Тэнра, впрочем, ответ на второй вопрос нашла.
— Дело в том, что эльфы не считают орков чужаками, — сказала она.
— А кем тогда?
— Как это кем? Орки они и есть орки.
Разгадка неожиданно пришла от Р'Энкора, когда принцесса во время занятий поделилась с ним своим недоумением.
— Дело в том, ваше высочество, — сказал он, — что лесные эльфы значение исключительно человеческого слова «чужак» распространяют только на людей. Других эльфов, лесных или высших, из Эйнтэлл Тайон, они воспринимают как своих сородичей, орков — просто как орков, нас, дроу — как врагов, а «чужак» в их понимании — это человек, не являющийся заведомо врагом. Что же до орков и эльфов — дело в том, что они никогда, испокон веков, друг с другом не воевали. Изначально мир был разделен на земли эльфов и степи орков, и ни одна сторона никогда не пыталась завоевать другую. Затем произошел раскол среди эльфов: высшие остались жить в своих великолепных городах, лесные ушли в лес к более простой жизни, а предки темных спустились под землю, став врагами и тем, и другим. А после этого из-за Западного океана пришли люди… Но как бы там ни было, ни высшие эльфы, ни лесные никогда не воевали с орками. Между ними только извечный спор о том, кто из них древнее. Однако и эльфы, и орки видят друг в друге лишь «другой народ» с «той стороны», им неизвестна взаимная вражда. Потому нет ничего удивительного в том, что эльф может путешествовать степью без разрешения, а орк — жить в лесу эльфов. Другой вопрос, что такое случается весьма нечасто.
Мысли принцессы снова вернулись к Р'Энкору. Вот орки и эльфы — они не такие, как люди. Другие характеры, мировоззрение, способы мышления, натуры. Если не считать сопоставимого долголетия да древности — оба народа очень сильно отличаются как друг от друга, так и от людей. А высшие эльфы, живущие в очень древнем заколдованном лесу — еще более непостижимы, чем лесные, может быть, потому что лесных Мирдана встречает каждый день, а высшего — никогда.
И в то же время хоть Р'Энкор и дроу, но его принцесса понимает очень хорошо. Ей понятны его жажда денег и желание спокойной жизни. Она догадывается, почему Р'Энкор не любит людей, и, в отличие от другого гипотетического подземного эльфа, не ведающего любви, знает, что такое скорбь по родному человеку. И тоска, которую принцесса постоянно видит в его глазах, ей тоже понятна.
Скольких бы загонщиков не разорвал в процессе травли загнанный зверь — ему самому от этого не легче. Р'Энкор убил слишком многих и теперь уже понимает, что это не выход.
Ее размышления были прерваны: явился сенешаль с презабавной новостью: прибыли кадорианские послы к ее высочеству свататься. По такому случаю занятия риторикой были окончены, и Мирдана принялась наряжаться при помощи служанок. Вскоре и фрейлины Айни и Лэтти появились.
На торжественном приеме отсутствовал сам король, а оба посла оказались всего лишь мелкими баронами. Который постарше, должным образом поприветствовав принцессу, сразу же за это извинился.
— Видите ли, ваше сиятельное высочество, честь быть принятым вами должна была принадлежать герцогу Тингену, мы всего лишь ничтожные помощники его, недостойные оказаться пред вами. Но случилась такая беда в Кадории, что у самой границы с Талсидонией настиг нас королевский гонец и передал новые приказания. И вот когда герцог доложил вашему великому отцу обе цели визита — отец ваш, да живет он вечно, распорядился заслушать герцога в первую очередь по… второму вопросу, но не распорядился отложить визит к вам. И вот так неловко вышло, что от имени короля Сингэна и его сына, принца Синтэна, говорит не герцог, а всего лишь недостойные мы…
— Да ладно, — беспечно махнула рукой Мирдана, — небось, у герцога действительно дело государственной важности.
Послы с поклоном поблагодарили за понимание, после чего старший принял из рук своего лакея запечатанный многими печатями свиток, взломал его, развернул, прокашлялся и хорошо поставленным голосом нараспев зачитал стихотворное послание, в котором король Кадории Сингэн просил прекрасную ясноликую Мирдану Талсидонскую стать супругой его младшему сыну, а принц Синтэн рассыпался в заверениях своего бесконечного счастья жениться на Мирдане, если такова будет воля ее и ее отца.
Закончив чтение, посол положил развернутый свиток на стол, дабы все желающие могли воочию убедиться в подлинности печатей и подписей. Сразу же после этого он хлопнул в ладоши, по этому сигналу вошли еще двое кадорианских слуг и внесли портрет принца Синтэна, а второй барон достал из кармана моток позолоченной бечевки.
— Сие есть рост его высочества Синтэна от пят до макушки, — пояснил он.
Мирдана придирчиво изучала портрет. Художник, вполне вероятно, мог приукрасить истинный облик принца, но в целом Синтэн на портрете был ничего так. Лицо худощавое, высокий лоб, прямой нос, вьющиеся кудри, глубоко посаженные глаза. И было в этом лице что-то неуловимо знакомое.
