ежде таким образом обвинить Оно-но Комати в плагиате и выиграть турнир. 118 стихотворений под ее именем входят в различные антологии, и 80 из них являются признанными шедеврами жанра вака. Ей в свою очередь посвящено пять пьес жанра Но, написанных известными драматургами Канами Киёцугу (1333–1384) и Дзэами Мотокиё (1363–1443) [130, т. 6, с. 110, 111].
Рядом с Оно-но Комати можно видеть Мурасаки Сикибу — автора самого прославленного в истории японской литературы памятника — романа «Гэндзи моногатари». Этот роман считается вершиной жанра моногатари (повествования), памятником классической национальной литературы. Сама Мурасаки Сикибу принадлежала к одной из ветвей дома Фудзивара и всю жизнь провела при дворе, поэтому она с такой достоверностью сумела показать жизнь аристократических кругов страны того периода.
Среди знаменитой плеяды хэйанских женщин нельзя не заметить Сэй Сёнагон (конец X — начало XI в.). Она происходила из семьи крупных провинциальных чиновников с широкими литературными связями; выросла в атмосфере литературных дискуссий, поэтических турниров, изучения китайской классической литературы и была высокообразованной женщиной. Как и многие другие писательницы того времени, состояла в свите императрицы, что и дало ей блестящий материал для написания всемирно известного произведения «Записки у изголовья».
Замыкают шествие исторические персонажи периода Энряку и эпохи Нара. Годы Энряку были переходным периодом между эпохами Нара и Хэйан. Впереди процессии периода Энряку идут воины во главе с военачальником Саканоуэ-но Тамурамаро (758–811). Он известен тем, что первый получил титул сёгуна. Будучи выходцем из древнего аристократического рода, он служил при дворе, а затем стал губернатором северных провинций на о-ве Хонсю. В истории он прославился тем, что во время подавления мятежа на севере о-ва Хонсю (ныне преф. Аомори) использовал манекены людей и животных для того, чтобы обмануть противника. Память об этом живет в празднике Нэбута, который ежегодно отмечается в преф. Аомори в начале августа. За воинами следуют придворные в парадных одеждах. Замыкает шествие группа стрелков из лука, которые в период Нара не знали себе равных.
В середине этой процессии находятся два микоси с душами императоров Камму и Комэй. Перед ними идут музыканты, играющие на национальных инструментах. В этой процессии много детей в причудливых нарядах, некоторые из которых напоминают бабочек. В руках у детей фантастическая птица с головой человека — карёбинга (от санскритского «калавинка»). Считалось, что эта птица обладает сладчайшим голосом. Несут также подношения богам в изящно оформленных парчовых коробках.
Шествие всех веков замыкает колесница с золотой птицей хо на крыше. Это птица из китайской мифологии (по-китайски «пын»): у нее змеиная шея, рыбий хвост, черепашья спина и куриный клюв; размах крыльев — 11781 км. В образе этой птицы заключена идея защиты всего живого на земле от всяких невзгод; ее появление считалось счастливым предзнаменованием [115, с. 243–244; 112, с. 156].
Так в зримых образах проходит перед глазами сегодняшнего поколения история страны.
Глава 7. Праздники и государство
Правящие круги Японии на различных этапах социально-экономического развития страны, начиная с периода раннегосударственных отношений, особенно со времени создания централизованного государства в период позднего феодализма и по настоящее время, проводили и проводят целенаправленную политику по отношению к праздникам. Они культивируют традиционные праздники и создают новые торжественные зрелища для народа. Это делается не только для сохранения национальных традиций, но и в значительной степени с целью поддержать в народе интерес к идее вечности и незыблемости императорской власти, уникальности японской нации и для восприятия японским народом истории и культуры страны с националистических позиций. Большую роль играет в этой связи также установление памятных дат в ознаменование важных исторических событий и явлений в жизни народа или отдельных групп населения, объединенных общими ценностями.
Эта политика основывается на том, что праздники, являясь элементом традиционной культуры, представляют собой одну из форм отношений между людьми, средством их общения, содействуют закреплению существующих в обществе отношений и формированию социального единства нации, а также воспитанию молодого поколения, развитию определенного чувства коллективизма, отвлечению трудящихся от забот повседневной жизни.
Не только во время самого праздника, но и в период подготовки к нему, который подчас занимает не один месяц, люди вступают в тесное общение друг с другом, чего так не хватает им в современных условиях все возрастающего отчуждения личности. Ведь готовясь к празднику, приходится приводить в порядок или делать заново праздничный инвентарь; разучивать старинные танцы, песни и стихи; упражняться в игре на национальных музыкальных инструментах и т. п. В каждом празднике имеется группа людей — хранителей традиций, которые передают свой опыт молодежи.
