Куда теперь девать закуски на пятьдесят человек? Шампанское еще можно вернуть, а долбаные канапе с морепродуктами? Тарталетки, паштеты, икру и прочую дрянь? Заморозить, а потом жрать самим, пока из ушей не полезет?
– Ну, зато Алине будет чем закусить, да? – Настя попыталась разрядить обстановку, но, судя по свирепому лицу Белкиной, ей это не удалось.
Настя вообще действовала на Алину как красная тряпка на быка. Или как на Кирилла Андреевича – выписка по счетам Глеба. Иными словами, бесила до невозможности. В любой другой ситуации Рудаков порадовался бы, что Алине не наплевать на него, что она ревнует, но не сейчас. Он будто сидел на пороховой бочке и изо всех сил дул на фитиль, а Настя поджигала его снова и снова.
– Спокойно, – сказал он скорее самому себе, нежели остальным. – Я сейчас пойду к ним и обо всем договорюсь. Это солидная фирма…
– Элитная, – угрожающе процедила Алина. Черт, вспомнила, наверное, что Глеб сам просил ее выбрать компанию, которая обслуживает звезд. И какая муха его укусила? Мог ведь купить колбасы, сыра, настрогать бутеров… Как, собственно, и предлагала Алина… Твою ж за ногу!
– Вот-вот, – Глеб натянул маску оптимиста, хотя, если уж начистоту, ему хотелось встать перед зеркалом и материться на отражение. – А вы пока… Что мы там хотели…
И тут он вспомнил. Минина. Во всей этой суматохе они совершенно забыли про звезду порнопрозы, которая чуть не закатилась в самом расцвете сил… Вот ведь! А правда, куда она закатилась?! Глеб посмотрел туда, где недавно лежала Елена, но, кроме микрофона, ничего не увидел. Не могла же она вознестись целиком? Бог знает, какие у нее там заслуги, конечно, но не с таким же весом!
– Елена?.. – Он повернулся вокруг своей оси в поисках хоть какого-нибудь следа пропавшей писательницы. Ничего! А ведь не иголку же потеряли!
– Вон она! – воскликнула Веригина и мстительно указала поэтическим перстом на заклятую подругу.
Вжав голову в плечи, та под шумок, крадучись, пыталась выскользнуть из зала.
– Я же вам больше не нужна? – Она робко улыбнулась, нащупывая ручку двери.
– Нахлебница! – Илона Ивановна, казалось, впала в экстаз от возможности кого-то унизить.
– Я выплачу вам все! – обиделась Минина. – Только… Попозже… Частями… – И эта уважаемая женщина, которой пристало бы носить шляпки и обсуждать рецепты варенья из крыжовника, ломанулась вон с такой скоростью, какую развивает не каждый вокзальный карманник во время полицейского рейда.
– Я задержу эту лгунью, – вызвалась было Илона Ивановна, но Глеб только небрежно отмахнулся.
А смысл? Ну, поймают они писательницу – и что дальше? Пытать ее начнут утюгом и паяльником? Или перевернут вверх ногами и потрясут, как Буратино, в надежде, что нужная сумма высыпется прямиком к ним в ладони? Нет у человека денег. Теперь-то Глеб отлично понимал, что это означает. Он мог бы устроить разбор полетов, найти козла отпущения. Или козу, учитывая, что Веригина внесла свой вклад в неразбериху. «Я сама буду вести переговоры!» Старая кошелка… Нет, прошлого уже не изменишь. Проще достать молоко единорога, чем убедить женщину в том, что она не права. Надо было выкручиваться самому, и Глеб, встряхнувшись, заставил себя взглянуть в лицо реальности.
Надо сказать, лицо у реальности оказалось звериным. Точнее, у парня, который привез к отелю целый фургон дорогущей снеди. У бедолаги был неправильный прикус: нижняя челюсть торчала вперед, и Глеб во время разговора никак не мог отвести глаз от кривых посеревших зубов. Это как с белой обезьяной. Запретишь кому-нибудь о ней думать, так человек еще долго не сможет прогнать из воображения навязчивый образ.
– Вы договорчик-то подписали, – повторял доставщик, а Глеб все думал, какого лешего тот все время улыбается. Политика компании? Так они бы для начала посмотрели, кого заставляют щериться перед клиентами. В случае этого парня улыбка скорее пугала, чем располагала. Да и какой толк в вежливости, если вернуть заказ это не помогает?
Глеб преуспел только в одном: сэкономил на обслуживании. Да, за ложный вызов официантов с него тоже взяли деньги, но куда меньше, чем если бы фуршет все-таки состоялся. Но горький привкус после маленькой победы все же остался. Выгружать коробки с едой пришлось самому Глебу, и он порядком умотался, таская закуски туда-сюда. И, что хуже всего, их нельзя было бросать друг на друга, только бережно ставить, каждый раз кланяясь в пол. Вот зря отец говорил Глебу, что фитнес – это пустая трата денег. Если бы Рудаков-младший продолжал заниматься спортом, у него бы не раскалывалась теперь поясница, и он смог бы ходить с гордо поднятой головой, а не сутулился, как австралопитек.
– Какая вкуснотища! – восторженно протянула Настя, когда Глеб принес Алине одну из коробок.
