й Вальке, которая делать ничего не хочет. И вот родители повадились каждый вечер хором кричать друг другу: «Да сколько же можно! Я так больше не могу! Да когда же это кончится!» И им причем не надоедало. Может, для них это было как караоке для японцев: те попоют-попоют после трудового дня, задобрят алчущие духовной пищи души – и с новыми силами в житейские волны. Но нет, караоке все же как-то безопасней: льется песня, и ты даже можешь присоединиться к разряжающемуся члену семьи и подпеть. А от семейного ора хочется бежать далеко-далеко и навсегда.
Так что Вальке было даже очень хорошо, что такая передышка получилась. В больнице тихо. Тем более в отдельной палате. Лишь бы родители не очень часто навещали. Или хоть не вместе. Но они пришли вместе, а как же. У Вальки не было даже сил привычно напрячься по поводу предстоящего дуэта. К счастью, в их повседневной программе произошел сбой: они очень удивились, застав у ног дочери безмолвно сидящего убийцу юной жизни среди кучи всяких промтоварных сокровищ. Правда, виноватый миллионер предпочел немедленно покинуть палату, пятясь задом и вежливо кланяясь.
Родители привычно разбились на противоборствующие группировки и принялись выяснять отношения, сидя с разных сторон Валькиной кровати. Мать заявила, что бросает все, что ненавидит рынок, торговлю, такую жизнь вообще. Она, может, всю жизнь мечтала о красоте и покое, а что получилось! Отец возражал, что и он достоин большего, что раньше он учил самолеты летать, а теперь вот… Ради них всем пожертвовал. А единственную дочь не уберегли! И в чем тогда смысл?
И тут в палату вполз влюбленный богач, полный творческих планов. Он, естественно, подслушивал за дверью, как это водится у деловых людей. Он очень надеялся, что они будут стенать, выть и жаловаться на отсутствие денег, а он тогда вскочит в помещение и предложит крупную сумму. Не полцарства, конечно, но достаточно много, чтобы поразить этих людишек. И родители сразу его полюбят. Тогда легче будет добиваться Валькиной взаимности. Обычно-то девушки и их матери, предвкушая его возможности, начинали любить его сами. Но тут все же была другая ситуация. Это его больше всего и подогревало.
Семья Федоткиных глядела на незваного гостя – родители с ненавистью, Валька как на надоевшую муху (чем бы прихлопнуть). Богач немедленно предложил материальную помощь. Ничего еще сегодня не дегустировавший и оттого легковозбудимый папа Вова в самой резкой форме отказался. «Ишь, ребенка чуть не насмерть, а еще крышевать просится», – поддержала линию мужа мать. «И пусть все штуки-дрюки забирает. Он чего, издевается, что ли? Как я это надену? На гипс? – наябедничала Валька. – Чего он сидит тут, ноги мне моет?»
Чтобы избежать надругательства над своими вновь пробудившимися чувствами, богач, не споря, собрал свои дары. Только телефонный аппаратик умолил взять. Это, говорит, вам же удобно, на ту вон кнопочку нажмете, и я сразу отвечу, если чего по больничным делам. И друг другу звонить сможете сколько захотите. А подзаряжалку я завтра подвезу.
Справка о телефоне: аппарат принадлежал его жене. Он перед тем самым роковым выездом на джипе объяснял ей, насколько та далека от народа. От его нужд и чаяний. На скандал ее хотел раскрутить, чтоб она не вытерпела, забрала свои манатки и ушла навсегда. Понимал, что не уйдет, чудеса и в сказках нынешних не случаются. Но пытаться – пытался: а вдруг? Он для пробы кинул на пол шкатулку с ее драгоценностями. Не со всего размаху и на мягкий ковер. Чтоб эмоционально воздействовать, но без материального ущерба. А она все не заводилась. Стояла, пережидала, пока он уйдет, хлопнув дверью. И все пойдет по-старому. Вот тогда он, чтоб добиться хоть какого-то противодействия, и хапанул ее мобильник: под руку просто попался. А теперь подтвердилось, что нет в мире ничего случайного: все закономерно и происходит во благо. Не захотела девочка пользоваться вещами – и правильно, обидно ей, это он не продумал. Зато телефончик пригодился!
Это была действительно полезная штука. Валька давно своим нудила, что у всех в классе есть, а она… И родители ей обещали, что вот кончит школу, пойдет работать и с первой же зарплаты… Теперь-то сами убедились, насколько удобно: сразу принялись из дома названивать, как будто год не виделись. И общение происходило лучше, чем с глазу на глаз: удивленно-доверительное. Богач тоже звонил, волновался, не появилась ли какая необходимость.
Наконец, после богача позвонила его жена. Она весь день не проявлялась – давала ему время остыть. Потом стала пробиваться на его номер, но там неживая дева объясняла, что абонент вне зоны действия сети. И после многих никчемных попыток решилась она позвонить на собственный номер. Подумала, что уже вполне пора. Знала по опыту, на сколько хватает его психований.
Вот она понажимала все нужные кнопочки, а на другом конце большого города обгрызенный Валькин палец установил соединение.
– Ну, чего? – спросила Валька. – Я уже засыпаю.
Жена сначала подумала, что не туда попала. Она повторила номер, и Валька сверилась по бумажке – верно.
У красавицы гулко забилось сердце. Она решила, что это уж слишком: отнимать телефон жены для любовницы. Вполне мог бы купить новый. Для нее, во всяком случае, он в свое время так и сделал. Не у той, предыдущей жены отнял, а купил и подарил.
