая готовила для вас шары. Глеб Кириллович сейчас поедет и лично все уладит. – Алина взяла Оксану под руку и увлекла к дому, предварительно бросив Глебу уничижительный взгляд.
Это было обидно. Взяла и повесила всех собак на него, хотя, по идее, Рудаков здесь был вообще ни при чем. Его о чем просили? Подать машину. Все! Могла бы сама проверить, какие там шары, ведь никто не предупреждал его, зеленые они должны быть или серо-буро-малиновые. Кто виноват, что катафалки делают с тонированными стеклами?
По-хорошему, Глебу стоило просто развернуться и уехать восвояси. Или припарковаться где-нибудь в сторонке, чтобы понаблюдать, как Алина будет носиться со своими шариками. Но, во-первых, чужой заказ ему все равно предстояло вернуть скорбящим, а во-вторых, Рудаков все еще рассчитывал на помощь Алины с презентацией. И ради этого готов был даже исправить ее косяк и прокатиться лишний раз до «Веселой идеи» и обратно.
Во всем этом плане Глеб не учел одного: что и правильных шаров Алине окажется мало. Выгружая на участок клиентки последнюю связку, – кстати, стоило признать, Белкиной удалось подобрать красивое сочетание бутылочно-зеленого с золотым, – он рассчитывал, что она если уж не кинется к нему на шею с поцелуями, то хотя бы пожмет руку, скажет что-то вроде «Я у тебя в долгу» – и отпустит, проводив благодарно-восторженным взглядом.
Не тут-то было. Алина, казалось, всерьез надумала косплеить старуху из сказки про золотую рыбку. До владычицы морской, к счастью, дело не дошло, но в остальном она загоняла Глеба, как какого-то крепостного. То ей помоги торт вынести, то расставить стулья, то развесить украшения…
– Мы не успеваем, не успеваем, – повторяла она без остановки, наворачивая круги по участку и дому.
Глеб помогал, опасаясь, что в какой-то момент Алина перегреется и зависнет, словно старый компьютер, но при этом искренне не понимал, зачем такая спешка. Именинник сидел в груде разодранной оберточной бумаги и самозабвенно рубился в новенькую приставку. Когда-то Глеб и сам был таким же – предпочел бы, чтобы в день рождения его оставили в покое. Все равно устроить вечеринку с друзьями никто бы ему не дал. А то, что мама называла «Глебушкин праздник», навевало такую тоску, что сводило зубы.
Каждый год его день рождения неизменно превращался в деловой ужин Рудакова-старшего. Потому что приглашали на него коллег и бизнес-партнеров Кирилла Андреевича с детьми. И с детьми этими Глеб не то чтобы не дружил, он их даже по именам не помнил. У взрослых ведь как: все, кто младше восемнадцати, – дети, а значит, как-нибудь сами найдут общий язык. И не важно, что один только научился ходить на горшок, а другая вовсю выбирает платье на выпускной. Все развлечения сводились к фразе: «Ну а теперь идите поиграйте». Глебу приходилось вести всю разношерстную компашку, включая няню-филиппинку чьего-то там сынка, к себе в комнату и сидеть там в четырех стенах, глядя, как незнакомые спиногрызы приходуют его новые игрушки.
Возможно, имя все-таки несет в себе какой-то кармический отпечаток. Потому что тезка Глеба тоже не проявлял ни малейшего интереса к предстоящему торжеству. Мочил себе виртуальных фашистов, самозабвенно терзая джойстик, пока две женщины – его мать и Алина – бегали по потолку, чтобы поразить гостей совершенством.
– А ты хоть спросила у него, чего хочет он? – вполголоса поинтересовался Рудаков у Алины, раскладывая на столе салфетки с танками.
– Зачем? – удивленно нахмурилась она. – Нам платит Оксана.
Глеб вздохнул. Нет, приятно было, конечно, что она сказала «нам», но вообще-то он, мечтая об ивент-агентстве, представлял свою миссию немного иначе. Хотел, чтобы каждый мог выразить себя через праздник, раскрыться, запомнить этот день на всю жизнь, а не салфетки под цвет тарелок и вот это вот все. Проще было попросить о помощи маму. Наверняка она бы добавила к общей картине еще цветочные композиции и надоумила Оксану позвать к столу деловых партнеров мужа.
– С днем рождения, тезка, – Глеб присел на корточки рядом с именинником.
– Я не тезка, я Глеб, – буркнул тот, не отрываясь от экрана.
Да, парень был явно не в самом праздничном настроении.
– Любишь играть в войнушку?
– Ага, один, – мелкий наконец удостоил Рудакова взглядом.
– А как же гости? Мама к тебе, наверное, друзей пригласила? – Глеб не мог напрямую спросить, мол, не навязывают ли тебе тоже задрюченных снобов и их нянь-филиппинок.
