Старинная крепость здесь стояла уже с девятого века – и, естественно, места обросли легендами. Две скалы, торчавшие неподалеку от берега во Влтаве, назывались Двумя пастушками – вроде как не углядели дочери некоей вдовы за овцами, которые свалились в реку, а мать, вместо того чтобы отшлепать дурочек, крикнула: «Чтоб вы окаменели!» Брошенные в сердцах слова зачастую действительно нельзя вернуть – и проклятие тут же сбылось. Но съемочную группу привела сюда не эта легенда, а образ княгини Либуше, укачивавшей сына в золотой колыбели.
Либуше, дочка известного чешского правителя князя Крока, предсказавшая строительство прекрасного города на этих берегах, давным-давно покоилась в мире – но только не по сценарию. Здесь она являлась одним из проходных персонажей: бессмертным духом, с которым говорит Далимир, изгнанный Могильным Князем из славных рядов вампирской братии.
Призрачную княгиню, появлявшуюся только в двух сценах, играла прошедшая здешний кастинг чешская актриса. По-русски она говорила с сильным акцентом, и во время постпродакшна ее просто переозвучат; зато лицо у нее было такое, что даже сдержанная Таня не удержалась от восторженных комплиментов. В нем не было той красоты, что отличает глянцевых красоток с обложек модных журналов, но в тонких, нервных чертах читалось столько жизненной энергии, столько природного очарования, сколько у глупых куколок не будет никогда. Рядом с ней восходящая звезда Элеонора Шумкова, жена богатого спонсора, смотрелась… дешево. Наверное, Юрьев тоже это понимал, так что ни в один кадр их вместе не поставил.
Вышеград – старинная крепость и ее окрестности в Праге, возникшая во второй половине X века.
Сохранились руины сторожевой башни, Леопольдовы ворота и старейшее романское сооружение в городе – ротонда Святого Мартина. Находящееся на территории Вышеграда Мемориальное кладбище – самое престижное место захоронения в Праге.
Главная достопримечательность – церковь Святых Петра и Павла, чьи башни видны издалека, с изображением сцены Страшного суда на главном портале. Часы работы: 9.00–12.00, 13.00–17.00, закрыто по вторникам. Вход свободный.
Вышеградский музей расположен в бастионах над скалой и рассказывает об истории крепости и ее окрестностей. Часы работы: с марта по декабрь 9.30–18.00. Цена билета 10 Czk.
А вот с божественной Флит, которую сегодня снимали в павильоне в пробных сценах, пока съемочная группа околачивалась на природе, актриса Катерина Тламка смотрелась бы потрясающе.
Впрочем, и Матвея с нее хватит.
Сцена должна была происходить в сумерках, которые дорисуют после; ветер очень удачно пригнал к Праге легкие облака, заслонившие веселое солнышко и выровнявшие свет, и главный оператор дядя Леша заорал, что надо снимать, пока хороший свет не упустили. Даша лихорадочно перегримировывала Матвея, присевшего на стул, в «дневной» вариант; за спиной у Тихомирова весело расстилалось Мемориальное кладбище. Рядом Таня наносила последние бледные штрихи на лицо Катерины, спрашивая с любопытством:
– А как по-чешски будет «я не понимаю»?
– Нерозумим, – отвечала Тламка, чуть заметно улыбаясь.
– А «как дела»?
– Як сэ матэ?
– Вот это на японский похоже, – пробормотал Матвей. Он косил темным глазом на Катерину, мешая тем самым Даше накладывать тени. Пришлось взять Тихомирова за ухо и повернуть. Он засмеялся. – Извините. Или – как здесь говорят – проминьтэ.
– Не боитесь на кладбище сниматься? – спросила Даша, чтобы его отвлечь.
– Я не суеверный.
– Актеры все суеверные.
– Я на сцене матом не ругаюсь, этого хватает.
Для съемок выпросили часть Мемориального кладбища, ту, что подальше и где поменьше туристов, интересовавшихся в основном могилами великих, а не старыми мшистыми крестами с полустершимися надписями. Непрошеные зрители, конечно, толпились за огороженным периметром, но особо работе не мешали. Наоборот: зрительские взгляды придавали процессу неосязаемой значимости, добавляли интереса. Даше кто-то из актеров когда-то сказал, что так лучше работается.
– Ну вот, все.
– А вы знаете, что под Вышеградской скалой тоже живет водяной? – спросил Матвей, мельком глянул в зеркало и принялся застегивать пуговицы: его переодели в современный костюм.
– Его зовут пан Пивода, – вдруг произнесла Катерина. – Он хороший, не надо его бояться. Он помогает лодкам плыть.
– И ходит в пивную. – Матвей ответил актрисе, но подмигнул почему-то Даше. Стоило начаться съемкам, и Тихомиров заметно переменился: чувствовалось, что его работа ему очень нравится, нравится история, в которой он исполняет далеко не последнюю роль, нравится этот серый день, мрачные надгробья и вообще все вокруг. В том числе и Лена, которая стояла рядом и нетерпеливо поглядывала на часы.
– Идемте, Матвей, Катерина. Иначе Сережа нас сейчас всех пустит на шашлык.
Даша искоса на нее посмотрела.
Для Лены Янаевой креативный и перспективный режиссер Юрьев всегда был просто – Сережа. Несмотря на его счастливую семейную жизнь, двоих детей и дело всей жизни, в котором Лена, без сомнения, являлась важной частью, но исключительно в рабочем смысле. Они даже не дружили вне студии – не потому, что кто-то этого боялся, а потому, что Юрьеву это и в голову не приходило. Лена была боевая подруга, верный товарищ, с которым можно в разведку. С Леной он делал свои прекрасные фильмы и, несомненно, сделает лучшие. Кинематограф, по мнению Даши, морально сильно Лене задолжал.
Человеческие истории, происходящие рядом, иногда казались гораздо запутаннее, чем сюжеты в кино.
6
Преодолев и второе препятствие, Радовид снял ключ без труда и спустился вниз.
Большая часть дела была сделана, ключ у него в руках, но главная беда ждала его впереди.
На съемках работают двенадцатичасовыми сменами, которые по прихоти режиссеров и за дополнительную плату могут превращаться в четырнадцатичасовые, а то и побольше. Но Юрьев решил, что с первой смены на сегодня хватит. Сам он был похож на бессмертного пони – еще пахать и пахать. А потому после съемок на кладбище, которые завораживали даже при солнечном свете и без обработки, такою неземной и прекрасной оказалась Катерина, все переместились в студию, где Даша разгримировала мужчин и получила статус свободной женщины. Студийные съемки курировала Марь Иванна, не ездившая на Карлов мост и потому выспавшаяся. Предстояли съемки Флит, а те, кто уже отработал с утра, могли отправляться на все четыре стороны.
Действие кофе почти закончилось, и потому Даша добрела до своего номера в гостинице, разделась, быстро сбегала в душ и упала спать. Лика предпочла остаться на съемочной площадке: в первое время кажется, будто стоит уйти на минутку, и ты что-то упустишь. Эта иллюзия непрерывности утрачивается через некоторое время, когда хочется сохранить побольше сил для того, чтобы полноценно участвовать в процессе и получать все впечатления, какие только можно.
Проснулась Даша в девять вечера, с гудящей головой и ощущением тотального голода. Надо поужинать, прогуляться немного, подышать свежим воздухом, чтобы прошла головная боль, а потом снова спать – до пяти утра, когда наступит время выходить на новую смену.
Холодная вода смыла остатки сна; когда Даша вышла из ванной, то обнаружила Лику, все еще бодрую. Молодость, молодость.
– Ой, Дарья Игнатовна, хорошо, что вы не спите, – обрадовалась ассистентка. – Вы свой мобильник забыли в гримерке. Вы ушли, а он вибрировал постоянно. Я хотела его взять и вам принести, но тоже забыла, извините, пожалуйста!
Внутри похолодело.
– Спасибо, Лика, я сейчас за ним схожу. Ложись спать.
– Я сейчас, только с девчонками еще внизу посижу немного.
– Смотри, не засиживайся. Потом работать не сможешь.
– Хорошо, Дарья Игнатовна.
Анжелика умчалась, потряхивая собранными в хвост пушистыми волосами, а Даша поспешно натянула джинсы и майку, сунула ноги в кроссовки, захватила курточку и сумку и вышла из номера. Нехорошее чувство не оставляло, словно давило на ребра изнутри. Только бы не… только бы это просто кто-то из знакомых названивал.
От гостиницы до студии можно было дойти пешком за четверть часа; Даша преодолела этот путь трусцой, за семь минут. Охрана на воротах, увидев пропуск, тут же потеряла к девушке интерес: на киностудии жизнь не прекращается никогда. Даша дошла до АТВ-5 и обнаружила, что часть съемочной группы еще не разошлась: в углу возводили новую декорацию, режиссер Юрьев с оператором дядей Лешей что-то смотрели на мониторах и отчаянно спорили, а Лена сидела в ворохе бумаг и гоняла ассистентов.
В гримерке никого не было, хотя лампы горели; вкусно пахло дорогой косметикой, стояла чья-то чашка с недопитым чаем, валялась на диванчике вельветовая рубашка – Даша припомнила, что в ней сегодня был Матвей Тихомиров, накидывал поверх футболки, а когда разгримировывался, наверное, забыл. Но рубашка, чашка, аккуратно сложенные кисточки – за все это цеплялся взгляд, только бы не смотреть на мобильный телефон, лежащий у зеркала.
Ну, ладно. Все равно это придется сделать. Поздно праздновать труса.
Даша взяла мобильник и открыла историю вызовов: только один звонок от мамы, в обычное время, «профилактический», а остальные двадцать три вызова от…
«Все выяснилось, – тоскливо подумала Даша. – Он понял, что я улизнула. Черт, черт, черт».
Она уронила мобильный телефон обратно на стол, села и уставилась на свое отражение в подсвеченном зеркале. Отражение выглядело уныло, у него дрожали губы, что-то не так было с глазами, и вообще – безобразие! – зеркала стали поставлять некачественные, так как отраженная Даша начала расплываться.
Совсем отключить телефон – не вариант. Номер рабочий, на него звонят коллеги и мама. Заблокировать этот номер – всплывет другой, все не заблокируешь. А значит, придется терпеть и думать о том, что случится, когда блаженные недели работы закончатся и придется возвращаться в Москву.