Вывел живой закон,
Вдруг, незамеченный Торой,
Явно себе в урон —
Возле самого края,
Где ни любви, ни вер,
Даже сама прямая —
Абстрактной кривой пример.
И возле каждого слова —
Дюжина сносок и дат.
Что мира первооснова —
Не труженик, а солдат.
Только в войне – спасенье,
Только воитель – герой.
Все остальное – звенья
Гибели мировой.
Обожжены страницы
И различимы едва.
Лишь буквиц мечутся птицы,
Складываясь в слова.
Зарастают раны, в памяти – пробел,
Поднебесье птицы меряют крылом,
Ничего, что воин дрался как умел,
Все же воротился в неостывший дом.
Все же взял лопату, посадил цветы,
Даже канарейку накормил зерном.
И опять в тенетах будней маяты
Занялся обыденным праведным трудом.
Кошка лижет лапу, пес рычит в саду,
В ловле праздной белок проявляя прыть.
А ведь мог мой воин горевать в аду…
Видно, Бог подумал, и – оставил жить.