Мала Страна – часть Старого города Праги, между холмом Градчан и Петршином. Первые поселения здесь возникли очень давно; тогда тут проходили торговые пути. Основные достопримечательности – церковь Святого Николая, Вальдштейнский дворец, церковь Девы Марии Победоносной, улицы Нерудова, Мостецка, Кармелитска, Вальдштейнска.
К восьми утра переместились на берег Влтавы, мимо авангардного, изогнутого, кажется, во всех направлениях Танцующего дома, спустившись к набережной, где важно разгуливали чрезвычайно упитанные лебеди. Мостовая плавно спускалась в воду, и можно было подойти совсем близко к белоснежным птицам, которые, кажется, совсем не боялись. Более того: завидев народ, лебеди вразвалочку устремились к киношникам, вытягивая шеи и явно требуя утренней порции корма.
– О-о, да вы умудрились приехать до туристов! – услышала Даша полузнакомый голос и, обернувшись, увидела рядом с Леной гида Светлану. – Сейчас вам достанется!
На берегу среди лебедей собирались снимать романтическую сцену – Далимир и Катерина, его возлюбленная, с которой он поделился эликсиром. Играла ее Шумкова, для которой начинался активный съемочный период. Элеонора, в красивом темно-синем платье, мгновенно убравшем из ее образа налет вульгарности, пятилась от настойчивого лебедя, преследовавшего ее и всем своим видом выражавшего нетерпение.
– Держите, – засмеявшись, сказала Светлана, залезла в объемистую сумку и протянула Шумковой булочку. Та опасливо взяла, поднесла лебедю; птица, подумав немного (сразу соглашаться – не по статусу!), аккуратно, но сильно потянула булочку на себя и отщипнула изрядный кусок. – Сюда без взятки приходить нельзя, они привыкли, что их кормят. И пальцы берегите. Лебеди не кусаются, но могут нечаянно ущипнуть.
– Это зоопарковые какие-нибудь? – спросила Юля, сидевшая на корточках и в восхищении скармливавшая лебедям печенье.
– Нет, обычные городские, – объяснила Светлана, доставая из сумки еще булочку и кроша на кусочки помельче, чтобы всем птицам досталось. – Лебедь – негласный символ Праги, они здесь живут годами, размножаются спокойно, никто их не трогает. Они привыкли, мамы с детьми сюда постоянно ходят, молодожены ездят фотографироваться… Даже зимой не улетали. Правда, в прошлом году такие морозы были, что лебеди за ночь примерзали ко льду. Приходилось их поливать теплой водой, чтоб отмерзли.
– Надо же…
Лебедей не распугали ни камеры, ни осветительные приборы, ни Элеонора в синем платьице. Костюмеры переодели Матвея, Даша посмотрела в континьюити и быстро перекрасила, актеров поставили в кадр, Юрьев удовлетворенно похрюкивал, словно боров, нашедший самую большую и глубокую лужу в округе, и все шло превесело, и для полноты картины один лебедь таки цапнул осветителя за ляжку.
Остаток дня прошел в съемках в пригороде, где перегороженные улицы привлекали гораздо меньше людей, чем в историческом центре, а потому и работа двигалась поспокойнее. Пригороды Праги – чистые, застроенные красивыми домами, среди которых нет-нет да и мелькало наследие прошлого века, то ли не отреставрированное, то ли не снесенное еще, – служили хорошим фоном для вампирских разборок. В этот день много работали с автомобилями, добытыми на поистине волшебной киностудии «Баррандов». Дядя Леша в перерыве рассказывал, как в девяносто пятом он с русской съемочной группой попал ненадолго в Прагу, а на местной студии как раз заканчивали снимать «Миссия невыполнима» с Томом Крузом. «Такой смешной мужик, невысокий, видел его – вот как тебя, Митька, рядом прошел!» Но Юрьев побил валета тузом, заявив, что вот когда ОН был на «Баррандове» до нынешних съемок, так тут снимали некоторые сцены новых серий о приключениях Джеймса Бонда и мимо Дэниел Крэйг прошел – «Вот как ты, дядя Леша, только круче и симпатичнее!». Несимпатичный дядя Леша хохотал и требовал моральной компенсации.
Наступил тот приятный момент, когда все наконец сработались, станцевались, спились, даже немножечко переругались, и уже ясно, что команда сложилась. А впереди еще много дней совместной работы, выматывающей, тяжелой, но благодаря этой общности, этому чудесным образом взращенному командному духу и удачной притирке можно будет выдержать все. То есть абсолютно все, что режиссер потребует. Потому что мы здесь не просто так – мы команда волшебников, Гарри Поттер нервно курит в сторонке, мы завоюем весь мир, снимем самый лучший сериал всех времен и народов, и нам плевать на критиков, потому что мы сейчас вместе и с огромным удовольствием делаем общее дело.
Как-то так получалось у Юрьева собрать пазл и аккуратно его разложить. Даша не представляла, как он это вообще делает. Вроде ходит режиссер, то порычит на всех, то поулыбается, то мягко кому-нибудь скажет, то сделает резкое замечание, но он уже торчит в павильоне тогда, когда ты туда приходишь в полпятого утра, и тогда, когда ты в полночь уходишь. Это не просто подкупает – это завораживает. Не человек, Гаммельнский крысолов.
