– Да, странная история, – сказал командир группы и спросил: – А после войны, ближе к настоящему времени в этом укрепрайоне ничего интересного не происходило?
Капитан полез в папку.
Полковник подмигнул Богданову и заявил:
– Да, если мой Леня возьмется за дело, то копать будет до конца.
– Посмотрим, что он раскопал.
Яковлев наконец-то достал из папки какой-то документ и произнес:
– Вот единственное, что, пожалуй, заслуживает внимания. Наш агент в Градец-Кралове, связанный с полицией местечка Рундаль, сообщил о мутной истории, произошедшей как раз в укрепрайоне.
Богданов затушил сигарету и поторопил его:
– Ну, давай, не тяни!
– Не торопись, сейчас. – Капитан разложил бумаги на столе. – Вот. Двенадцатого июня этого года с купола второго ДОТа от Рундаля сорвался местный активист Карел Недбал.
– Что он там делал?
– Егерь, который видел смерть Недбала и привез труп в Рундаль, называл его браконьером. В тот день этот самый Радим Мачек, как и всегда, объезжал участок. Укрепрайон входит в него. На куполе второго ДОТа увидел Недбала и предложил ему спуститься, но тот поскользнулся и упал в пробоину. Высота ДОТа приличная, а внизу горы всякого мусора. Недбал ударился затылком о старый ржавый лом, случайно оказавшийся там.
Майор усмехнулся и спросил:
– И много таких ломов валяется по ДОТам?
– Там хватает разного железа.
– Но лом?
– Был, значит, и лом. В общем, полиция пришла к выводу, что смерть браконьера наступила в результате несчастного случая. И все бы ничего, если бы до этого к Мачеку не заявился гость.
– Гость?
– Да. Сотрудники полиции местечка Турнов, где проживает егерь, видели в его машине постороннее лицо, проверили документы. – Капитан посмотрел в бумаги и продолжил: – Это оказался Зденек Ковач, который прибыл в Чехословакию из ГДР, а туда – из ФРГ, куда ездил к родственникам. В общем, запутанная история. Во время смерти браконьера-активиста гость егеря мог быть с ним. Да и не только он. Но, повторяю, информация сильно размытая. Уточнить ее можно только на месте. Сейчас мы такой возможности не имеем.
– А где находился Ковач после смерти браконьера?
– Исчез. По словам егеря, он уехал, у него возникли какие-то дела. Это важно, товарищ майор?
– А черт его знает. Все зависит от того, для чего вы это все мне рассказываете.
– Неужто ты сам не догадался? – спросил полковник.
– Не имею привычки гадать. Я привык выполнять приказы, – ответил Богданов.
– Но согласись, что истории с контейнерами и с гибелью браконьера очень даже могут быть связаны между собой. Ну, браконьер, это ладно. Контейнеры куда важнее. Если в них находится химия, и западные спецслужбы знают об этом, то ситуация в Чехословакии после ввода войск может кардинально измениться.
Майор посмотрел на начальника отдела и осведомился:
– Вы, товарищ полковник, считаете, что диверсанты могут использовать химию?
– Почему нет? Это реально и мгновенно изменит всю общую обстановку в Чехословакии. Представляешь, газовая атака в крупном городе во время проведения мирной демонстрации? Вдогонку еще где-нибудь, тоже при большом скоплении народа! Запад такой шум поднимет о зверствах русских, что мало не покажется.
– Как-то все это за уши притянуто, – заявил Богданов. – Когда были завезены контейнеры в укрепрайон? В сорок четвертом году. А сейчас шестьдесят восьмой. Что-то мне не верится, что закладку немцы делали специально для использования химии аж через двадцать четыре года.
Полковник вздохнул и произнес:
– Да это, конечно, сомнительно, но проверить укрепрайон надо. Причем до ввода войск. Не исключено, что в «Мораве» окажется пустышка. В конце концов, в металлических контейнерах может быть все что угодно. Или их вообще уже может не быть в укрепрайоне. События июня тоже, скорее всего, не связаны со складом. Но повторюсь, склад требуется все-таки проверить, дабы не заполучить удар в спину.
Майор согласно кивнул и заявил:
– Понятно. Когда группе убыть в Чехословакию?
– Ты сегодня собери группу на базе, доведи предварительную задачу и определись с порядком действий на месте, – ответил Старцев. – Документы по укрепрайону и событиям, связанным с ним, можешь забрать с собой. Леонид! – Полковник повернулся к помощнику. – Передай все! А я тут решу вопрос с вашей командировкой. Как только все станет ясно, сообщу.
– Понял.
Капитан Яковлев передал Богданову папку и сказал:
– Разберетесь, товарищ майор.
– Не волнуйся, разберемся. Это копии?
– Конечно. Оригиналы я сдал в архив.
– Хорошо. Ну что ж, я на базу.
– Давай.
Все поднялись.
Богданов потянулся и пробурчал:
– Даже стакан чаю дорогому гостю не предложили.
Старцев усмехнулся и сказал:
– Попроси лейтенанта Орлова, он организует и чай, и пирожные из буфета.
– Да уж обойдусь как-нибудь. Разрешите идти?
– Иди, Вячеслав Антонович. До связи или встречи!
– Да, до связи или встречи.
