Лешик и Славка заявились первыми. Оба не очень довольные замечаниями по парковке «Ставриды». Наталье не понравилось, что ее основная тягловая сила скромно прижалась к забору. По сути, ей следовало стоять наравне с гордой «Шкодой». И только довод Алены: «Ставрида» рядом с новой машиной будет чувствовать себя ущербной», поколебал Наташкину уверенность в правоте. Славка предложил сделать рокировку – «Шкоду» к забору, «Ставриду» на ее место, но Наташка снова возмутилась: ее что, за идиотку принимают? Ответом было молчание. Она сочла его за классический знак согласия и опять разошлась, упирая на то, что всем в матери годится и обращаться с собой по-хамски не позволит. С тем ее и оставили в конце шествия.
Алена влетела с автомобильной аптечкой. В надежде отыграться на ком-нибудь из ребят. Над ней всю дорогу издевались, пугая случаями из жизни привидений. С порога дочь спросила, где Фимка. Я молча развела руками – похоже, ее притомили незваные гости, вот она и решила отдохнуть в другом месте.
Дом сразу оживился – вот чего ему не хватало: жизни!
– Ма! – крикнул Славка, непонятно из какого отсека. – Тут газовая колонка еле теплится, я огонька прибавлю, а то что-то холодновато.
– Прибавляй! – разрешила за меня Наташка. Впрочем, если принять ее заявление, что она всем нам в матери годится…
Лешик выкопал откуда-то стремянку, удовлетворенно прислонил ее к двери туалета, а сам занялся проводом, которым можно было обмотать весь дом. Растянул его по свободному и не очень свободному пространству, включая кухню, и принялся за сооружение подвесного источника света для новостройки. Аленка тщательно вымела кухню, собрав в совок раскиданные везде подушечки с «Вискасом».
– Никто не хочет? – обратилась она к присутствующим. Вопрос остался без ответа. – Ну что ж, если никто не хочет, выбрасываю. Возникнет желание полакомиться, ищите в мусорном ведерке.
– Ма, можно включить музыкальный центр? – спросил Славка, прыгая на одной ноге, пытаясь освободиться из проволочной петли.
– Включай! – проорала откуда-то Наташка. Впрочем «откуда», стало понятно почти сразу. В унисон со словами песни Кристины Орбакайте «я же на минутку уходила…» на волнах «Авторадио» подруга вывалилась из туалета вместе со стремянкой…
Угадайте с трех попыток, куда они упали? Ни за что не догадаетесь! Стремянка, естественно, на меня, но Наташка проявила изобретательность и, сделав с помощью дверной ручки полуоборот вокруг двери и обратно, вернулась на унитаз. Дверь была на пружине! Закрывалась автоматически, хотя и без шума.
Получив стремянкой по уху, я, честное слово, наяву увидела то, о чем пела Кристина: «В небе парила белокрылая птица…» В этот момент из туалета выползла Наташка и машинально подпела: «Я уходила, чтобы возвратиться…»
– Талантливая девочка! Очень талантливая девочка! – забыв про петлю на ноге, заявил Вячеслав. – Эк вас под ее пение разбирает!
– Блин! Какой дурак к двери лестницу прислонил? – простонала Наташка.
Лично мне было не до сведения счетов. Ухо горело огнем, а слезы, помимо моего желания стекали по щекам и капали на пол.
– Ну я этот дурак! – с вызовом ответил Лешик. – Но ведь рассчитывал по-умному – здесь эта стремянка никому не мешала. В голову не пришло, что ты в разгар подготовительных работ решишь отлынивать от них в туалете.
– Славка, да забери ты у мамочки эту проклятую стремянку! – взвыла проникшаяся ко мне жалостью дочь. – Сейчас платок холодной водой помочу и приложу ей к уху. Мамуль, потерпи немного…
Дочь от всей души меня жалела. И сын ринулся мне на помощь.
Мне показалось, что весь дом сейчас рухнет. Стены раскатятся по бревнышку, а потолок обрушится прямо на голову. Такой был ужасающий грохот! Я обреченно закрыла глаза. Жаль, не было возможности заткнуть уши. Зря уронили Славика. Разноголосые вопли слились в единое целое.
Потолок на голову не свалился. Более того, моя правая рука была свободна от лестницы. Вопли не прекращались, мне стало интересно, и я открыла глаза. Верх пирамиды под острым углом венчала Аленка с мокрым белым платком в руках. Капли воды, стекающие с него, методично попадали за шиворот Лешику, лежащему поперек Славки. Славка валялся в самом низу – по сути, являясь основанием пирамиды. Наташка опять проявила строптивость, оторвалась от коллектива и, прихватив с собой стремянку, все не в одиночестве, в обнимку с ней, залегла поперек порога. С террасы несло зимой. Сама я на сей раз не пострадала. Наверное, сполна свое получила.
Методичные вопли издавались в основном Лешиком. Совпадая с методичностью капель холодной влаги. Славка только кряхтел и советовал всем как можно быстрее разойтись по рабочим местам.
Расходиться начали сверху. Забыв про ноющее ухо, я оторвала дочь от остальных живых составляющих пирамиды. Правда, вместе с рукавом от рубашки Лешика.
– Судорожный синдром, – пролепетала дочь, не в силах разжать кулак с захваченным, как в тиски, рукавом. – Слабые пошли рубашки, Турция, однако.
