– Кто? – послышался за спиной до боли знакомый голос.
Алина вздрогнула.
– Никто. – Она повернулась к Глебу: он стоял, сунув руки в карманы, и покачивался на пятках. Кому нужен этот хлыщ и бездельник? Да пусть Настя забирает его со всеми потрохами.
– Тебе помочь? Прости, Настя как раз рассказывала про своего босса…
– Увлекательно, должно быть, – презрительно бросила Алина и взялась за следующий поднос.
– Обожаю, когда ты ревнуешь! – Улыбка Глеба сверкнула в полумраке. – Но вообще-то мы обсуждали их корпоратив. Она попробует перекинуть этот заказ нам. – Он подошел ближе и попытался отобрать у Алины закуски. – Да поставь ты, нам нужно поговорить.
– А есть о чем? – Она дернула поднос на себя. – Иди выбивай заказ! Через постель оно надежнее будет.
– Да сколько можно! – Он рванул несчастные закуски из ее рук, но не рассчитал силы. Мгновение – и вот уже подвал четы Мякинен усыпан канапе с персиками и голубым сыром.
– Отлично. Просто прекрасно. – Алина медленно выдохнула, собирая в кулак остатки терпения. С одной стороны, спрятать труп в подвале проще простого, с другой стороны, у Веты все-таки праздник… – Схожу за щеткой, – и Белкина, будто нечаянно задев Глеба плечом, прошествовала к выходу.
Она планировала хорошенько хлопнуть дверью, и непременно так бы и сделала, если бы удалось ее для начала открыть. Алина вцепилась в ручку, терзала ее, как могла, дергала – все без толку. Они застряли.
– Эй! – крикнула Алина, чувствуя, как к горлу подкатывает паника. – Откройте! – Она забарабанила в дверь. – Выпустите нас!
– Тебя никто не услышит, – спокойно заключил Глеб и указал пальцем наверх. Оттуда доносилась веселая музыка и всплески хохота. – У них конкурсы начались.
– Твою ж… – Алина обреченно опустилась на ступеньки и запустила пальцы в волосы. Лучше бы она сейчас устраивала кексовый стриптиз этой странной Лизе!
– Да успокойся ты, нас все равно рано или поздно выпустят. У них же тут главный сюрприз, – и Глеб кивнул на огромный надувной шар с надписью «Мальчик или девочка?». – Зато у нас куча времени все прояснить.
– Мне и так все предельно ясно. – Алина пнула носком туфли канапешку. – Ты с Настей, я… Я сама по себе.
– А если я не с Настей? Если я с тобой хочу быть? – раздалось у нее над ухом, и Глеб присел рядом. – На, возьми, – он снял с себя пиджак.
– Не хочу, – упрямо надулась Алина.
– Замерзнешь ведь! – Глеб попытался накинуть пиджак ей на плечи. Алина уворачивалась как могла. И вовсе не потому, что в подвале не было холодно, просто от пиджака пахло Глебом. А этот запах лишал ее воли, заставлял делать такое, о чем впоследствии она могла пожалеть.
– Алина! – Глеб крепко сжал ее руки, чтобы она перестала брыкаться. – Какая же ты все-таки у меня еще глупенькая…
А потом он обнял ее. И она честно хотела вырваться. Правда. Хотела, чтобы Глеб перестал целовать ее, перестал гладить по спине, вызывая новые и новые волны мурашек. Хотела, чтобы не касался губами ее шеи, не накрывал ладонью грудь, заставляя ноги подкашиваться. Просто мечтала, чтобы он не расстегивал ее платье – медленно, пуговичку за пуговичкой, – не склонялся над ней, согревая дыханием обнаженную кожу. И уж точно ей не нужно было, чтобы Глеб бережно уложил ее на пиджак, сводя с ума горячими пальцами. Но устоять было невозможно. Она жмурилась, извивалась, силясь вспомнить, почему всего этого делать нельзя, но разум отказывал.
– Пожалуйста… – бормотала она, не зная толком сама, о чем именно просит. – Пожалуйста…
– Все хорошо, я с тобой. – Он обволакивал ее, и все путалось в ее сознании.
Весь мир словно был и далеко, и одновременно внутри ее. Она плавала в звуках, запахах, вкусах. Музыка наверху, частое дыхание – снизу, горьковатая терпкость кофе на его губах, шершавый и холодный бетон пола, который Алина царапала, пытаясь ухватиться за реальность, теплая кожа…
– Кот… Конта… Котра… – Губы не слушались, язык, обессилев от поцелуев, заплетался. – Контраце…
– Есть. – Глеб выудил из кармана серебристый пакетик. Беспомощно взвизгнула молния на его джинсах.
А потом все исчезло. Не осталось ничего, кроме тугой, сладкой боли удовольствия. Кажется, Алина кусала губы. Кажется, выгибалась дугой, словно одержимая дьяволом, кажется, Вселенная взорвалась вместе с ней, разлетевшись на тысячи сияющих розовых осколков.
Алина откинулась на пол, сдула со лба прилипшую прядь. Перед глазами возникло лицо Глеба в отблесках разноцветных огней. Но не этого Глеба, который сейчас лежал сверху, прерывисто дыша, а Глеба с мальчишника. Видно, мозг Алины очистился настолько, что сквозь прозрачную пустоту показались воспоминания.
Вот они пьют текилу за стойкой, и Глеб дразнит ее. Мол, как ты вообще работаешь фармацевтом, скучно ведь. Ха! Хочешь веселья? Будет тебе. И она выкладывает на полированную столешницу блистеры с таблетками. Как козыри, один за другим. Рудакову будет полезен этот урок.