Майор Богданов кивнул на прощание полковнику и капитану, забрал папку и покинул кабинет, а затем и здание. Во дворе он сел в свой «Москвич», вывел его через пост охраны на площадь Дзержинского и двинулся к выезду из города.
База группы в начале шестидесятых годов была перенесена на дачу, построенную специально для этого в лесу, на берегу Москвы-реки. Боевая готовность поддерживалась на полигоне мотострелковой дивизии, который находился в двадцати километрах южнее, по пути на Коломну.
К этой даче вела асфальтированная дорога. В шестнадцати километрах от Москвы она отходила от загородного шоссе вправо и пролегала через небольшие села и деревни. Новенький «Москвич-408» пробежал тридцать шесть километров за сорок минут и едва не уперся передком в ворота, проделанные в высоком заборе, за которым виднелась крыша одноэтажного кирпичного дома.
Майор посигналил. За калитку вышел дневальный по группе лейтенант Дорохин, увидел машину командира и открыл ворота. Богданов завел «Москвич» во внутренний двор и сразу же повернул вправо, к навесу для четырех автомобилей.
Дорохин закрыл ворота.
Богданов выбрался из машины, подошел к нему и спросил:
– Как дела, лейтенант?
– Да все нормально, товарищ майор. Здесь у нас, как говорится, тишь да гладь.
– С тобой сегодня Гурбич?
– Так точно, старший лейтенант Гурбич. Он пошел растапливать баню. Хотим по очереди попариться. Завтра в Москву.
Майор вздохнул и заявил:
– Попариться, это хорошо, а вот с Москвой у вас не сложится.
Лейтенант не без удивления посмотрел на командира и осведомился:
– Почему? Ведь сегодня ребята туда уехали.
– Сегодня же и вернутся. В крайнем случае, завтра утром.
– Что-то произошло?
– Ничего особенного, очередная командировка. Тебе объяснить, куда именно?
– Да что тут объяснять? Понятное дело, в Чехословакию.
– Молодец! Пока Гурбич топит баню, иди в кабинет и начинай обзванивать наших.
Дорохин улыбнулся и проговорил:
– Только время потеряю. Кто же будет в выходной день сидеть дома? Да и семейных с квартирами у нас только вы, ваш заместитель капитан Дубко и старшина сверхсрочной службы Жук. У остальных комнаты в общежитии. Если и искать ребят, то уж точно не в них.
– С общежитием как раз проще. Передай дежурному, чтобы офицеры перезвонили сюда, если не находятся там. А аппараты в квартирах имеют приставку фиксирования вызова и записи. Капитан Дубко и старшина тоже выйдут на связь. Причину не называй, просто приказ передай – всем на базу! Сигнал «тройка»!
– Боевая готовность повышенная?
– Странный и совершенно неуместный вопрос.
Лейтенант вздохнул и пробурчал:
– Вот я и попарился. Теперь мне до самого вечера придется сидеть у телефона.
Майор хлопнул подчиненного по плечу и сказал:
– Все ты успеешь. Тебя сменит Гурбич, его – я. Кто-то из нас и пищу получит. Торчать у ворот смысла нет. Только когда парни подъезжать начнут. Но все, давай, берись за дело.
Питание на базе было организовано через продовольственную службу одного из полков мотострелковой дивизии. Пища доставлялась три раза в день, в термосах, которые оставлялись у ворот, еще горячая, ее не надо было разогревать. Для подвозчиков объект являлся специальной точкой отдельного радиотехнического батальона, входящего в штат дивизии. Эти солдаты никогда не видели тех, кто принимает пищу. Порожние термосы тоже выставлялась за ворота. Данный процесс бдительно контролировал особист полка.
Из бани, над крышей которой поднимался белый дым, вышел старший лейтенант Гурбич.
Он увидел Богданова, шагнул к нему и сказал:
– Здравия желаю, товарищ майор! А мы тут решили баньку сварганить.
– Банька, это хорошо.
– Хочу в лес пройти да веников березовых нарубить. Старые облетели уже.
– От них только грязь потом.
– Э-э, товарищ майор, не понимаете вы, что значит русская баня. Без веника никак нельзя.
– Ладно, иди в лес, знаток, да не задерживайся там. Как напаришься, сменишь Дорохина, он скажет, что надо делать.
– Да я и сам знаю. Службу дневального тащить.
– Не только. Детали Николай объяснит. И для меня парку оставьте.
– Это само собой. – Старший лейтенант Гурбич, одетый в спортивный костюм, приоткрыл калитку и исчез за ней.
Богданов прошел в свою дальнюю, торцевую по коридору комнату, переоделся и отправился в кабинет.
Дорохин накручивал диск телефона.
– Ну и что, Коля?
– Дозвонился до капитана Дубко и старшины Жука. Как ни странно, они оказались дома. Теперь вот собираюсь звонить в общагу.
– Продолжай! – распорядился командир, сел на свое место за столом совещаний, извлек из папки документы.
– Что за бухгалтерия, товарищ майор? – спросил Дорохин.
– Ты своим делом занимайся!
– Телефон в общежитии занят. А это никак не меньше, чем на пять-десять минут.
– Что за бухгалтерия, узнаешь позже.
– Ясно. Документация по командировке. – Лейтенант вновь завертел диск и на сей раз дозвонился: