Но эти ребята уже заняли место в моем сердце. Мы всего полгода были под одной крышей, а я уже прикипел ко многим из них.
Час пролетел незаметно. Пока мы пили чай, разговаривали и шутили, прощаться не хотелось. Казалось, будто это был единственный момент спокойствия за последние месяцы — никакой тревоги, аномалий, интриг и угроз.
Лева похлопал меня по плечу.
— Ну что, Леш, теперь аттестация — и первое офицерское звание? А там — балы, красавицы, лакеи…
— И распределение на практику, — отозвался я.
Феликс захохотал:
— Ты даже совершеннолетие умудряешься не воспринимать как праздник! Николаев, ну ты даёшь.
Андрей поддержал смех:
— Вот поэтому он и командир. Никакой романтики, всегда начеку.
— Должен же кто-то прикрывать ваши задницы, — парировал я, подмигнув им. — К слову об этом. Сейчас Баранов всех нас разгонит. Давайте не усугублять ситуацию.
Праздник праздником, а с завтрашнего дня нас снова ждали учебные тревоги, тренировки и магические упражнения.
Сержант Баранов, видимо, всё это время стоял где-то за дверью, и ровно через час он появился в проёме, хлопнув ладонью по косяку:
— Всё! Веселье закончено, орлы! По койкам! Кто опоздает на построение — будет сдавать физнормативы мне лично.
Раздалось дружное ворчание, но ребята не спорили — все понимали, что позволенная поблажка была большим подарком. Баранов был строг, но справедлив, и если бы не он, этой вечеринки точно бы не было. И все же, чем его умудрился подкупить Феликс?
Я собрал упаковку от торта и помог Андрею убрать лишние кружки. Феликс с видимым сожалением уносил последние куски сладостей, завернув их в пергамент.
— Утром доедим, — объяснил он мне с серьёзным видом. — В казарменной столовой такое не подают.
Мы вернулись в спальную комнату, и я направился к своей кровати. Но ребята не спешили разбредаться по койкам. Вместо этого они столпились возле шкафа и с чем-то возились.
— Вы чего там?
— Мы тут подумали, — начал Андрей с широкой улыбкой, держа за спиной что-то завёрнутое в бумагу, — день рождения должен быть с подарками. Так что… держи.
— Подарки? Вы серьёзно? — пробормотал я, но уже начал улыбаться.
Андрей гордо развернул свёрток и вручил мне тяжёлую, внушительную книгу. Переплёт был из тёмной кожи с золотым тиснением, а на обложке красовалось название: «История Выборгской губернии» под редакцией профессора Анисимова.
— Ух ты! Анисимовская монография… Это же редкость! — воскликнул я, переворачивая книгу в руках.
Андрей ухмыльнулся:
— Специально для тебя, любитель истории и архивов. Придётся читать от корки до корки, Николаев, не отвертишься.
— Да ты просто благодетель, Романов, — отозвался я, сдерживая улыбку. — Спасибо.
Следующим выступил Феликс. Он подошёл ко мне с видом победителя и протянул аккуратную серебряную флягу с изысканным узором.
— Вот, держи, — сказал он, ухмыляясь. — Для особых случаев.
Я приподнял бровь и осторожно открутил крышку. Из фляги тут же донёсся тонкий аромат дорогого виски.
— Феликс… Ты все же у нас контрабандист.
Он хитро подмигнул:
— Я — Юсупов. Мы не контрабандисты. Мы просто умеем доставать нужное.
Судя по аромату, виски был отменным. Зато, кажется, я начинал понимать, чем Феликс подкупил сержанта…
Лева Львов шагнул вперёд и протянул мне футляр с перьевой ручкой. Она была гладкой, металлической и блестела в свете лампы.
— Чтобы писала всегда и везде, — серьёзно сказал он. — Стальная. Выдержит любую передрягу, даже если тебя снова в аномалию швырнёт.
— Спасибо, Лева, — ответил я, испытывая странное тепло. Ручка была простой, тяжёлой и надёжной — настоящая рабочая вещь.
Следующим подошёл Миша Эристов с квадратной коробкой в руках.
— А это тебе к кофе, Николаев, — ухмыльнулся он и вручил мне коробку с конфетами ручной работы. — Сладкое помогает от всех бед, проверено мной лично. А уж швейцарский шоколад точно подсластит любую пилюлю.
Я засмеялся и стиснул его плечо:
— Не ожидал, Миш, но приятно. Спасибо.
Наконец, выступил Аполлон Безбородко. Он шагнул вперёд и протянул мне небольшой блокнот в кожаной обложке. На обложке было тиснение в виде незатейливого орнамента.
— Помнишь, я говорил тебе, что каждый должен сам писать свою историю? — сказал он, не изменив своему серьезному выражению лица даже сейчас. — Теперь у тебя есть место, где её писать.
Я молча принял блокнот и пробежался пальцами по гладкой коже. Что-то в этом подарке показалось мне особенно личным.
— Ребята… — начал я, чувствуя, как у меня перехватывает горло. — Спасибо вам. Правда.
Общее уханье, шутки и похлопывания по спине заразили меня теплом. Все эти подарки, шутки и простые слова ребят показывали, что я здесь не только курсант, а ещё друг и часть их маленького мира.
В библиотеке снова не топили.
