— Ой, скажете тоже…
Но Таня благодарно кивнула и поспешила вверх по лестнице, едва переставляя ноги от усталости. Я проводил её взглядом, а затем, подхватив Иду под локоть, направился прямиком в кабинет отца.
Но когда мы вышли в большую гостиную, перед нами развернулась весьма нетривиальная картина.
— Это ваши гости? — шепнула Ида.
— Полагаю, инициатива моей матушки.
На диванах, в креслах и даже на ковре перед камином устроились женщины с маленькими детьми. Кто-то качал младенцев, другие вполголоса пели колыбельные, а слеги, двигаясь на цыпочках, разносили всем горячий чай.
Все «публичные» залы теперь были заполнены людьми, завернутыми в одеяла — детьми, матерями, бабушками. Женщины выглядели немного растерянно, словно не могли поверить, что им, обычным горожанкам, предоставили приют в столь роскошном месте.
Матушка, как всегда, была с ними приветлива, но её прямая осанка и привычная строгость только добавляли напряжения в их и так растерянные взгляды.
Одна из женщин робко подошла к матушке и сказала:
— Ваша светлость, простите, что тревожим вас… Мы благодарны… но нам так неловко… Мы понимаем, что не место здесь таким, как мы…
— Вы здесь потому, что я так решила, — ответила княгиня, но затем её голос смягчился. — Ваши дети должны быть в тепле, и это главное. А остальное меня не волнует.
— Спасибо, ваша светлость…
Женщина растерянно поклонилась, отступив к другим горожанкам, и шёпот благодарности прошёлся по комнате.
Я встретился взглядом с матушкой, и мы обменялись кивками.
— Как у вас дела? — спросил я, когда мы подошли.
— Слава богу, у нас есть дополнительное топливо для генераторов. На несколько лампочек и электроприборов хватит. Хотя, конечно, стараемся экономить. Что на площади?
— Не хватает только блинов да чучела — и будут почти что масленичные гуляния, — улыбнулась Ида. — Люди успокоились, многие просто приходят за свечами или горячей едой и возвращаются спать к себе. Ночь пройдет спокойно, благо еще и гвардейцы помогают.
Матушку удовлетворил такой ответ.
— Еды всем хватает?
Я кивнул.
— С едой проблем нет. А вот теплые одеяла не помешали бы. Может, кто-нибудь подвезет.
— А может скоро дадут свет, — отозвалась матушка.
Мы оставили ее присматривать за гостями, а сами пошли дальше в кабинет отца.
Там уже привычно пахло бумагой, табаком и свежесваренным кофе. На столе лежали карты района и несколько выписок из городских служб. Виктор говорил по телефону, нахмурившись, но, увидев нас с Идой, коротко махнул рукой в знак приветствия и завершил разговор.
— Есть новости? — спросил я, усадив спутницу в кресло.
Виктор вздохнул:
— Частично восстановили подачу электричества. Но это временная мера. Пока подключили только больницы, школы и объекты первой необходимости. Остальные… — он пожал плечами. — Будут ждать. Говорят, ещё минимум шесть часов до полноценной подачи. И это не точно.
— Хорошо, что хотя бы так, — вмешалась Ида, стянув перчатки. — Значит, у служб есть план, и они его выполняют. Надеюсь, к утру всё наладится.
Отец покачал головой:
— Я бы не был столь оптимистичен. Устранить повреждения полностью не удастся и за сутки. Сгорела центральная районная станция. На полное восстановление уйдёт несколько дней или даже недель. Конечно, они перебросят резервы, но станут экономить. Полдня подача, полдня — отключение…
— Но это уже что-то, — отозвался Виктор. — И это возвращает нас к еще одной насущной проблеме. Нужно что-то решать по поводу бала.
Отец снял очки и устало потер глаза. В кабинете горела лишь одна тусклая лампа, и от такого скудного света казалось, что на его лице пролегли глубокие морщины.
— Пока нечего решать, Виктор, — сказал светлейший князь.
Брат покачал головой.
— Вы и правда считаете, что его стоит отменять? Столько сил и средств вложено в подготовку, разосланы приглашения… Люди готовили костюмы — тоже весьма недешёвые, к слову… У нас будут проблемы, если мы отменим праздник.
Я удивленно вскинул брови:
— Праздник? Какой к черту праздник, когда весь район мерзнет, а люди идут километр за плошкой супа? Это пир во время чумы, Виктор. Мы должны хотя бы дождаться утра. Если ситуация улучшится, тогда можно будет думать о мероприятии.
Отец задумчиво кивнул. Ида нервно теребила перчатки.
— Алексей прав, — сказал князь. — Люди не поймут, если мы сейчас станем веселиться, когда они в беде. Да и, давайте будем честны, нам самим этот праздник встанет поперек горла.
— Но финансовые потери…
— Не столь катастрофичны относительно потерь репутационных, — отрезал отец. — Да, мы организовали помощь и многим помогли в первые часы, но этого недостаточно. Люди должны видеть, что мы все в одной лодке и беда пришла ко всем. От нас этого ждут.
Брат не нашел, что возразить.
— Давайте подождём новостей хотя бы до девяти утра, — предложил я. — Станет понятнее.