Дальше было немного сложнее. Славка, попавший в мертвую петлю провода, подал плохой пример Лешику. При падении тот ухитрился соорудить собственную да еще образовалась одна общая – на двоих со Славкой. Я не могла сообразить, как это все распутать. Аленка занималась Натальей Николаевной и для начала пробовала уговорить ее отпустить стремянку – она очень пригодится Лешику. Наташка требовала закрыть дверь на террасу – дует. И никак не могла въехать разумом в то, что главным препятствием этому служит ее голова. Вместе со стремянкой.
– Оставь Наталью в покое, – посоветовала я. – Она полежит-полежит, замерзнет и сообразит втянуть голову в плечи, как черепаха. Тогда и дверь закроем. А лестницу мы у нее силой отнимем. Как только повысим боеготовность.
Не успели мы распутать Лешика, как сработало адское устройство:
«Мила-а-а. Мне плохо, Мила-а-а. Ну где же ты-ы-ы…»
– Что-то рановато, – отметила я.
Наверное, от падения и грохота что-то сдвинулось…
– Отстаньте, Антонина Генриховна, не до вас! – рассерженно заявила Алена. – Неужели не видите – нет здесь вашей Милы. А здесь, у нас…
– Здесь, у нас, «Даунтаун»! – откинув стремянку, заявила о себе Наташка.
На завывания покойной никто уже не обращал внимания.
– Между прочим, «Даунтаун» – это деловой центр, – заметил Лешик, выпутываясь из общей петли.
– Во, блин, деловые! Ой-ой-ой… моя спина! Где вы здесь деловой центр нашли? Приехали по делу, а устроили балаган! Настоящий таун даунов! Да замолчите вы, Антонина Генриховна, в конце концов! Лешка! Скоро ты покойницу успокоишь? Прямо слова сказать не дает, перебивает и все тут!
– Сейчас. Уже иду. Елена! Будь добра, посвети мне фонариком, вон он, на столе лежит. Я свет проведу.
Дальнейшее происходило в таком быстром рабочем режиме, что я просто устала путаться у всех под ногами. Для начала Лешик вместе со стремянкой пронесся в конец коридора, заставив меня шарахнуться к двери. Затем поставил лестницу у этой самой двери, чуть не отдавив мне ногу. И, наконец, тихо бубня что-то себе под нос, принялся колдовать над притолокой, откуда мне, контролировавшей, как казалось самой, его равновесие, посыпались на голову какие-то опилки. Потом вдвоем со Славкой они помчались в новостройку, но тут же вернулись, чтобы потеплее одеться. На всякий случай мы стояли на страже – вдруг убийце придет в голову сюда вернуться? Стоять просто так надоело, и мне пришло в голову проверить, подходят ли ключи, висящие на найденном мной брелке, к входным дверям. И я упоенно занялась этой проверкой.
Два ключа из трех подошли: один к входной двери в новостройку, второй – к двери в жилую часть дома. Вот тут-то я и озадачилась. Моей версии это не соответствовало.
Примерно через полчаса мы сидели на кухне и удивленно таращились на то, что пугало голосом Антонины Генриховны. Страшилка представляла собой простейшее устройство – диктофон, соединенный проводочками с электронным будильником и миниатюрными колонками. «Примитив с дистанционным управлением, установленный на определенное время действия, – оценил его Лешик. – С помощью пульта можно было включать и выключать этот механизм. А сама запись смонтирована из отдельных частей. Фразы на диктофон записывали в разное время.
Жалко, что с нами не было Людмилы Станиславовны. Ей было бы приятно лишний раз убедиться в том, что до сих пор она пребывала в своем уме. Хотя… На данный момент ее фортель с исчезновением из больницы выходит за пределы разумного.
– Ничего, – следя за тем, как Лешик тщательно упаковывает находку в пакет, сказала Наташка. – Пусть Милка своими глазами убедится в том, что ее намеренно терроризировали. И она должна знать – кто и зачем.
Звонок мобильника отвлек меня от созерцания манипуляций Лешика. Звонила Маринка. Я с ужасом взглянула на часы и поняла, что уже половина восьмого. Но тут же обрадовалась. Маринка клялась, что опаздывает не по своей вине, и просила перенести встречу на завтра.
– В таком случае, – сурово сказала я, – тебе придется привезти мой свитер туда, где договоримся встретиться. В гости не поеду, слишком далеко. – Я явственно ощутила, как интуиция ласково погладила меня по голове и порадовалась моей предусмотрительности. – Только не позднее одиннадцати часов. Дня, разумеется. Завтра утром позвоню.
– Хорошо. Если я доживу до завтра. У меня украли маму.
«Не маму, а источник финансирования», – мысленно поправила я, но вслух сказала:
– Именно поэтому ты и доживешь. А там вместе подумаем, как быть. Но если боишься, приезжай сегодня. У нас и переночуешь. (Была уверена, что откажется.)
– Спасибо, не стоит беспокоиться. Я не одна.
– А вот это как раз меня и беспокоит. Постарайся не сообщать никому о предстоящей поездке.
На том и расстались. Я была уверена, что с Нэнси ничего не случится. А ей полезно поволноваться, может, поймет, что мать не только дойная корова.
Одеваясь, я никак не могла найти шапку. К поискам подключились все. Наталья первая пришла к выводу, что я оставила ее у Совкиных. Закрыв дверь в новостройку на ключ, для надежности подперев ее стремянкой, слаженным коллективом мы двинулись на террасу. Не стоило заранее радоваться. Выйти через террасу мы не смогли. Дверь была закрыта, но не на ключ. Кто-то старательно подпер ее снаружи. Похоже, кол