— Такое впечатление, что я уже видела то ли это лицо, то ли выражение лица, — вслух посетовала принцесса, — что-то очень знакомое, но вспомнить никак…
— Может, на своего отца похож? — предположила Айни.
— Так и есть, — с поклоном заверил посол, — младший принц похож на его венценосного отца даже больше, чем старший.
— Дело в том, что короля Сингэна я тоже никогда в жизни не видела, даже на портрете, — ответила Мирдана, — но… вот это выражение лица, этот хитрый прищур… Вспомнила! Будь Великий Злодей принцем Кадории — должно быть, именно так он бы и выглядел…
Тут она осознала, что сказала совершенно лишнее, но было поздно: слово вылетело — не воротишь. А послу, как назло, не хватило такта промолчать.
— Простите меня великодушно, а кто этот великий злодей, о котором ваше высочество речь ведет?
— О, это мой давний друг детства, он был очень-очень хитрый, и я в шутку прозвала его Великим Злодеем, — попыталась выкрутиться Мирдана, и этой ей почти удалось.
— Вот как? — учтиво осведомился посол. — Было бы в высшей степени небезынтересным познакомиться с ним…
И когда казалось, что пронесло, бесхитростная и простодушная Лэтти не удержалась.
— Это, увы, невозможно, господин посол. Помер бедняжка давно… Крысы дольше трех лет не живут.
План действий Норлаш и Кхейл выработали по пути.
— Главное, что тебе стоит знать, о великий, — сказал на военном совете чернокнижник, — так это про Сень Леса. Так сами эльфы называют магический барьер, накрывающий Вечный Лес. Не совсем понятны его принципы работы, однако эффект весьма губителен для магов-чужаков: они попросту теряют способность читать заклинания. Я однажды любопытства ради испытал его на себе… в голове каша и сумбур, даже самые излюбленные заклинания не то что прочитать нельзя — я их и вспомнить не мог. На других смертных, не магов, действует намного слабее, но тоже действует. Собственно, этот барьер — единственная причина, почему высшие эльфы все еще держатся: против них под Сенью Леса воевать совершенно невозможно, любая вторгшаяся армия, даже сохранив боеспособность, будет лишена поддержки боевых магов, а высшие эльфы — в той или иной степени маги почти все, и любой их воин знает минимум пару-тройку магических трюков.
— На них самих магия барьера не действует? — спросил Кхейл.
— На этот счет нет единого мнения. Либо не действует, либо они, рождаясь и всю жизнь проводя в пределах Вечного Леса, устойчивы. К слову, еще я должен упомянуть про Стражей. Это эльфы-воины, которые рождаются и всю жизнь проводят поблизости от Сферы Королей, в создаваемом ею Источнике. Они приобретают дополнительные особенности, в частности, довольно устойчивы к магии и даже способны касанием помешать магу творить чары. Они выделяются золотисто-янтарными глазами, вот как у тебя, о великий.
— Что такое Источник?
Норлаш открыл было рот, чтобы ответить — да так с отрытым ртом и застыл. Демон спрашивает, что такое Источник? Он… не знает?!!
Чернокнижнику понадобилось несколько секунд, чтобы справиться с оторопью.
— Это… Это место, полное сырой магии. Великий, как ты можешь не знать этого?
Демон не ответил, вместо этого задал очередной вопрос, вгоняя Норлаша в еще больший ступор:
— Сырая магия — это как?
Он кое-как справился с собственным шоком и принялся объяснять, но Кхейл прервал объяснение на середине.
— Так значит, «источник» — это место, в котором могут колдовать все, а за его пределами — только те, у кого есть собственный источник внутри себя? — спросил он.
Чернокнижник пару раз прокрутил фразу в голове.
— Ну, это очень грубая и неточная формулировка, однако в целом верная.
— Это все, что мне надо знать?
— Ну почти. Я только хочу уточнить, что к эльфам, должно быть, ваш брат в гости приходит регулярно, и потому они наверняка умеют против вас бороться. Да и вообще, высшие эльфы — противники несоизмеримо более грозные, нежели людишки, которых ты, о великий, с такой легкостью крошил.
Кхейл скрестил могучие руки на груди, обдумывая что-то, затем спросил:
— Так значит, демоны в этом мире не появляются где хотят, а только в местах вроде Источников?
— Совершенно верно, и меня удивляет, что ты сам этого не знал.
— А откуда мне было знать, если я никогда раньше тут не был? — задал риторический вопрос демон.
— Хм… Я думал, ты всезнающ… Ну, ошибался, с кем не бывает. Но вернемся к плану. Мой ученик по пути прознал от местных, что не так давно вокруг Вечного Леса слыхали великие трубы. Эльфы дуют в них только чтобы возвестить о своеобразном турнире магов и о церемонии, когда правитель жертвует свою душу Сфере, усиливая ее, и передает власть наследнику. Точнее, наоборот: вначале передает власть, потом жертвует душу. Значит, нам надо дождаться второго сигнала: первый — это турнир, который всегда предшествует церемонии. Он уже состоялся, наследник выбран. Второй сигнал возвестит о начале церемонии, и это будет наилучший момент для атаки, потому что и правитель эльфов, и артефакт будут находиться в одном месте в одно время. Надо только быть поблизости и дождаться.