– Что случилось, теть Маш? – спросила Дарья, вешая куртку на гвоздик.
– Забыла! Представляешь, Дашенька, забыла купить этот чертов крем! Ведь все время помнила, что мы здесь будем и надо пополнить запасы, потому не заказывала. Думала еще – есть банка! А тут на дне…
– Какой крем?
– Гипоаллергенный. Я его использую для Марины, под консилер кладу. И заказываем мы его для нее как раз тут, в Праге. Отличный магазинчик косметики, ручная работа, все у них проверено, по международным стандартам. А мне сейчас ее гримировать, потом в середине дня перегримировывать, а крема на один раз! Ах, глупая, глупая женщина…
– Так давайте закажем, – предложила Даша.
– Если я этих чешских девочек за кремом пошлю, они черт-те что купят, – отрезала Марь Иванна, перестала размахивать баночкой и повернулась к Даше. Прищурилась, оглядела с головы до ног. – А не съездить ли тебе?
– А кто мужиков гримировать будет?
– Я загримирую. Или Таня, у нее сегодня народу меньше. Не бойся, не изуродуем твоего Тихомирова.
– Тетя Маша, вот объясните мне, почему вы сказали «твоего Тихомирова», а не «твоего Галахова» или «твоего Каргальского», а?
– Потому что тем двоим все равно – лишь бы загримировали нормально, а Тихомиров к тебе привык, – усмехнулась Марь Иванна. Даша оглянулась на дверь – не подслушивает ли кто – но, слава богу, никого не было. – Актеры ведь тоже разные, милочка. Многие привыкают к рукам, понимаешь? Это как котята. Тихомиров – прикармливаемый. Он все время тебя ждет, даже если кто-то другой свободен и может ему грим нанести, или клыки подправить, или парик сдвинуть. Но сегодня перетерпит. Съезди. Чешские эти девчонки безалаберные.
Три девочки-ассистентки работали вместе с русскими гримерами, помогали с массовкой, подносили кисточки, но Даша была согласна с Марь Иванной: контингент не слишком сообразительный.
– Ладно. А машину студийную можно?
– Сходи к Лене, скажи, что я прошу…
А впрочем, вместе пойдем. Заодно денег тебе на покупку выбью. Только долго там не гуляй, в час мне этот крем нужен.
Так и вышло, что вместо того, чтоб рисовать суровые брови Галахову, Даша ехала на студийной машине в центр города. Магазин, где торговали чудодейственным кремом, располагался в Пражском Граде, на одной из узких улочек, вьющихся по склону холма. Водитель остановил машину довольно далеко от этого места – дальше движение было запрещено, – однако Даша сказала, что пройдется пешком, это ничего. У нее в запасе оставалась масса времени: была только половина десятого утра. Водитель покивал, достал из бардачка свежую газету, открыл окно и приготовился ждать.
Даша пошла по улицам к заветной цели, то и дело сверяясь с картой. Конечно, места туристические, везде указатели, но немудрено и заплутать. Магазин, судя по карте, располагался неподалеку от Лореты и костела Святого Яна Непомнуцкого; Даша нашла это место довольно быстро. Нашла – и уперлась в закрытую дверь.
– Вот черт.
Она произнесла это вслух и еще подергала ручку, чтобы убедиться: магазин заперт. Это было нужное место, без сомнений, вот и часы работы написаны на табличке… Ага, вот в чем дело: в узком окошке рядом с дверью красовалась записка: «Opens today at 10:30».
Даша посмотрела на часы – девять сорок пять.
Ну и ладно. Марь Иванна времени дала с запасом, сегодня в первой половине дня нет такой запарки, что ожидается после обеда, во время съемок массовой сцены на пражской улице. А значит, можно сорок пять минут погулять по окрестностям. Даша была даже рада, что так получилось, – она и не надеялась оказаться днем в одиночестве в исторической части города. Запомнив улицу как следует, девушка побрела куда глаза глядят.
Конечно, они где-то тут проходили во время экскурсии со Светланой, однако впечатления от съемок уже смазали те воспоминания, и Даша не сказала бы точно – была она именно здесь или еще нет. Она просто шла по улице, браслеты весело позвякивали на руке, солнце светило в лицо и грело, и Даша пожалела, что темные очки остались в гримерке. А впрочем… впрочем, так даже лучше.
Тут было хорошо, благоустроенно: жители Праги явно понимали, что туристическое паломничество приносит им доход, хотя Даша и слышала от девочек-ассистенток жалобы на слишком большой наплыв людей. Но в Праге уже вовсю лето, когда в некоторых странах еще и снег толком не сошел. В Москве вот только-только все начало зеленеть, а тут уже скоро первый урожай снимать будут.
Около прекрасно отреставрированных зданий аккуратными рядами на парковках стояли машины: большинство домов продолжало исправно нести службу в виде офисов, магазинов и отелей, а также вездесущих кафе. Чехи любят поесть, что правда, то правда. Даша подумала, не присесть ли за один из выставленных на солнце столиков, однако гулять показалось интереснее.
