Валун Дед в минском парке валунов. Фото С. Павлова
Кацаром же записана легенда о происхождении святилища. Интересна она тем, что повествует о конфликте двух персонажей, которые в современной этнографии чаще всего рассматриваются как воплощения Велеса – одного из важнейших божеств древних славян. Правда, они воплощают совершенно разные, хотя и родственные стихии.
Единственная известная фотография валуна Дед на его первоначальном месте
В любом случае, если мы решим поверить легенде, узнаем, что всё случилось в ту в давнюю пору, когда Минск окружал глухой лес. На окраине города на берегу Свислочи высился холм, у подножия которого лежал валун, прозванный окрестными жителями «Старый», «Старец» или «Дед».
Однажды случилось так, что Водяник, властвующий над реками и озёрами, и повелитель лесов и зверей Лесовик заспорили о том, кому из них надлежит властвовать над холмом. По обоюдному согласию решили они помериться силами: кто сможет донести валун до вершины холма, тому и холмом владеть. Водяник не сумел поднять камень наверх и уронил его по пути. Лесовик же оборотился медведем, взвалил валун на плечи и уверенно пошёл вверх по склону. Водяник очень испугался, что Лесовик победит в их споре, подставил противнику ногу. Тот споткнулся и уронил камень, который врос в землю на месте падения. А рядом с камнем тут же чудесным образом вырос гигантских размеров дуб и забил из-под земли родник. Люди сочли место, где произошли столь удивительные события, священным и, естественно, устроили на нём святилище, куда приходили для молений и с разными просьбами.
Проблемы здесь видятся не только в том, что само существование полномасштабного языческого святилища в середине XIX века в Минске – хоть и далеко не столичном по меркам Российской империи городе, но и отнюдь не последнем – кажется очень сомнительным. Как допустили и позволили такому реликту прошлого существовать до столь позднего времени? Да, вся эта территория, долго принадлежавшая Великому княжеству Литовскому, приняла христианство в 1387 году, то есть куда позже, чем вся прочая Европа, ну и что, собственно?
Записи Кацара сделаны сухим, почти канцелярским языком, это отмечают все исследователи. Мог ли быть этот текст его вымыслом? Маловероятно. Но его информатор – Христина Савельина, 1857 года рождения, рассказывает о событиях самой середины века, о годах Крымской войны. Она передаёт собирателю историю, которую может знать лишь с чужих слов, поскольку та же Крымская война завершилась в 1856 году.
Больше доверия к описанию святилища в начале XX века и в последующие годы. Здесь добавляется рассказ ещё одной женщины, Христины Андреевны Нестерович, 1853 года рождения. Её описание содержит больше деталей об обычаях и устройстве собственно святилища. Так, мы узнаём, что жертвенник был сложен из более мелких камней и обмазан глиной, то есть более напоминал архаичную печь, какие использовались ещё в XVII веке.
Хотя к этим рассказам можно предъявить множество вопросов, удовольствуемся тем, что есть, приняв как вероятность невольное искажение правды о святилище на берегу Свислочи. Впрочем, на старинный («в пять обхватов») дуб, воду и камень указывают все информаторы.
Интересно также, что не только капище сохранялось, видимо, в почти неизменном виде до 80-х годов XIX века, но и служители при нём. Они хранили негасимый огонь и почитались в народе за знахарей и чародеев. Усопших старцев хоронили на особом кладбище, что находилось, по одним сведениям, в окрестностях нынешней Красноармейской улицы, в квартале, который сейчас занимает Станкостроительный завод имени С. М. Кирова, а по другим – на месте завода «Крышталь».
Вид на набережную реки Свислочь в Минске. Место, где, судя по всему, и находилось некогда святилище с камнем Дед. Фото В. Акулова
В XIX веке Минск бурно рос, а потому борьба с «пережитками язычества» перешла на качественно новый уровень. Тогдашний «старец» Севастей (или Севастьян), человек весьма небедный и неплохо зарабатывавший знахарством и, как говорили информаторы, «чародейством», с превеликим трудом откупался от жандармов, которые ломали кострище, тушили огонь, пытались сбрасывать камень в реку.
Церковь также не прекращала попыток установить контроль над святилищем. Планировалось установить рядом с камнем крест и вести уже православные службы. В 1880 году священный огонь был окончательно потушен, а многовековой дуб спилен. Вместе с тем почитание камня, пусть уже и не в прежних масштабах, продолжалось. Появился (прямо как сегодня в Коломенском) некий священник по имени Ефимий, который совершал у камня молебны для страждущих, но вроде как он оказался жуликом и самозванцем, наживавшимся на наивных людях.
Старый Севастей скончался незадолго до Русско-японской войны 1904–1905 годов. Тогда же окончательно разрушили и остатки капища. Сын Севастея Севастей-младший был раскулачен, насколько можно понять, в середине 1920-х, и судьба его неизвестна.