Кроме того, национальные праздники не являются простым времяпрепровождением, не носят характер праздности в отличие от таких форм индустрии досуга, как, например, игра в патинко[7]. Национальные праздники в большинстве случаев наполнены глубоким содержанием, несут определенную нагрузку и при всей своей зрелищности подспудно выполняют социальные функции. Поэтому государственная политика в отношении праздников преследует цель не только поддержать национальные традиции и интерес у народа к истории своей страны, но и учитывает возможности использования социального аспекта этого популярного вида досуга.
С течением времени, с изменением образа жизни, социальной обстановки и мировоззрения людей меняется и арсенал японских праздников. Одни обряды, срастаясь с народным бытом, передаются из поколения в поколение и становятся традицией. Другие же отмирают. Одновременно возникают праздники и обряды, связанные с появлением новых видов производства, различных потребностей общества или с социальным заказом правящих кругов страны. Идейная нагрузка праздников, те общественные отношения, которые они выражают, в значительной степени определяют жизнеспособность тех или иных праздников. Поэтому праздники всегда находились в поле зрения правящих кругов страны, которые использовали их в своих интересах.
Нерабочие дни японского календаря
Одной из важных сторон протекционистской политики правящих кругов в отношении праздников является практика выделения из всего многообразия привычных празднеств нерабочих дней. Выбор дат государственных праздников отражает черты общественного строя, политическую и социальную структуру общества, а также изменения, происходящие в нем. При этом государственный праздник, как правило, наследует старинные обычаи создания атмосферы согласия и единения. В отличие от религиозного в государственном празднике на первый план выступает идея государственной власти. Но связь с религией во многих государственных праздниках Японии до сих пор прослеживается весьма четко.
Уже первый свод законов японского государства — «Тайхорё» в законодательном порядке вменял в обязанность всем гражданам страны отмечать определенные праздники, например Новый год, День мальчиков, День девочек, Праздник пробы риса нового урожая. Кодекс также регламентировал формы поздравлений и приношения даров государственным чиновникам различных рангов. В частности, согласно ст. 18 «Правила этикета» (закон XVIII), наместнику провинции предписывалось отправляться в провинциальное управление для проведения церемонии поздравления государя в день Нового года. Его сопровождали подчиненные ему чиновники и уездные начальники. А после окончания этой церемонии такой же ритуал был предусмотрен и в отношении наместника.
В период Токугава японское правительство признало официальным пять наиболее популярных среди населения праздников, носивших название госэкку. Это были — День человека (Дзин-дзицу, 7-й день 1-го месяца по лунному календарю), День девочек (3-й день 3-го месяца), День мальчиков (5-й день 5-го месяца), Праздник звезд, или Танабата (7-й день 7-го месяца) и Праздник хризантем (9-й день 9-го месяца). Государственным праздником считался также Бон, отмечавшийся в середине 7-го месяца [118, с. 308].
Таким образом, просматривается тенденция возведения в ранг государственных тех праздников, которые были не только очень популярны в народе, но и выполняли функции воспитания молодого поколения в духе преданного служения обществу, необходимости исполнения воинского долга, строгого соблюдения существующей иерархии.
Серьезные изменения в государственной политике в области праздников произошли после революции 1868 г. Это было связано с возрождением культа императора и древней японской религии синто (в феодальном государстве предпочтение отдавалось буддизму), обожествлявшей происхождение императора и всей японской нации. Синтоизм был возведен в ранг государственной религии, которая легла в основу последующего развития национализма и милитаризма.
В 1873 г. правительство ввело григорианский календарь, отменило ранее существовавшие праздники и ввело новые. Нерабочими днями были объявлены 3 января — День празднования Нового года (Гэнсисай), 5 января — День устройства императором новогоднего банкета (Синнэнкай), День смерти предыдущего императора (Сэнтэйсай, в то время это было 30 января), 11 февраля — День основания империи (Кигэнсэцу), 3 апреля — День смерти легендарного императора Дзимму (Дзимму тэнносай; согласно японской мифологии, годом его смерти считается 585 г. до н. э.), 17 октября — День приношения благодарности богине солнца Аматэрасу (Каннамэсай), 23 ноября — День приношения благодарности за хороший урожай (Ниинамэсай), День рождения здравствующего императора (Тэнтёсэцу, в тот период это было 3 ноября).
В 1878 г. дополнительно были введены еще два праздничных дня — Дни весеннего и осеннего равноденствий (в то время их называли Сюнки и Сюки корэйсай), в основе которых лежит культ почитания предков, в первую очередь императорских. Населению было вменено в обязанность во время праздничных дней посещать синтоистские храмы и совершать определенные ритуалы.