– Ты, – скомандовала Алина девочке с челкой, уж очень хотелось поставить ее на место, – будешь пациентом. А ты, Глеб, ее спасешь. Итак, обхвати ее сзади, сожми руки замком под нижними ребрами… Нет, ребра заканчиваются чуть ниже… Отлично…
– О, у вас тут уже обжимашки? – бесцеремонный возглас Рудакова мигом разрушил все волшебство. – Респект! А я с сюрпризом…
Алина уже собиралась вытолкать своего недопартнера вон из гостиной, чтобы разъяснить ему на пальцах, что перебивать – невежливо, но слова застряли у нее в горле. За спиной у Глеба стоял до боли знакомый Алине солдат. Тот самый, которого она время от времени встречала в электричке. Да-да, именно тот одноногий орденоносец, что слонялся по вагонам, завывая про зеленые глаза.
Красноречие покинуло Алину быстро и безвозвратно. Она понятия не имела, что делать дальше – радоваться, что Рудаков не притащил на детский праздник бомжа, или убить его на глазах свидетелей, чтобы уж наверняка сделать эту вечеринку незабываемой.
Глеб же, воспользовавшись паузой, не стал терять время.
– Познакомьтесь, народ, это Степан. – Он отступил в сторону, чтобы железнодорожный Паваротти, звякая медалями, смог проковылять на костылях в центр гостиной. – Мы думали устроить обычную тусовку с аниматором. – Глеб поморщил нос, всем своим видом демонстрируя, что он думает про обыденность в целом и аниматоров в частности. – Но решили: вы уже не какой-то детский сад, а, считай, взрослые ребята. И лучше, чем боевой сержант, вам о войне никто не расскажет.
– Реально боевой? – с замиранием сердца спросил именинник.
– Афган, – гордо отозвался Степан и мотнул культей.
Алина ждала, когда же разверзнется преисподняя. Когда мамаши придут в себя и закатят истерику, что все это непедагогично, возмутительно и вообще ни в какие ворота, а потом потребуют возместить им затраты на детских психоаналитиков. Казалось, воздух в комнате от напряжения стал таким густым, что хоть ножом режь.
– Вау, – выдохнула девочка с челкой. – И как вы потеряли ногу?
– Ну, ребят, это долгая история. – Степан уселся во главе стола, и никто даже не пикнул, что это место именинника. – Слыхали про операцию «Тайфун»? Так вот…
Если бы Алина собралась писать мемуары, то назвала бы их «Алина в Зазеркалье» и начала бы именно с этой сцены. Еще недавно ее готовы были растерзать за лекцию о первой помощи, а теперь незнакомый мужик показывает детям ампутированную ногу и во всех кровавых подробностях рассказывает, как именно ее лишился, а мамы разве что в ладоши не хлопают от восторга. Перешептываются о толерантности и прогрессивности, наперебой расхваливая идею Глеба.
Да, поражение Алина признавать умела. Вот и сейчас ей пришлось, скрепя сердце, расписаться в собственном бессилии. Ни черта она не смыслила в людях и в их детенышах. А Глеб… Пусть он был трижды самовлюбленным безалаберным кретином, но в развлечениях разбирался как бог. И когда Алина писала на форуме «дети его обожают», она по нелепой случайности попала в самую точку.
– Я так рада, что заказала праздник у вас, – благодарно шептала ей Оксана, пока дети, раскрыв рот, внимали армейским байкам.
– А можно вашу визитку? – спрашивали мамаши одна за другой, когда Глеб выпроваживал юных гостей на улицу, чтобы устроить снежное сражение.
Алина стояла у окна, сжимая картонный стаканчик с танком, и смотрела на разрумяненные от мороза счастливые лица. Ей следовало бы радоваться, что день рождения удался на все сто, но настроение отчего-то стало на редкость поганым. Какими убогими выглядели все ее потуги по сравнению с идеями Глеба! Организаторские способности – ничто, если у тебя нет главного. Таланта.
Всю жизнь Белкина боролась, выгрызая себе путь наверх. Но какой в этом смысл, если ты – посредственность? Она разочаровала родителей, не проявив способностей к медицине, разочаровала Оксану и ее сына, чуть не угробив им вечеринку нелепым оформлением и курсом первой помощи. А Глеб… Ему хватило пяти минут общения с тезкой, чтобы найти верное решение. Он был прав. Это целиком и полностью его бизнес, и балласт в нем как раз она. Пусть строит свою праздничную империю, а Алина… Что ж, в какой-нибудь аптеке для нее найдется местечко.
– Ты чего здесь киснешь? – Глеб с грохотом распахнул входную дверь, щедро осыпав прихожую снегом.
– Я пока уберу со стола закуски, вынесу торт… – Она отвернулась, чтобы он не таращился на ее постную мину.
– Хорош дурака валять, пошли! Считай, это тебе мастер-класс по праздникам. – Глеб взъерошил волосы, отряхиваясь.
– Спасибо, обойдусь. – Алина развернула мусорный мешок, изображая бурную деятельность.
– Так и знал, ты просто не умеешь развлекаться.
– Второй раз я на это не куплюсь. – Она понимала, что ведет себя как вредная гранд-дама, но что еще ей оставалось?
– Боишься. – Глеб явно дразнил ее.
– Как скажешь.
– Жаль. А я так хотел извалять тебя в снегу…
– Что? – Алина выпрямилась, сжав черный мешок и воображая, как приятно было бы натянуть его на улыбающуюся физиономию Рудакова.