Высокие окна пропускали серый свет хмурого питерского дня, а запах пыли и старых книг переплетался с лёгким ароматом чая, который кто-то принёс тайком в термосе — только так и получалось греться. Мы всей группой расположились за длинным дубовым столом в углу зала, чтобы не мешать другим курсантам, и разложили вокруг себя кучу конспектов, учебников и черновиков.
— Так, кто следующий? — спросил Андрей и заглянул в список. — Зубова.
Я сидел во главе стола, а передо мной лежали тетрадь с аккуратными записями, пара изящных закладок, нарисованных Настей Гагариной, и вышитый бисером чехол для писчих принадлежностей — подарок Катерины. Последний неизменно вызывал восхищение у окружающих своей тонкой, почти ювелирной работой.
— Тамара, твоя очередь, — сказал я, глядя поверх стопки книг на Зубову, которая листала свои записи с таким видом, будто надеялась найти в них готовый ответ. — Триэлементное заклинание и расчёт процентного соотношения эфира. Начинай с базовых формул.
Тамара подняла голову и начала отвечать, чуть замешкавшись вначале:
— Основной расчёт основывается на теории трёх взаимодействующих магических компонентов: двух стихий и связующего эфира. Формула расчета эфира… выглядит как сумма удельного содержания эфира с учётом коэффициентов… эм…
Я молча выждал паузу, позволив ей закончить.
— Коэффициенты чего? — уточнил я, пытаясь не смотреть строго.
Тамара замялась, но в этот момент вмешалась Настя Гагарина. Она сидела рядом и, конечно, знала ответ наизусть.
— Коэффициенты конверсии и трансформации, — уверенно добавила Настя, поднимая голову. — При этом расчёт нужно проводить отдельно для каждого компонента, а затем сводить к общей величине. Трёхэлементное заклинание требует чёткой балансировки, иначе структура разрушится.
— Именно так, — кивнул я, не в силах скрыть лёгкую улыбку. — Настя, молодец. Тебе бы в преподаватели.
Настя, довольная, что смогла дополнить ответ, только усмехнулась и снова углубилась в свои записи. Я знал, что из всех девушек она готова лучше всех. Её знания были почти энциклопедическими, и это в некоторой степени раздражало остальных — не потому, что они завидовали, а потому что Настя всегда успевала первой. Им бы подружиться с Мариной, сестрой Андрея.
— Тамара, Катерина, — обратился я к ним, загибая пальцы. — Вам нужно подтянуть разделы по теории конверсии и структурам. Настя, я рассчитываю, что ты поможешь им с этим.
Катерина слабо улыбнулась и пожала плечами:
— Никуда не денемся, подтянем. Настя нас натаскает.
Тамара согласно кивнула и тихо пробормотала что-то вроде: «в следующий раз отвечу лучше».
— А теперь к парням, — сказал я, заглядывая в свою тетрадь. Андрей, как всегда, сидел рядом и вёл учёт результатов. Он записывал баллы напротив каждой фамилии и криво усмехнулся:
— Вот сейчас-то и начнётся…
Я открыл учебник по общей теории магии на случайной странице и взглянул на товарищей. Феликс Юсупов тут же надменно уселся ровнее и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди:
— Что значит «начнётся»? Я в теории магии разбираюсь не хуже других. Просто иногда… путаюсь в деталях.
— Путаешься в деталях? — повторил я с прищуром. — Хорошо, Феликс, назови мне четыре основных типа эфирных потоков и их свойства.
Феликс фыркнул и начал уверенно перечислять:
— Первый — статичный, он… эм… обеспечивает устойчивость магической конструкции. Второй — динамический, обеспечивает подвижность и распределение эфира. Третий… третий поток… эм…
— Вибрационный, — подсказал Аполлон Безбородко, который сидел рядом с ним. — Образует связи и помогает передавать энергию внутри конструкции.
— Вот именно, вибрационный! — подхватил Феликс. — И четвёртый — резонансный. Он используется для синхронизации сложных магических структур.
Я кивнул, делая пометку в тетради:
— Хорошо. Не идеально, но на «четвёрку» потянет.
Феликс довольно ухмыльнулся, а Аполлон добавил с тихой усмешкой:
— Радуйся, Феликс, что я рядом сижу.
Следующими на очереди были Лева Львов и Миша Эристов. Тут-то и начались сложности. Я открыл сводку результатов их проверочных работ и покачал головой:
— Лева, Миша, у вас пробелы по трети тем. Львов, объясни мне, как рассчитывается плотность стихий при создании двух параллельных заклинаний малой конструкции?
Лева почесал затылок и мямлил что-то невнятное о корреляции и магических коэффициентах, но из этого нельзя было вычленить ни одного правильного предложения. Я тяжело вздохнул:
— Львов, завтра занимаемся. Весь вечер, не меньше.
Лева сдул со лба чёлку и кивнул:
— Я понял, Алексей. Буду стараться.
— Эристов, твоя очередь. Расскажи про связь между стабилизирующим потоком и внутренним контуром магической структуры.
Миша замер, его глаза стали чуть круглее. Видно было, что он судорожно пытается вспомнить хоть что-то.
— Эм… Ну… стабилизирующий эфир… он… как бы…
— Он как бы ничего, — оборвал я и уставился на них со Львовым. — Завтра вечером втроем сидим и учим весь раздел заново.