– Типа того, – именинник набычился. – Всяких там отличниц еще…
– А, ясно, – усмехнулся Глеб. – Думает, если ты будешь с ними общаться, то начнешь лучше учиться?
– Бред, правда? – Мальчик заметно оживился. – Они вообще меня не понимают! Думают, что война – это фигня какая-то. Типа я в солдатиков играю, как малолетка. А сами они такие взрослые! Селфи, инста… Дуры! Мама еще и вас позвала… – Он осекся, сообразив, что чуть не нахамил незнакомцу, который втрое старше и как минимум вдвое сильнее.
– Да все о’кей, – Глеб небрежно отмахнулся, давая понять, что он – свой человек. – Что не так?
– Мама реально хотела как лучше… – Глеб номер два опустил глаза. – Ну, она знает, что я увлекаюсь Второй мировой… Но эти стаканы с танчиками… Мне что, пять лет? Меня ж после этого в школе еще и затроллят! Блин, если б папа не свалил в Вену…
– Глеб, вот ты где! – Алина вынырнула из-за спины Рудакова. – Пойдем, надо подготовить наш сюрприз…
Как специально подкралась, чтобы все испортить! Глеб только-только наладил с тезкой контакт, почти выведал его тайные желания, – в том, что касается дня рождения, само собой, – и Алина разорвала нити доверия в клочья. Пацан тут же опомнился, что сидит тут и изливает душу сомнительному типу, и вернулся к игре. На сей раз, очевидно, с концами.
– Какой на фиг сюрприз? – не выдержал Глеб, когда они с Алиной вышли на крыльцо. Конечно, он злился на Белкину, но устраивать разборки перед клиенткой не стал. – Клоуна ему вызвала, чтобы зеленые шары скручивал в пуделей?
– Чего? – переспросила Алина, подпрыгивая на одной ноге, чтобы натянуть сапог.
– Того! Пацану сколько? Двенадцать? Тринадцать?
– Десять, – она сбежала по ступеням на заледенелую дорожку.
– Не важно! А ты устроила ему детский утренник! – Глеб обогнал ее и схватил за локоть, чтобы не поскользнуться.
– Ну прости, решила, что для мальчишника с бухлом и стриптизершами рановато. – Она вырвала руку с такой силой, что Глеб опасно пошатнулся, но вовремя уцепился за водосточную трубу. Все-таки Алина обладала удивительным талантом выстоять на ногах даже там, где любой другой давно бы прилег.
– Да погоди ты! Ему же нужно какое-то нормальное развлечение! Он реально войну любит! Надо было что-то такое… Крутое! Чтобы его и в школе зауважали…
– На что спорим, ты возьмешь свои слова назад через три, два… – Алина хитро прищурилась и распахнула калитку.
«Один» она так и не сказала, потому что там, за забором, стоял очаровательный фургончик с надписью «Доктор-фитнес» и строгая дама с балетной осанкой и авоськой черных баскетбольных мячей. Пока Алина молчала, растерянно хлопая ресницами, Глеб силился понять, с чего он вдруг решил, будто Белкину вообще можно пускать в сферу ивент-бизнеса.
Ладно, картонные стаканчики и тарелочки с мультяшными танками десятилетнему пацану – это еще хоть как-то можно понять. Ну, нет у Алины своих детей, мужика опять же нет, который втолковал бы ей, что не бывает танков с глазами и почему торт с солдатиками – полный зашквар. Но фитнес с мячиками? Господи, эта женщина хоть что-то смыслит в праздниках? Как она вообще рассуждала? Что мальчики в плане интеллекта не сильно далеко ушли от собак, кинешь им мяч – и, считай, счастья полные штаны? Или, может, ей внушили на фармфаке, что чем больше народу в детстве получит психотравму, тем выше потом будут продажи антидепрессантов? А может быть, она вообще из тех клинических зануд, которые уверены, будто все должно быть полезным? Чего уж тогда она торт не слепила из геркулеса?
– Вишневского, шестнадцать? – сухо уточнила дама, не услышав никакого внятного приветствия.
– Да, но… – Алина зачем-то посмотрела на Глеба, словно он знал ответ на сакраментальный вопрос: «Какого хрена делает старуха с мячиками на детском празднике?» Нет, он не знал. Более того, надеялся, что Белкина сама прольет свет на эту тайну. – Простите, а где… Где все остальное?
– У меня в фургоне. Двадцать мячей и коврики в аренду. Все, как вы просили. Подпишите акт приема-передачи, что спортинвентарь в надлежащем состоянии. И я готова приступать к занятию. Кстати, а где мои пациенты?
Глеб икнул. То ли круассано-чебурек, наспех проглоченный с утра, дал о себе знать, то ли Рудакова разобрал смех на нервной почве. Спортинветарь. Пациенты… А дальше что? Им закажут свадьбу, а Алина подгонит гостям капельницы с витаминами и снаряды для отжиманий?!