Выглядело все и правда на редкость аппетитно. Рудаков с тоской вспоминал времена, когда мог заказать себе нечто подобное, не задумываясь. Вот заработает миллион – и первым делом пойдет в лучший ресторан. Да, он бы с удовольствием отведал сейчас итальянской кухни! Конечно, так вкусно, как тогда, в Милане, в заведении великого шефа Марко Бурджарини, уже не будет, не зря тому дали звезду Мишлен, но и московский «Палаццо Д’Оро» вполне сойдет…
– Да ешьте все, что уж теперь. Девать все равно некуда. – Алина мрачно вздохнула и положила в рот вторую тарталетку с утиным паштетом.
– Может, продадим кому-нибудь? – задумался Глеб. Где-то он читал, что безвыходных ситуаций не бывает. Не помнил только где. На рекламе средства от запора, что ли…
– Кому ты это продашь? – Веригина вытянула руку, похожую на клешню в автомате с мягкими игрушками, и вытащила себе тарталетку. – Будешь ходить по вокзалу, как торговец беляшами? Смирись, мальчик мой, поезд ушел. Но если хочешь, я могу взять это на свой поэтический вечер… Бесплатно, разумеется. Зато ты не будешь переживать, что еда пропадает зря…
– Не, – пробормотала Алина с набитым ртом. – Лучше отвезем к моей маме в роддом. – Она застыла, поймав на себе удивленные взгляды. – Господи, да работает она там, работает! Она вечно жалуется, что у них беременных кормят всякой дрянью, вот устроим им праздник живота…
– Праздник живота! – Настя ни с того ни с сего так обрадовалась, что поперхнулась и закашлялась. – Сейчас, – прохрипела она, подняв указательный палец.
Алина услужливо постучала Портновскую по спине, правда, как показалось Глебу, чуть усерднее, чем следовало бы. Но Настя этого даже не заметила. Сколько Глеб ее помнил, она всегда была на позитиве, во всем искала плюсы. Просто солнечный зайчик какой-то. Вот и сейчас, вместо того чтобы отвесить Алине сдачи, она возбужденно сверкнула глазами и схватила коробку с закусками.
– Праздник живота! – повторила она, прочистив горло. – Это же гениально! Помните, я про нашу Вету рассказывала? Ну вот, у нее завтра гендер-пати!
Глеб с Алиной обменялись непонимающими взглядами.
– Типа вечеринка самоопределения? – неуверенно произнес Глеб. – А не поздновато она?.. Ну, в смысле… – И он пририсовал себе в воздухе большой живот.
– Балда ты! – Настя рассмеялась. – Это вечеринка, на которой все узнают пол малыша.
– В клинике, что ли? – поморщилась Алина.
– Вот вы оба ископаемые! Вообще не в теме, – Портновская подкинула еще одну тарталетку и поймала ее ртом. Глеб только диву дался, как ловко ей это удалось. С минуту все ждали, пока она прожует, и наконец она заговорила снова: – Там конверт с УЗИ заранее отдают организаторам. Ну, и родителям готовят сюрприз. Торт, например, разрезать. А он внутри либо розовый, либо голубой. Или хлопушку взрывают, а там конфетти нужного цвета. Короче, меня пригласили. И вот что я предлагаю…
План Портновской был гениален и прост, как колесо. Для Веты, которая умудрилась выскочить замуж за футболиста с космическими гонорарами, спустить сорок тысяч на закуски было сущим пустяком. К тому же беременные славятся своим неутолимым аппетитом, а Вета созвала на новомодную гендер-пати всех своих подружек с курсов подготовки к родам.
– Эта армия тюленей всосет ваши закуски на раз, – горячо заверила Настя. – Еще и добавки попросят.
Конечно, организатор у Веты уже имелся, но Настя не сомневалась: на лишнюю еду развести будущую мамочку не составит труда. Особенно если использовать козырь «по старой дружбе» и как следует надавить на ностальгический нерв.
Глеба терзали смутные сомнения, что Вета, которую он в свое время по глупости называл Полторашкой, захочет с ним связываться и уж тем более помогать, но Настя твердо стояла на своем. Мол, у беременных и так глаза на мокром месте и разжалобить их – как два пальца об асфальт. И хотя Алина наотрез отказывалась принимать помощь от Портновской, Настя сочла это за кокетство и, прежде чем кто-то успел моргнуть, набрала Вету. Несколько минут слащавого воркования – и новоиспеченная мадам Мякинен – футболист оказался финном – торжественно согласилась на закуски.
– И пусть привезут еще черничных кексиков, – попросила Вета напоследок. – Мы с Лео заказали ванильный торт и брауни, но мне что-то уже расхотелось… Черничные лучше. И… И вишневые. И банановые тоже можно, ага? Денежку я скину с запасом.
Дзиньк! – и денежка с запасом в десять тысяч упала Насте на счет, чтобы мгновение спустя перекочевать на новую карточку Глеба. Все вышло так легко, что Рудаков глазам своим не поверил. Портновскую будто послал им кто-то свыше, она решала проблемы играючи. Как мыльные пузыри лопала. Пык! – и там, где только что маячила катастрофа, только пустота с легким ароматом яблочного шампуня.
Взять хотя бы гостиницу: мало того что Настя умудрилась скостить цену за аренду, превратив своим обаянием отельного цербера в милого щеночка, она еще втерла цветочные композиции в счет оплаты.
– Гортензии стоят минимум две недели, – сочиняла она на ходу. – Только представьте, как будет благоухать ваше фойе!
– Но… – смущенно потупился менеджер. – По-моему, они вообще не пахнут…
– Да вы что! – Настя так достоверно сыграла ужас, что Глеб и сам на секунду испугался. – Вы не чувствуете запахов?! Это же дико опасно! У вас нет температуры?..