— Но все равно нужно продумать, что делать, даже если подачу частично восстановят, — сказал Виктор. — Проблема в том, что наш особняк — не стандартная квартира в доходном доме. Нам не хватит этих объемов даже вместе с тем, что дают генераторы! Да и нагрузка на сеть большая — нам могут запретить превышать лимит.
Я пожал плечами.
— Ничего, переживем.
— Мы-то переживем. Но бал…
Ида внезапно подняла руку, словно школьница, предлагая решение:
— А что, если провести бал при свечах? Всё будет, как в эпоху Елизаветы Петровны. Аутентично и атмосферно. Гости наверняка оценят. Ну, конечно, в случае, если вы все же решите проводить мероприятие…
Отец задумчиво протер очки салфеткой.
— Это хорошая идея, но свечей нужно очень много. Мы должны обсудить, как их достать за оставшееся время. Ведь сейчас это самый ценный товар во всем городе. И ещё есть проблема с едой. Повара не успели приготовить все блюда, а кухонное оборудование требует энергии. Которой у нас нет и не будет. Словом, я все больше склоняюсь к тому, что бал придется отменить.
Мы с Виктором переглянулись. Я видел, как лицо брата исказила гримаса боли.
Бал был его проектом, его детищем. Да, организацией занималась матушка, но именно Виктор обеспечил семью средствами, чтобы его провести. Торговался, мотался по командировкам, консультировался с брокерами и коммерсантами… И у него получилось! Я лишь подал удачную идею и раздул ажиотаж вокруг акций, но именно Виктор выполнил самую тяжелую работу и так быстро превратил акции в деньги. Брат гордился этим — и не зря.
А сейчас то, над чем он так упорно работал, то, ради чего он вообще так рвал филей… просто просачивалось сквозь пальцы, и он ничего не мог поделать.
Ида поднялась с кресла, и мы, следуя этикету, тоже покинули свои места. Девушка пристально взглянула на моего отца, на Виктора, на меня…
— Алексей, могу я украсть тебя на пару минут?
Глава 15
Отец, услышав просьбу Иды, кивнул:
— Разумеется, Ида Феликсовна.
Но в этот самый момент Виктор, который до того безмолвно сидел у окна, склонившись над радиоприемником, вдруг насторожился и повернул ручку громкости. По комнате разнесся уверенный голос, который все мы узнали. Великий князь Фёдор Николаевич.
— Кажется, обращение. Я поймал волну официального радио, — пояснил брат, внимательно вглядываясь в приёмник, словно мог увидеть того, кто говорит.
— Я обращаюсь к жителям Петербурга и его окрестностей! — начал великий князь, и в комнате воцарилась тишина. — Петербургская сторона переживает нелёгкую ночь. Ввиду превышенной нагрузки и человеческого фактора на главной районной станции случился пожар, вследствие которого пострадало оборудование. Я хочу заверить всех вас, что приняты все меры для скорейшего восстановления энергоснабжения… Уже к девяти часам утра будет налажена частичная подача электроэнергии, а полное восстановление ожидается к восемнадцати часам…
Мы с отцом переглянулись. А дядюшка Федор тем временем продолжал:
— По всей Петербургской стороне развернуты пункты помощи из расчёта один пункт на каждые пять тысяч человек. Обращайтесь за поддержкой: горячая пища, тёплая одежда, медицинская помощь — всё будет доступно. От лица Его Императорского Величества и Совета регентов я благодарю всех за стойкость и терпение. Особая благодарность — добровольцам и спасательным службам за оперативные действия и самоотверженность. Петербург всегда был и остаётся символом силы и единства. Осталось потерпеть совсем немного. Мы справимся. Да поможет нам Бог!
Голос великого князя стих, затем диктор начал что-то комментировать, но Виктор убавил звук. Все важное мы уже услышали.
Первым нарушил молчание отец. Его усталое лицо наконец-то озарилось надеждой.
— Итак, — обратился он к нам, стараясь скрыть волнение за фасадом строгости. — Ситуация под контролем. Видимо, им удалось найти способ восстановить все быстрее.
— Да, это внушает оптимизм, — кивнул Виктор, откидываясь в кресле.
Ида, сидевшая рядом со мной, подняла глаза и улыбнулась. Её лицо, всегда живое, теперь светилось энтузиазмом.
— Если всё наладится к вечеру, значит, бал можно не отменять? — спросила она, обращаясь скорее к отцу, чем ко мне. В её голосе звучала лёгкая надежда.
Отец на мгновение задумался, будто обдумывал все возможные последствия этого решения, но затем кивнул, его лицо стало более уверенным.
— Да, но нужно обсудить детали с Анной Николаевной, — сказал он, глядя на меня. — Алексей, будь добр, сходи за матерью.
— Конечно, отец, — ответил я, поднимаясь. — Ида, ты со мной?
— Разумеется, — сказала она, поднимаясь, и мы направились к выходу из кабинета.
Коридор встретил нас тусклым светом лампочки, питаемой автономной системой.
— А здесь даже романтично, — усмехнулся я. На самом деле мне тоже полегчало. Теперь хотя бы был виден конец всей этой катавасии.
Шаги Иды звучали почти бесшумно на ковре, и я заметил, как её взгляд становился сосредоточенным.