В установившейся атмосфере особо странно выглядело то, что Галахов и Тихомиров втихаря поругались.
Этого почти никто не заметил, да и сама Даша увидела случайно, как Матвей в стороне что-то говорит всеобщему любимцу Галахову, а тот отвечает резко, потом разворачивается и идет прочь. Что не поделили – непонятно. Возможно, Галахов был недоволен тем, что Далимира отчетливо выдвигают на первый план, а Могильный Князь фигура хоть и внушительная, но гораздо менее мобильная. Даша слышала, как намедни сиятельный Дмитрий Павлович выговаривал Юрьеву, что хорошо бы персонажу добавить сцен, а Юрьев с присущей ему тактичностью в цветистых и вежливых выражениях объяснял честолюбивому Могильному Князю, куда тот может пойти.
Работали до пяти, после чего излишне великодушный режиссер подумал и решил, что хватит, и велел собираться. Солнце лишь тронуло золотым животом верхушки деревьев, все были «на подъеме», усталые, но еще не мертвые, и кто-то включил радио на волне с мелодиями восьмидесятых, и актеры почти все сами разгримировались, чудеса, да и только. Марь Иванна проследила, чтобы гримерские кофры аккуратно поместили в трейлер, и сказала, что всех отпускает.
– А разобрать? – хором осведомились Даша и Таня.
– Завтра у нас по графику продолжение, ничего разбирать не будем, а сегодня на интерьерных я Марину сама загримирую. – Для основной группы работа закончилась, но тетя Маша еще два часа должна была в павильоне работать с Флит и ее персональными сценами.
Матвей подошел, когда Даша вымыла руки, накинула куртку и забрала сумку из автобуса.
– Не откажет ли мне приятная пани в удовольствии прогуляться по вечернему городу?
– Пани не откажет. – Даша оглянулась на студийную машину, которая ждала ведущих актеров. – Мы на ней поедем?
– На ней пускай Галахов катается, – сказал Матвей, – а мы не гордые, мы такси поймаем.
– Матвей, а что у вас с Галаховым случилось? – осторожно поинтересовалась Даша.
– Случилось то, что он – мудак, и не будем об этом, – отрезал Тихомиров и помахал пустому такси, которое услужливо притормозило. – Я тебе позже объясню, хорошо?
– Да, конечно. – Дашу в принципе устраивал такой вариант. Лезть в мужские разборки – себе дороже.
Такси бодро порулило в центр, на счетчике медленно натикивали кроны, но Даша уже обратила внимание, что цены здесь небольшие – подобная поездка обходилась около двухсот крон, это рублей триста. Всех по приезде в Прагу предупредили, чтобы пользовались только официальными городскими такси, бомбил не останавливали. Это в Москве удобнее остановить частника и сторговаться… Хотя те времена, когда частники были умопомрачительно дешевы, благополучно миновали. Москва – неприлично дорогой город. А здесь ничего, нормально.
– Перебраться, что ли, в Прагу жить, – вздохнула Даша, поглядывая на милосердный счетчик.
– Не так и сложно, – отозвался Матвей. – Здесь мягкие условия и довольно легко получить вид на жительство. Ты решила уехать из Москвы?
– А кто не хочет уехать из Москвы?
– Я не очень хочу, – сознался он, – но я не типичный москвич, а привилегированный. Мне приятней там жить, хотя пробки, политика партии и всеобщая повышенная тревожность доносятся и до наших пентхаусов.
Даша на него покосилась.
– Вы шутить изволите, Матвей Александрович?
– А? Наполовину…
15
В один прекрасный день говорит она Марушке:
– Девочка моя, обещала я тебе, что придет время – и правда увидит свет. Настал твой час, самая пора тебе вернуться домой.
Таксист высадил их неподалеку от Карлова моста со стороны Старого Места. К вечеру древняя Прага наполнилась людьми, как крынка молоком, и золотым налетом лежал на зданиях, деревьях и людях вкусный вечерний свет.
– Куда пойдем? – спросил Матвей. – Куда ты хочешь? К пану Ладиславу и его свиной рульке? Или присесть на открытом воздухе? Я, в принципе, знаю пару хороших мест…
– Я… извини меня, я пока не хочу в ресторан, – сказала Даша. Не могла она говорить откровенно среди жующих людей, официантов и звона посуды. – Давай купим булочек и пойдем к лебедям? Или просто – на берег…
Матвей, наверное, был голодный, но с предложенным планом согласился. То ли любопытство его заело, то ли рыцарство.
Булочек они купили мягких, пахучих, вызывавших такое слюноотделение, что до лебедей удалось донести всего пару штук. Остальные по дороге внезапно утратились.
– Почему в Москве нет такой выпечки? – простонала Даша, доедая изумительный рогалик с маком.
– Есть. Не на каждом углу, но есть.
– Все, перееду, – сказала она решительно, отдала уже наевшемуся за день лебедю остатки рогалика и указала в сторону. – Вон там скамейка есть. Пойдем?
Со скамейки, удачно никем не занятой, открывался вид на Влтаву, Старое Место, всегда заполненный туристами Карлов мост. Реяли над водой мелкие речные чайки, толклись у лебединой пристани, подбирали крошки. Объевшиеся лебеди уже не кидались к пришедшим, как с утра, шествовали величественно и сп