– Ну, ты ж явно в снежки никогда не играла. Я б тебя уделал… Правильно делаешь, что сливаешься. – Глеб подмигнул.
– Надеюсь, у тебя есть шлем. – Алина швырнула на пол пакет для мусора, нацепила шапку и гордо прошествовала мимо Рудакова на улицу.
Поначалу Белкина осторожничала. Слепила снежок, бросила. – Рудаков увернулся. Еще один – снова мимо. А Глеб ее не щадил. Носился по двору с остальными детьми, как щенок лабрадора на прогулке. Война разворачивалась нешуточная: два войска по десять человек и два генерала – Глеб и одноногий Степан. И они не просто вяло перекидывались снежными гранатами, нет. Заставили детей строить укрытия и окопы, ползать по-пластунски, прятаться в засаде и неожиданно нападать из-за угла.
– Ложись!
– Цель опознана! Бей!
– К бою готовьсь! Целься!
– Огонь!
Грозные команды звучали со всех сторон, перемежаясь взрывами детского хохота и визгами раненых. И Алина, получив два снаряда в грудь, поняла: война требует полной самоотдачи.
Нырнув в ближайший окоп, она жестами показала Степану, что примкнула к его рядам. Все смешалось во дворе Оксаны – дети, снежки, брошенные шапки. Забыв про возраст и приличия, Алина самозабвенно сражалась. И цель ее была проста: уничтожить вражеского генерала.
Пять метров ползком, там – стриженые туи, которые надежно скроют от глаз. Перебежка до уличных качелей – есть! И дальше через кусты. Тихонько, чтобы ни одна ветка не хрустнула. Застигнуть врасплох, удар должен быть внезапным. Еще чуть-чуть до укрытия Глеба. Каков хитрец! Бойцов пустил в расход, а сам прячется в снежном бункере как последний трус. Ну ничего. Оттуда ему видно хуже. Она зайдет с тыла, а потом устроит глобальный обстрел. Не зря же налепила полную шапку гранат! Заглянула внутрь… Куда он делся?
– Ложись, сзади! – заорал Степан, но поздно.
Глеб как смерч налетел на Алину из ниоткуда и сбил с ног, плотно утрамбовав в снег.
– Я же говорил, изваляю. – Его дыхание щекотало шею, как тогда, на мальчишнике. – Готов принять капитуляцию! – Он навис над ней, всем своим телом вжимая в пол импровизированного бункера.
– Ага, сейчас! – процедила она, яростно извиваясь ужом.
– Можешь не стараться меня соблазнить. – Глебова улыбка сверкнула у нее перед носом.
– Да я… Я… – Алина пыхтела, вывинчиваясь из-под врага. Но он то ли сильно качался в свое время, то ли слишком много ел. С тем же успехом она могла бы спихнуть с себя гранитную плиту – как ни старалась, даже на сантиметр не сдвинула.
– Какая ты, однако, горячая штучка. – Его смеющиеся глаза блеснули. – Я б с тобой еще поиграл в войнушку… Где-нибудь в более укромном месте…
Алина стукнула бы его, не будь ее руки намертво зажаты. Вот бы только вынуть правую, уж она затолкает каждое словечко обратно ему в рот с пригоршней снега… Но что делать, если противник сильнее?.. И тут Белкину озарило. Как она сразу не поняла? Военная хитрость!
– А знаешь, я не против, – томно протянула она.
От неожиданности Глеб застыл, брови его поползли на лоб.
– Чего?
– Ну да… Эта химия между нами… – Алина облизнула губы. – Так глупо отрицать!..
– Погоди, ты серьезно, что ли?
– Еще как! Скорее бы этот долбаный праздник закончился… К тебе или ко мне?
Бедолага так растерялся, что ослабил напор и приподнялся, чтобы получше разглядеть лицо Алины и понять, издевается она или говорит серьезно. Это его и подвело. Белкина украдкой высвободила правую руку, чтобы нащупать заготовленный снежок.
– Ты чего творишь? – Глеб заметил возню и, пошляк эдакий, неверно ее истолковал. Что ж, такая месть будет приятнее вдвойне.
– Сил нет терпеть. Давай по-быстрому, – жарко прошептала она и потянулась к его ремню.
– Что?.. Нет… Погоди, тут дети… Хотя… – Он нервно сглотнул и задышал чаще. – В бункере нас никто не увидит…
Но закончить предложение Глебу не удалось. Одним метким движением Алина сунула снежок ему в штаны, чтобы остудить пыл. О, еще ни один мужчина не дарил ей такого наслаждения, как Рудаков в ту секунду. Его зрачки резко сузились, с губ сорвался полуписк-полухрип.
– Твою мать! – Он откатился, лихорадочно вычерпывая снег из трусов. Настал его черед извиваться, как будто ему подкинули раскаленные угли.
– Не ругайтесь при детях! – крикнула с веранды одна из мамаш.
– Все в порядке! – отозвалась Алина, выглянув из бойницы. – У него боевое ранение! Главное, чтобы до ампутации не дошло. – Она встала, отряхнулась и бросила на Глеба насмешливый взгляд. Да, проигрывать она умела, но побеждать ей нравилось гораздо больше. – Ну? Как насчет капитуляции?
– Я еще до тебя доберусь, – процедил он сквозь зубы.
– Удачи. – Она гордо вышла из бункера, только не рассчитала, что после снежка Глеб сумеет оклематься так быстро.
Коброй он метнулся к ней, вцепился в лодыжки и дернул на себя с такой силой, что Алина рухнула, как подпиленная сосна.
– Нет! – взвизгнула она, беспомощно барахтаясь.