В этот момент я бросил окурок. Игра? Может, да, а может, и нет. Трудно сказать. Куда он упадет? В лужу? Или в бензин? Погасит вода окурок? Или нет? Трудно сказать. Дождь не загасил огонек моей сигареты. Очертив дугу, окурок упал на переливающуюся радугой землю. Мгновенно занялось пламя и тут же перекинулось на бензобак.
Последовал взрыв. Темнота окрасилась алым. Отлетевший кусок металла оцарапал мне щеку.
Харада попытался подняться, но тут же рухнул как подкошенный.
— О боже, — повторил он, и в этот момент весь грузовик охватило пламя.
Раздался грохот. Тент загорелся. Темноту нарушало только фантастическое алое пламя. В его отблесках я видел ошеломленное лицо Харады.
— Вы… вы… но почему…
— Просто огонь перекинулся, — проворчал я. — Кстати, погиб человек. Два человека погибли из-за этих «Подсолнухов».
В ответ он глубоко вздохнул:
— Не то время года, чтобы огонь перекинулся.
— Так и для подсолнухов не то время года. Они еще не цветут. Только бутоны наливаются. Вот будет бон,[66] тогда и зацветут.
— Но когда огонь перекидывается, он обычно не так ярко горит.
— Может быть… — Проворчав это, я еще долго смотрел на догорающий грузовик.
Огонь и вправду был ярким. Казалось, он опаляет сами небеса. Он горел торжественно, с помпой. Горел с громкими всполохами. С ночного неба мощными струями хлестал дождь. С земли, словно вылизывая темное небо, вздымалось пламя. Огонь отодвигал холодный мрак, создавая иллюзию жаркого летнего полдня. Пламя было пышным и каким-то выпуклым. Такое бывает по праздникам. Так ведь это же праздничный огонь! Праздничный огонь в честь одного человека.
Это горят подсолнухи.
Наконец Харада сухо произнес:
— Что вы собираетесь делать дальше?
— Ждать, — ответил я, — терпеливо ждать. Спокойная пустая жизнь обязательно придет.
Вдали завыла сирена.