– И что здесь? От кашля и запора? – Глеб с трудом перекрикивает басы. – Или все сразу? – и хохочет, довольный своим остроумием.
– Мощный афродизиак, чтоб ты знал. – Она трясет у него перед носом опытным экземпляром сильного успокоительного. Вот будет умора, если он уснет прямо тут, в лужице текилы!
– Да ладно!
– Могу дать на пробу!
– Только после вас, мэм. – Он с вызовом вскидывает бровь.
Что ж, она и здесь его обыграет. Спрятать капсулу под язык, дождаться, пока он выпьет свою, а потом выплюнуть украдкой. И опана! Враг повержен, пляши, победитель! Ну же, давай, глотай! Спокойной ночи, золотой мальчик.
Он наивно запивает капсулу текилой. На совместимость с алкоголем, правда, препарат еще не тестировали, но наверняка выйдет как обычно – двойной эффект.
– Ого! – Он спрыгивает с барного стула. – Хорошо пошло. Аж мурашки! Ну что, теперь в номер? Пока прямо тут не разобрало? – Глеб хлопает ее по спине, и капсула предательски проскальзывает в горло. Твою ж мать! Что она натворила?..
– Ну, и что ты натворила? – прервал Глеб поток воспоминаний.
Алина резко открыла глаза и села. Он что, мысли ее прочитал?! Или тоже вспомнил? Господи, как она могла… Все это время Белкина думала, что катастрофа на конференции случилась из-за него. Что он подсунул ей запрещенку, чтобы затащить в постель или поглумиться. А виновата во всем она и только она! Препарат, который не допустили до продажи! Который не прошел всех клинических испытаний! Еще и с алкоголем… А если бы он умер? Если бы они оба умерли?! Ромео и Джульетта – версия 2.0. И правильно Пуджари ее выставил вон. Ее и посадить-то за такое было бы недостаточно…
– Прости… – выдавила Алина и судорожно прикрылась платьем. – Я все испортила! Все! Ты должен меня ненавидеть!
– За что?! – искренне удивился Глеб. – За какой-то шарик?
– Ша… – начала было она, но осеклась, заметив, что все вокруг усыпано розовыми конфетти. Выходит, взорвалась не Вселенная, а отдельно взятый воздушный шар. И, как назло, именно тот, ради которого сегодня собрались гости. – Но как?..
– Я сам толком не понял. – Глеб поцеловал Алину в плечо. – Ты, оказывается, та еще тигрица…
Алину передернуло. Нет, не потому, что ей было неприятно, скорее наоборот. Просто совесть, выпущенная, как джинн из бутылки, теперь терзала и грызла ее, а в ушах звучал гаденький писклявый голосок: «Все проблемы из-за тебя, Белкина! Ты приносишь несчастья!»
– Надо срочно собрать. – Она вскочила, на ходу натягивая трусы. – Господи, что мы им скажем?! Праздник испорчен… А Вета… Ее муж сына хочет… А это девочка…
– Алина, дыши. – Глеб был спокоен, как удав. Сытый, довольный удав. Как мало мужчинам надо, чтобы обрести внутреннюю гармонию! – Он любит ее. И будет рад кому угодно. Вот я бы, например, хотел дочку.
– Ты не потомственный футболист. – Алина отчаянно боролась с застежкой лифчика, но пальцы не слушались.
– Представляешь, какая бы у нас была дочка? – Рудаков застегнул ей бюстгальтер одним движением. Наверное, частенько ему приходилось это делать. – Похожая на тебя. Маленькая такая, вредная, но безумно красивая…
Манящая картинка на мгновение всплыла в воображении Алины, но тут же была изгнана прочь. Всему должно быть свое время и место. А место детям Алины и Глеба находилось где-то далеко-далеко в параллельной реальности. В той, где Алина никого не травила таблетками. И Рудаков поймет это, когда она признается. Только потом, не сейчас.
С трудом отыскав в подвале веник, Алина принялась сметать улики вместе с уничтоженными закусками. Все это время ее мучил один вопрос: чем можно заменить шарик? Может, на торт с цветными коржами? Нет, слишком мало времени. На хлопушку?
Глеб искал в интернете какой-нибудь магазинчик с праздничной атрибутикой неподалеку, но Мякиненов угораздило поселиться на самом отшибе этого мира. Да, ясен павлик, детей надо растить на природе. Но от их коттеджного поселка толкаться по пробкам еще минимум час!
– Ми готоф разорфать шар! – дверь подвала приоткрылась, и внутрь заглянул Лео Мякинен.
В потемках трудно было разобрать выражение его лица, да и в финской брани, которая последовала за появлением хозяина дома, Алина была не сильна, но она и без того сразу поняла: сюрприз испорчен. Потому что, как она ни старалась все убрать, розовое блестящее конфетти валялось повсюду, некоторые кусочки фольги даже застряли у нее в волосах.
– Простите, Лео! – Алина кинулась к нему. – Мы не хотели… Я не хотела… Я… Знаю, вы хотели сделать это торжественно, но… Я вас только прошу, вы не расстраивайтесь.
– Расстраифайтесь? Нет-нет! – Футболист замотал головой, и Алина заметила, что в его кофейных глазах блестят слезы. – Я… Мечтать дочка! Дефочка… О, май гад!
И он зарыдал как ребенок. Глеб даже начал успокаивать беднягу, ободряюще хлопая по спине. Это не помогло. – Лео повис у Глеба на шее, шмыгая и всхлипывая. Рудаков беспомощно вытаращил глаза, как бы без слов спрашивая у Алины, что ему делать с плачущим афрофинном, но она и сама понятия не имела, а потому просто развела руками.