– Мария Ивановна, – сказала она, протягивая руку, – я много наслышана о вас доктор и рада, что мы познакомились сегодня вживую. Мне известно, что вы сдали экзамен по специальности на отлично. Поздравляю!
– Спасибо Мария Ивановна.
– У меня к вам уйма вопросов медицинского толка, мы потом переговорим. А пока отобедайте и отдыхайте.
Она ушла, но успела исподтишка показать Тамаре большой палец.
– Она очень добрая женщина, но хворая. Ты уж ей обязательно помоги по части медицины.
– Ну конечно помогу. О чём разговор. Пускай посидит с нами, пообедает. Я приглашаю.
В то время медицины как частной лавочки не существовало, даже в Москве. Больные вынуждены были отстаивать огромные очереди в поликлиниках, а чтобы попасть на лечение в какую-нибудь нормальную клинику, тут уже не обходилось без знакомств и связей.
Скоро к нам присоединились ещё и Эдик с Зарой и мы устроили пышное застолье, где хватило место также и для Марии Ивановне.
Эдик принёс из своего запасника отборный армянский коньяк, все выпили и приятно захмелели.
– Говорят армяне мастера рассказывать смешные истории, – лукаво сказала Мария Ивановна.
– Ну это у нас Арутюн большой мастак. Давай Арутюн, расскажи байку про того японца.
– Давай Артюша. Мы тебя внимательно слушаем.
– Ну так вот, – начал я, – слушайте:
Приехал как то к нам в мед.центр один японец из фирмы "Алока" прибор чинить по гарантии. Нормальный такой японец – очень вежливый, волосы чёрные ёжиком на большой голове, очки на узеньких глазках. Говорить по- русски и тем более по-армянски ни бэ ни мэ, чуток на инглиш и всё. Про страну Армению знал самую малость – near the Turkey – и то наверное высмотрел в последний момент на гугл картах.
Сперва он внимательно схемы рассматривал, потом долго копался в приборе, но видимо не въехал. После чего сказал, что ему надо сконцентрироваться – попросил коврик и долго на нём сидел в позе «лотоса». К этому времени подошёл час обеденного перерыва, или ленча по-ихнему. Я было засуетился чтобы стол накрыли по всем правилам армянского гостеприимства, но он запротестовал и попросил всего одну порцию постного риса и стакан апельсинового сока. После перерыва опять возился, но приборчик опять не заработал. И так продолжалось ещё два дня – с утра копаемся в схемах, электронных кишках, затем опять поза «лотоса» и опять постный рис. Вечерами выгуливаться отказывался, заявив что должен искать решение проблемы в НЕТе и переписываться с коллегами.
На третий день мне надоела тупо следить за бесплодными инженерными мучениями, и я заявил, что с сегодняшнего дня мы будем жить в армянском режиме. Японец хотел было запротестовать, но я строго сказал, что тут нет ничего личного – это на благо общего дела. Он удивился изрядно, но уже не смел возражать.
И вот после очередных напрасных попыток реанимировать прибор я повёл его в хинкальную.
– Что это? – спросил он, увидев огромное блюдо с дымящимися хинкалями. На что я с гордостью ответил – кавказские равиоли. Японец принюхался и заявил что он этого не осилит, а если и съест пару штук то потом должен будет долго сидеть в позе «лотоса». Я ответил, что без соответствующих навыков ему это конечно не осилить даже, если сидеть полдня на голове. Тут нужна выучка, сказал я и начал показывать, как надо есть – «надкусываем топ хинкаля затем, смакуя высасываем из него горячий бульон, причём так чтобы ни одной капли не уронить на тарелку, а затем съедаем всё остальное».
Японец не выдержал моей аппетитной рожи, которая глотала хинкальки один за другим и, выпив армянского пивка, проглотил первый десяток хинкалей, причём сделал это с энтузиазмом человека, который в последний раз наедался в сиротском приюте. Я осторожно налил ему рюмочку 50 гр кизиловой водки(кизиловки менее 50 градусов просто не бывает по определению, ибо она в этом случае непригодна для питья) и предложил выпить за успех нашего дела. На его вопросительный взгляд я успокаивающе ответил – это всего лишь армянское саке. Он, убаюканный таким родным для японского уха словом, быстро опорожнил рюмку и тут же один за другим расправился со вторым десятком кавказских равиоли…
Когда мы вышли из хинкальной, нас было уже не узнать. Мой японец выглядел, как все нормальные люди, которые ещё раз убедились, что пиво без водки – это деньги на ветер.
– Отлично поели, – заявил он с поплывшей рожей. – но….
Я понял, что ему чего то не хватает.
Обычно после обильного застолья, многие хотят то о чём стесняются сказать вслух. Я знал что, японцы сексуальны, а иначе у них не был бы так развит институт гейш. Рассмотрев в глазах японца до боли знакомый тестостероновый блеск, я полушопотом произнёс слово «гейша», чем вызвал у него приступ гомерического смеха и потом я долго соображал угадал я его желание или нет.
– No heysha, – сказал он наконец, утирая слёзы, – I want cancer.
«Час от часу нелегче – подумал я – теперь поди догадайся чего он хочет. Гейшу то хоть можно было устроить, а тут какой то канцер ему подавай?»
