ение того они предлагали, что когда оставляли лошадь сию в конюшне, вычищенной и привязанной к яслям, то находили ее часто наутро, вспотевшую и замаранную так, как будто бы кто ездил на ней в дальний путь. От путешествия сего предвещали счастливый или худой конец своим ратям. Во время приношения жертвы, изъявляли Святовиду превеликое почитание; по окончании жатвы собирался весь народ перед его капищем для провождения великого праздника, для коего убивали в жертву множество скота. Пред собранием всего народа, у дверей храма, жрец, взяв из рук идольских рог с вином, которым он был наполнен за год перед тем, прорицал о плодородии года, ибо, ежели вина в роге немного убыло, то считалось это признаком плодородия, а в противном случае на плодородие не надеялись. При сем выливал священник вино из рога пред ногами Святовида и наполнял потом его новым вином, выпив же из рога за его здоровье, богатство и победу над неприятелями, наполнял его снова и вставлял идолу в руку. А для бранного гадательства втыкали стоймя пред храмом шесть копий, по два в ряд, одно подле другого в равном расстоянии, и ко всякой двойне привязывали копье поперек так высоко, как можно коню без прыгания перешагнуть; потом жрец по прочтении долгих и торжественных молитв, взяв с великими обрядами коня за узду, переводил его через три поперечные копья, и ежели конь переступал все три правою ногою, без помешательства с левою, то почитали оное за доброе предзнаменование пред-приемлемой войны; а ежели он, переступая копья, мешался, то признавали за худое предвозвещение; по сему конскому шаганию начиналась война или отлагалась…
Иногда болвану сему приносили в жертву и плененных христиан, коих, посадя на коня, во всей их сбруе, привязывали лошадь ногами к четырем сваям и, под приставленные с обеих сторон костры дров положив огонь, сожигали живых коня и всадника; о сих несчастных сожженниках утверждал жрец, что Святовид кровью их весьма услаждается. Из всех полученных корыстей давалась Святовиду третья часть; кроме сего, определяли еще ему для почести, с его стороны на брань, триста всадников, и оных всю добычу вручали его жрецу, который полагал ее в Святовидово сокровище, откуда не позволялось уже ни малейшие вынуть части. Наконец, в 350 году Вагдемар, король датский, взяв Архон, разрушил все храмы; а Святовидов истукан приказал рассечь на части и после сожечь.
(«Абевегарусских суеверий»)
Плихан и Ярило
В Александровском уезде (Владимирской губ.) на левом берегу реки Дубны, в смежных дачах деревни Дубны, Потапихи и других, есть одна лужайка, на которой, в июне месяце, ежегодно собирается крестьянский торжок. Это остаток пирования древнему суздальскому божеству Плихану или Палехану, и потому торжок этот всё ещё называется Плихановой ярмаркой. В версте отсюда есть и роща Плишиха или Плиханиха. По рассказам, помнят, что тут некогда бывали какие-то игрища, борьба, кулачный бой, верховой оскок. Нынче этого, кроме торжка, ничего нет.
Точно такие же ярмарки, как и Плиханова, есть: одна в Кирсанове (Тамбовской губ.), другая в селении Якимицах, на Ряжской большой дороге от Рязани в Тамбов. Но тут уже собирает народ не Плихан, а Ярило. Этот Ярило, кажется, был древний праздник с вакханалиями, буйством, пьянством, всяким развратом. Теперь и на Яриле только один простой торг окрестным скотом, лошадьми, мёдом и мелочами. В Можайском уезде, под Москвою, также недавно ещё честили Ярилу ярмаркою. Суздальский летописец в числе идолов его же называет Яруном.
Время празднования Плихана и Ярилы в один и тот же месяц и в одни и те же дни.
(М. Макаров)
Во многих местах Северо-Восточной России встречается празднование Яриле. В Тихвинском и в Валдайском уездах есть урочища под названием Яриловичи. В Черниговской и Костромской губерниях, в последней — близ Чухломы, есть Ярилово поле, под Кинешмою — Ярилова роща, где даже бывает гульбище под Яри лову (должно быть неделю). В Оренбургской губернии, в Дорогобужском уезде, есть Ярилово. Наконец, наш яровой посев.
Ярый, яровитый, яркий… В русском языке они имеют характер, не знающий препятствий, стремления, не знающие пределов. Во всяком случае, в Яриле соединяется то, что принадлежит весне и ее благотворному влиянию на природу, — мужество, сила и вожделение. Немудрено, что начало года в древности начиналось с весны, потому, может быть, что с весны оживляется природа и как бы оживает. Не потому ли у нас несколько раскаленных углей в печи называются жаром (словац. и чеш. Gar), а иногда говорят «яркий огонь». Этим словом выражают высшую степень света, его силу и прочее.
Костромское Ярило. В Костроме долгое время существовало обыкновение во Всесвятское заговение хоронить Ярилу. Похороны эти были до глупости безобразны. Так, какой-нибудь бедняк, нищий брал на себя поручение хоронить куклу мужчины, с чрезвычайно развитыми принадлежностями производительности, положенную в гробик, и пьяные, а подчас и трезвые, но суеверные женщины провожали этот гробик и нелицемерно плакали.