В последней четверти XX века камень перевезли в создававшийся тогда Музей валунов в Уручье (окраина современного Минска). Там он и находится по сей день, будучи установлен несколько наособь в окружении других камней с языческим прошлым. Камень по-прежнему привлекает к себе людей, которые приносят ему дары и жертвы в меру своего понимания.
Да, древние камни так просто не сдаются, а нам – тем, кто ныне интересуется священными валунами, – дневниковые записи Кацара сохранили неплохой урок в части того, что всю полевую информацию нужно собирать и обрабатывать определённым образом, дабы не возникало противоречивых толкований. Это рассказчики имеют полное право излагать свои версии легендарных событий так, как могут их передать, а собирателю стоит не просто конспектировать, а фиксировать их повествование полностью, максимально точно и подробно.
Минский парк валунов. Сентябрь 2006 года
Вообще территория Белоруссии, как и северо-запад России, богата культовыми камнями. Здесь сохранились имена многих из них, причём относительно дохристианского происхождения некоторых едва ли могут возникнуть сомнения (например, камень Перун, камень Велес). Интересны и новые находки, есть над чем поработать, например, специалистам в области этноастрономии, потому что было бы очень здорово, если бы удалось установить дату создания и собственно создателей ряда комплексов камней явно культового назначения, предположительно имеющих астрономическую ориентацию и символику.
В этом смысле весьма любопытны сведения из работы И. Бутова «Загадка “звёздных камней”»[175], в которой он обобщает многие идеи касательно связи камней-чашечников с некоторыми созвездиями и приводит новые данные в пользу этой гипотезы.
В более позднее время, как считают археологи, уделяющие внимание астрономической стороне культовых объектов, вместо камней-маркёров строители использовали деревянные столбы. Так, кандидат исторических наук М. Г. Гусаков предлагает свою версию назначения городищ-убежищ. Это название применяют к городищам с небольшим культурным слоем, то есть явно нежилым. Общепринято считать, что окрестное население укрывалось в них в случае опасности.
Скорее всего, мегалитические постройки в Восточной Европе восходят к дославянским временам (а возможно, стояли, когда появились их предшественники). Мегалитические комплексы имеются и на территории соседней Польши, например в кашубских Венсерах, и Украины (скажем, у села Межевые Камни). Следует ли связывать их происхождение с представителями одной культуры, перемещавшимися в сторону Атлантики, как чаще всего полагают, ответа нет. Рядом и в самих кругах в Поморье найдены готские захоронения, однако сами мегалиты, похоже, установлены задолго до появления здесь этого народа.
Камни у кромки
Но давайте вернёмся в Россию. Было бы странно, делая даже крайне широкий и популярный очерк мифологии культовых камней, пропустить некоторые находки на Русском Севере. Речь не идёт о лабиринтах, которые то ли сходны по своим мифологически-ритуальным функциям с почитаемыми камнями, то ли диаметрально противоположны и относительно которых тоже больше неясностей, чем достоверных научных данных.
…На Вологодчине, в регионе Верхней Кокшеньги и на прилегающем участке реки Сухоны, находится сравнительно небольшой ареал распространения этнографических объектов – священных рощ, называемых здесь «кустами». По сути, это не что иное, как сохранившиеся до наших дней, пусть и не вполне в первоначальном виде, следы древних языческих культовых объектов. Именно здесь в последней четверти прошлого века вологодский археолог И. Ф. Никитинский выявил, изучил и описал комплекс, который получил название «Тиуновское святилище». Сведения о результатах этих работ автор опубликовал в 1996 году в нашумевшей статье «Исследования археологических памятников XIV–XV веков на Верхней Кокшеньге».
Наиболее известная часть Тиуновского святилища – культовый камень, обнаруженный благодаря сведениям, которые И. Ф. Никитинский получил от местных жителей. «Камень с крестами», как они его называли, лежит в полукилометре от речки Коржа. К востоку от камня имеется алтарная плита.
Тиуновский камень (по И. Ф. Никитинскому)
Интереснее всего то обстоятельство, что почти вся поверхность камня испещрена петроглифами. Кресты, о смысле и назначении которых хорошо известно, нанесены поверх более древних рисунков, видимо, с целью христианизировать языческую святыню или нейтрализовать живущих в ней «бесов». Первоначальные же изображения представляют собою набор символов, по мнению Никитинского, отображающих представления об окружающем мире и Вселенной в целом. На камне имеются три надписи на кириллице, ещё одна сделана нерасшифрованной тайнописью.
Надписи и изображения, по мнению специалистов, датируются примерно XIV – началом XVI века. Если это так, то Тиуновское святилище – самое позднее из известных языческих святилищ на территории России.