Она неторопливо дошла до какого-то комплекса зданий (добралась сюда экскурсия или нет? Не вспомнить), постояла, посмотрела задумчиво, прошла в ворота. В каменном дворе царила тишина, нарушаемая только воркованием упитанного голубя, ухаживавшего за сизой дамой. Птицы кружили по брусчатке, и Даша невольно улыбнулась. Солнце жарко отражалось в стеклах на верхних этажах зданий, бросало теплые блики. С противоположной стороны двора тоже имелись ворота, значит, тут можно пройти насквозь. Даша пошла.
И собор Святого Вита вдруг открылся перед ней.
Она остановилась, будто споткнувшись. Собор был совсем рядом, словно из небытия возникший, Даша вовсе не ожидала увидеть его здесь, вверх не смотрела, не видела его острых башен. А он будто вышел ей навстречу – потемневший от времени, века здесь простоявший и словно усмехающийся: ну что, не ждала меня увидеть? А я – вот он…
От таких приглашений не отказываются.
Собор Святого Вита – готический собор, жемчужина чешской церковной архитектуры. Часы работы: с ноября по март понедельник – суббота 9.00–16.00, воскресенье 12.00–16.00; с апреля по октябрь понедельник – суббота 9.00–17.00, воскресенье 12.00–17.00. Вход свободный, подъем на смотровую башню – 150 Czk.
Внутри было прохладно… и тихо. Всего с десяток человек бродило между скамьями и по проходам – очень мало для такого популярного объекта. Видимо, туристические группы с гидами еще сюда не добрались, и Даша посчитала это фантастическим везением. Солнце падало сквозь цветные окна косыми лучами, зажигая на полу сияющие разноцветные звезды, и по этим звездам, по гулкой, трепетной тишине Даша пошла вперед, к алтарю. Ребристый сетчатый потолок казался сводом сказочной пещеры, и по коже вдруг пробежали мурашки – от прохладного воздуха, от громадности, от красоты. Величественные колонны делили храм словно бы на две сферы – земную и небесную; Даша остановилась, заметив знакомые мотивы, мелькавшие на открытках, и долго, не отрываясь, смотрела на сочный витраж работы Альфонса Мухи. Плавные линии изгибались, текли, создавая мягко падающие одежды и нежные лица, тронутые солнечным румянцем. Изумительно сияли наряды цвета индиго, старцы опускали головы, женщины смотрели, гордо вскинув подбородок.
Даша села на жесткую деревянную скамейку и просидела так с полчаса. Не хотелось никуда бежать, никуда спешить. Спокойное дружелюбие собора будто обнимало: такое ощущение испытываешь, когда сзади подходит любимый человек и обхватывает тебя руками.
Сколько в ее жизни было их, так называемых любимых? И каждый раз – навсегда.
Даша вздрогнула от холода и воспоминаний и посмотрела на часы. Десять двадцать, пора идти назад. Она шепотом поблагодарила собор и двинулась по проходу обратно, счастливо разминувшись с только что вошедшей внутрь многочисленной группой немецких туристов.
На улице сразу показалось очень жарко, солнце навалилось на плечи, расхохоталось в глаза, и Даша еще минуту жмурилась, привыкая к майскому дню после мягких сумерек готического собора. При выходе она взяла со стойки с информацией брошюрку на русском языке и теперь изучала ее на ходу, благо, дорогу запомнила неплохо. В брошюрке было написано, что создателем проекта собора являлся некий Матьё Аррасский, фламандский архитектор и каменотес. Имя отозвалось внутри. Матьё – Матвей…
Маленькие, необъяснимые жизненные совпадения.
«Матвей Тихомиров вовсе не для меня», – думала Даша, шагая к заветному магазинчику. Матвей Тихомиров – для какой-нибудь девушки, привыкшей выходить из лимузина так непринужденно, будто она в этом лимузине и родилась. Матвей – Матьё – для девушки, свободно говорящей на четырех языках и как раз сейчас изучающей пятый, один из диалектов китайского, к примеру. Не для Даши, которая из иностранных языков виртуозно владеет только методом тыка. Не для Даши, у которой опять нет кота, но обязательно будет, или лучше – длинношерстная такса, от которой повсюду клочки жесткого пуха; не для Даши, привыкшей отдыхать в доме тети Евдокии под Нижним Новгородом и есть малину прямо с куста.
Конечно, Матвей может сколько угодно показывать, какой он простой и близкий. Это тоже роль, может, самая желанная его роль в мире, так как простым и близким ему вряд ли удавалось побыть. Он – москвич черт знает в каком поколении, из интеллигентной семьи, его дед был академиком, что ли, а родители – известными актерами, он явно знает, как обращаться с чередой вилок на официальных приемах, и непринужденно позирует перед камерами. Да, в нашей стране все смешано, думала Даша, шагая по улице, но коня и трепетную лань впрячь в одну телегу очень сложно. Причем в данном случае трепетная лань скорее Тихомиров.
Развеселившись внезапно от этой мысли, Даша зашла в магазинчик.
Продавец, разумеется, немного говорил по-русски – кажется, в Праге это умели все. Как и не уезжала никуда… Впрочем, метод тыка тоже пригодился. Даша показала продавцу баночку и тут же стала обладательницей пяти таких же, но полных. Стоили они, как небольшой космический корабль, впрочем, деньги-то студийные. Даша побродила по магазину, высмотрела удивительно прекрасный крем для рук и, не скупясь, купила его уже за свои. Каждый гример знает: увидел хорошую косметику – бери, потом не будет, а пригодится всегда.