Она поняла, что терпение ее лопается.
– Могу я узнать ваше имя и откуда у вас этот телефон? – дипломатично завела она, лелея последнюю надежду на то, что муж в запале просто выбросил аппарат и сейчас им пользуется ни к чему не причастное лицо.
– Меня зовут Сильва, – как обычно в официальных случаях ответила Валька.
– Господи, пошлость какая, – вырвалось у начавшей терять самоконтроль жены.
Валька очень обиделась. Она, кажется, никому не хамила, чтоб ей тут про пошлость стали объяснять.
– Меня зовут Сильва, – повторила Валька. – Я лежу в больнице по поводу СПИДа, которым заразил меня Сергей Аверьянович Тыркин. Я, кстати, несовершеннолетняя. И сколько жить осталось – не знаю.
У жены от сильной информации мозговые извилины начали перестройку.
– А где сейчас Сергей Аверьянович? – сумела сформулировать она главную тему.
– Он спецрейсом в Америку вылетел за вакциной: три укола и порядок. Один укол – полтора миллиона.
– Это он тебе?… – расстроенная женщина верила с ходу всему очевидному-невероятному.
– Да, «тебе»! Себе!!! Ему сейчас важнее. У него поздняя стадия. Давно подцепил.
Сознание жены упорно цеплялось за реалистичные несущественные детали. Она зачем-то спросила номер больницы и Валькиной палаты. Та назвала как есть. И отключила телефончик. Она просто так похулиганила. По-детски. От сильной обиды. Чтоб эта тетка с культурным ледяным голосом научилась за свои слова отвечать.
Потом Валька принялась спать, и совесть ее не мучила.
День у нее длинный получился. Бывают иногда в жизни особо длинные дни, когда судьба разруливает в нужном направлении.
Жена не спала всю ночь. У нее все сложилось воедино. Нервность Тыркина. Его отказы от близости. Замкнутость. Молчание.
Она всему поверила сразу. Романтические женщины очень легковерные. Для них жизнь – сказка. А сказки – разные бывают. Они готовы и к страшным. Одному только она не верила во всей этой ситуации: что нашли средство от СПИДа, этой чумы XXI века. «Зря он деньгами швыряется, не поможет». Она понимала, что скоро станет вдовой. Причем до этого ее супруг будет угасать в жутких мучениях. Ей было его безумно жалко. Она любила его, оказывается. Что интересно: она совсем не думала о его изменах, приведших к роковому итогу, и не боялась за себя. Жалела своего Тыркина, и все.
Она прям возмужала за ночь. В глазах появилась жизнь. Она осознала, что пришла пора расплаты – раньше Тыркин был ей опорой, теперь она его потащит через все страдания, сколько бы их ни выпало.
Мало того, она пришла к выводу, что должна помогать несчастной Сильве. Вот даже как! Кто знает, может, девочка – сирота. Не от хорошей жизни СПИД подхватывают.
С утра она двинулась по магазинам, чтобы явиться в указанную больницу не с пустыми руками, не подозревая, что покупает почти то же самое, что вчера ее милый Тыркин.
Пока она шарила по прилавкам, богач заехал с дачи, где прекрасно выспался, домой за подзаряжалкой для Валькиного телефона. Он был приятно удивлен отсутствием жены. (Обычно после размолвок она встречала его у порога, как бы давая понять, что ничего не произошло и жизнь идет по-прежнему.) Сейчас его даже щекотнула совесть за вчерашнее.
В больнице с Вальки сняли часть бинтов, оставили только нужные. От этого создалось впечатление, что она поправляется не по дням, а по часам. Довольный богач вручил ей подзаряжалку и на минутку присел у столика, чтобы чуть-чуть пообщаться в более спокойной, чем вчера, обстановке.
В этот момент в палату вошла жена. И сама она, и ее шофер несли пакеты с вещами и едой. Валька застеснялась: «Вот это красавица!»
Богач тоже отметил новую, чужую красоту жены. И еще он удивился от неожиданности.
Жена поразилась, что у Тыркина поздняя стадия, а Сильва выглядит намного хуже. Жалко было обоих все равно. Как только шофер вышел, она сказала: «Сережа, я все знаю. Ты во всем можешь рассчитывать на меня. Я от тебя столько хорошего видела. И в горе буду с тобой».
– Ну, понятно, – промямлил муж, поскольку происходила полная для него непонятка.
– Сильва, девочка, – продолжала красавица, – ты прости меня, если можешь. Я готова помогать тебе во всем. Можешь на меня положиться.
Валька совсем еще не умела так просить прощения. Она даже впервые поняла, что другим может быть так же больно, как и ей. Или даже больнее. Но все бывает в первый раз. Или не бывает.
– Это вы меня простите. Я больше виновата. Я наврала про СПИД. Никто не болен. Он меня просто машиной сшиб вчера, ваш Тыркин Сергей Аверьянович. Так что не парьтесь зря.
Вот если б это было в кино, то тут обязательно должна была зазвучать музыка, потому что все молчали, но сильно чувствовали разные чувства. Валькина линия была бы «бум-бум-бум-бум» (учащенное сердцебиение) плюс свербящее «ззззззззззззззззззззззз» (голос совести), тема жены – «о-оо-оооо-о-оо-о-оооо» (вздохи удивления и облегчения), а от мужа исходили бы такие звуковые междометия, которые не поддаются буквенной расшифровке.