Но тут японец почувствовав моё смущение решил прийти на помощь и добавил:
– Cancer from Sevan!
С меня как-будто огромный валун скатился. Так ты хочешь отведать севанских раков? Отлично! Нет ничего проще, моя голуба – пошли….
Когда он зашёл в свой отель, было уже далеко за полночь, и не беда что японец был уже в хлам, ведь выпили мы изрядно и раков он наелся до отвала. Вдобавок умудрился отведать армянской кюфты и потом долго и сосредоточенно записывал рецепт её приготовления. Естественно, что такие гастрономические эксцессы были беспределом для человека, который до этого сидел на одном постном рисе и потом переваривал его в позе «лотоса». Слава Богу, обошлось без «гейш», хотя после таких гастрономических извращений у японца вполне могли возникнуть сексуальные позывы. Но к моему счастью он едва держался на ногах и сразу же исчез в дверях отеля.
Как только в окне пробился лучик утреннего солнца, раздался телефонный звонок. Естественно это звонил поданный страны Восходящего Солнца. Он сразу же сказал, что у него две новости – одна хорошая, другая плохая, с какой начинать?
– Начни с плохой, – сказал я и сердце моё сжалось как перед атомной бомбардировкой.
– У меня было кишечное расстройство от чего я всю ночь бегал в туалет, – ответил японец.
Я с облегчением вздохнул. Ну ещё бы. Это тебе, товарищ самурай, не постный рис поштучно глотать палочками. После такой горы еды и выпивки хорошо, что поносом отделался. И это вовсе не плохая новость – это в порядке вещей, можно сказать норма жизни.
– Давай, говори хорошую новость, – произнёс я голосом человека, которому перенесли смертную казнь на неопределённый срок.
– Хорошая новость то, что когда я бегал ежечасно в туалет, то меня осенило как починить прибор.
Ну, молодец! Значит заработала у японца подкорка. А то кора мозга, сидящая на постном рисе и в позе «лотоса», ничего путного не соображала. А вот поел человек хинкалей, кюфты, канцеров из Севана, кизиловку заершил пивком – и сразу мозги исправно заработали, а с ними и наш приборчик.
Уже в аэропорту, увозя в своём багаже несколько бутылок тутового и кизилового «саке», он вдруг спросил:
– Harutyun! Is the kyufta bread?!!!
Нет, дорогуша. Чтобы познать все прелести армянской кухни однодневным гастрономическим походом тебе не обойтись. Ты давай приезжай сюда надолго, да поешь- попей вдоволь, да влюбись в армяночку, которая будет тебе каждый день прокладывать через желудок путь к сердцу. Глядишь и станешь продвинутым специалистом, а заодно и мясное блюдо кюфту не будешь с хлебом путать.
Все дружно смеялись над моим рассказом, особенно Мария Ивановна.
– Вечно с этими японцами такие казусы случаются.
– Нам как раз такой япошка и нужен. Завтра хотим с Зарой в магазине «Берёзка» отовариться, да там во всю комитетчики торчат, грозясь загребать любого местного кто с валютой сунется. А был бы интурист – купил бы всё для нас за наши деньги.
– Ой да! – воскликнула Зара, – я там для себя такое нижнее бельё разглядела!
– Будет тебе завтра и японец и нижнее бельё, – смеясь ответила Мария Ивановна.
– Тогда тост . Выпьем за нашу дорогую Марию Ивановну.
Между тем Мария Ивановна, позабыв про свои хвори, начала откровенно заигрывать Эдика. Эдик особо и не отбрыкивался – бабник ведь до мозга костей.
– Мой тост я выпью с тамадой на брудершафт! -воскликнула Мария Ивановна.
Со стороны это выглядело довольно комично – тщедушный очкарик и пышная дама, знойная женщина, мечта поэта, полезли целоваться, и после чего стали пожирать друг друга похотливыми взглядами.
И тут Мария Ивановна вспомнила, что у неё есть уйма вопросов на медицинскую тему.
– Пошли поищем японца для вас назавтра, а по дороге обсудим вопросы медицинского свойства, – Эдуард Арменович, вы готовы ответить на них?
– Всегда готов, – по-пионерски отсалютовал Эдик и добавил, – надеюсь вы отвезёте Зару в гостиницу. Я приеду позже. А ты Зара составь список покупок назавтра. Каталог в нашем номере. Только бы с япошкой договориться.
Лицо Зары сияло от предвкушения завтрашнего шопинга в «Берёзку».
– Японец чтобы был! – сделала она внушение уходящему Эдику.
– Будет не беспокойся. Будет вам назавтра большой жирный японец.
– Большое спасибо Мария Ивановна!
Мы благополучно довезли Зару до отеля, а сами поехали домой.
– Ну и кобелина же твой Эдик, – сказала Тамара, когда мы остались одни.
– Не мой, а твой.
– К счастью, он давно уже не мой.
– Доктор делает консультации больному. Что тут зазорного?
– И для этого им надо было обязательно уединиться, да? И ежу стало понятно, что эти консультации интимного характера. Мне девчата на рецепшн доложили, что предоставили этой сладкой парочке люкс-номер, который стоял до утра на брони.
– Ну и отлично. Эдик наконец то вкусит все прелести люксовой жизни после 3 звёздной гостиницы.