Ярилин праздник. Близ Галича есть поклонная гора; она находится близ села Туровского; там, как говорят, поклонялись мерянскому идолу Яриле, да и поныне, в неделю Всех Святых, галичане собираются праздновать и гулять.
В начале нынешнего столетия там поступали так: подпаивали мужичка и шутили с ним как хотели, требуя от него изображать собою Ярила.
Нужно, однако же, заметить, что не везде Ярилин праздник обозначен одним числом или одним временем. В селениях Рязанской и Тамбовской губерний бывает этот праздник в разные дни: то в день Всех Святых, то на другой день Петрова дня. Во Владимире на Клязьме — в Троицын день за Лыбедью, у Паталина моста. В Нижегородской губернии празднование Ярилы 4 июня соединяется с ярмаркой, и к этому дню поселянки вырабатывают деньги пряжею на лакомства и наряды. В Твери, празднество Яриле, или Яруле, уничтоженное ревностью архипастырей Мефодия и Амвросия в XIX веке, начиналось с первого воскресенья, после Петрова дня, в Трехсвятском саду, на речке Лазури, куда вечером собиралась молодежь, из горожан и других жителей слобод и посада, и плясали бланжу (танец из восьми пар) под балалайку или другой инструмент. Пользуясь этой возможностью, репужницы (вероятно, от слов «репу режут», или «от репы живут», т. е. мещанки) туда отпускали своих дочерей поневеститься.
Погребение Ярилы. Такое смешное в наше время событие торжествовалось еще в XVIII веке в Калязинском уезде, по дороге к Троице, в местности Мерли или Нерли, под старою сосною.
В Чистопольском уезде, в г. Савине, целую ночь пели и плясали в честь Ярилы. В Воронеже до 1763 года ежегодно отмечался, перед заговением Петрова поста, до вторника второго поста, народный праздник или игрище Ярило — остаток какого-нибудь древнего языческого торжества. В эти дни, на бывшую площадь в городе, за старыми Московскими воротами, стекались горожане и местные жители и составляли род ярмарки: к этим дням, в домах, по городу делались приготовления, как к великому празднеству. На месте, отведенном для развлечений, появлялся человек, избранный обществом. Его украшали цветами, лентами, обвешивали колокольчиками, на голову ему надевали колпак, тоже раскрашенный и украшенный лентами. При этом такого человека румянили, белили, а в руки давали позвонки (погремушки). На голову надевали высокий колпак, иногда из бумаги, украшали его лентами. В этом наряде, под именем Ярилы, ходил он по городу, сопровождаемый молодежью.
Это празднество сопровождалось играми и плясками, лакомством и пьянством, особенно кулачным боем.
(М. Забылин)
Яр-Хмель
Стукнет Гром Гремучий по небу горючим молотом, хлестнет золотой вожжой — и пойдет по земле веселый Яр гулять… Ходит Яр-Хмель по ночам, и те ночи «хмелевыми» зовутся. Молодежь в те ночи песни играет, хороводы водит, в горелки бегает от вечерней зари до утренней…
Ходит тогда Ярило ночною порой в белом объяринном балахоне, на головушке у него венок из алого мака, в руке спелые колосья всякой яри. Где ступит Яр-Хмель, — там несеяный яровой хлеб вырастает, глянет Ярило на чистое поле, — лазоревые цветочки на нем запестреют, глянет на темный лес, — птички защебечут и песнями громко зальются, на воду глянет, — белые рыбки весело в ней заиграют. Только ступит Ярило на землю, — соловьи прилетят, помрет Ярило в Иванов день, — соловьи смолкнут.
Ходит Ярилушка по темным лесам, бродит Хмелинушка по се лам-деревням. Сам собою Яр-Хмель похваляется: «Нет меня, Ярилушки, краше, нет меня, Хмеля, веселее, — без меня, веселого, песен не играют, без меня, молодого, свадеб не бывает…»
На кого Ярила воззрится, у того сердце на любовь запросится… По людям ходит Ярило без спеха, ходит он, веселый, по сеням, по клетям, по высоким теремам, по светлицам, где красные девицы спят. Тронет во сне молодца золотистым колосом, — кровь у молодца разгорается. Тронет Яр-Хмель алым цветком сонную девицу, заноет у нее сердечко ретивое, не спится молодой, не лежится, про милого, желанного грезится… А Ярило стоит над ней да улыбается, сам красну девицу утешает: «Не горюй, красавица, не печалься, не мути своего ретива сердечка — выходи вечерней зарей на мое, на Ярилино, поле: хороводы водить, плетень заплетать, с дружком миловаться, под ельничком, березничком сладко целоваться».
Жалует Ярило «хмелевые» ночи, любит высокую рожь да темные перелески. Что там в вечерней тиши говорится, что там теплой ночью творится, — знают про то Гром Гремучий, сидя на сизой туче, да Ярило, гуляя по сырой земле.
Таковы народные поверья про веселого бога жизни, весны и любви.
(П. Мельников-Печерский)
Сива, или Сева
— И этого кроткого, этого тихого и благодетельного божка алтари были обагрены кровью человеческою! — Так определили многие историографы нашей славяно-русской мифологии. — Варвары-язычники продолжают те же