Что же такого в жизни у него произошло, если он в семнадцать лет пошел против природы своей расы, полной бравад, авантюризма, веселья, и так рано повзрослел?
К сожалению, мой друг оставался неразгаданной тайной, возможно, поэтому его портрет так и не желал получаться.
Каникулы я провела, пиная балду, рисуя, гуляя и общаясь с девочками по сети. У всех на первый приезд было столько планов, но как только разобрались с объятиями и поцелуями, захотелось обратно. Несмотря на все мое отношение к УИБу, он затягивал, отрицать глупо.
Первые пять дней я провела у родителей, а оставшиеся в Зарьяле — столице нашей планеты, переобнимав подруг по школе и сестер с братьями, которые ныне были учащимися высших школ, выслушав кучу душещипательных и не очень историй о первом учебном годе в институтах и школах.
Обратно мы летели с Крейном. Он, походу, влюбился, потому что безбожно витал в облаках. По дороге обсуждали все, от рисования до новых книг. Рыжик был поклонником фэнтези. На это я заметила, что Рива подрастет, и такое фэнтези всем обеспечит, размахивая мечами. Забавно, мы живем в век технологий, а во многих случаях как решала проблемы сталь, так и продолжает решать.
Я писала Амиру, но он был занят, а может просто не хотел общаться, отвечал односложно. Я перестала мучить уитримана, первый семестр стал переломным, жаль, что насчет дружбы с ним я ошиблась. Грустно.
Вернувшись в университет, мы снова погрузились в учебу. Но до начала семестра я выяснила одну вещь, которая кардинально поменяла мое отношение к этой самой учебе. Оказывается, если закончить курс с отличием, а потом тебя отчисляют по причинам, не зависящим от успеваемости, а в связи с несостоятельностью, как мага, на художественный факультет берут сразу на второй курс. Надо только на собеседовании сдать черчение, но это плевое дело, ему я обучалась.
Пришлось засесть за учебу. А еще, чтобы отвлечься от грустных мыслей и разбавить рутину зубрежки, я решилась на необычный шаг для мага, который бьет исключительно издалека, и в исключительно редких случаях — пошла с Ривой на дополнительные тренировки по владению холодным оружием. Познавательное это занятие, хотя и крайне болезненное особенно первые месяца три. А я ведь просто попросила у Ривы разрешение посмотреть, потому как при рисовке тела в движении у меня были явные проблемы. А после курса анатомии по расам, совсем взгрустнулось. И вот решив подтянуть свой уровень, пришла я такая вся из себя с планшетиком и начала рисовать их с преподавателем упражнения с мечом, который, правда, заменяла палка из полутвердого пластика.
Сир Ридрик, квадри, преподаватель Ривы, дав задание ученице, присел рядом и взглянул на мои зарисовки. В тот момент я узнала о себе много нового. Да-да! Те, кто преподают подобные вещи, не сильно стесняются в выражениях. Оказывается, я нарисовала мышцы, которых в природе нет, и нога слишком короткая, и руку так отвести невозможно и вообще…
— Встала, курсант! Взяла палку, пошла на площадку и изогнулась в ту позу, что изобразила! — рявкнул квадри.
Я, разумеется, сего проделать не смогла. А уж попытка нарисовать самого учителя при проведении одного из приемов вызвала у него гомерический хохот. В итоге, Риву посадили отдыхать, а меня гоняли по площадке, показывая, причем, не слишком тактично, какие мышцы, где напрягаются при каком движении. Под мои громкие «ой», сир Ридрик приговаривал, что если я хочу нормально рисовать, надо свое тело, хотя бы, знать. Так мы и стали ходить вместе.
Рива с каждым днем грустнела все больше. Магия ее не слушалась. Вызвать небольшие ножи у нее получалось только минут через десять сильнейшего напряжения. И энтузиазма к обязательным занятиям, к тому же бою на мечах, у нее не было вовсе.
Она молчала, но и так всем все понятно было! Настя по секрету шепнула, что Стар перед отлетом «обрадовал» девушку заявлением, что она ничтожна, как оружейник, и ей пора задуматься об отъезде. Как я поняла, арканты хоть и сдержанные, но амбиции и честолюбия у них в достатке. Когда не получается у них что-то, они ломаются.
Чтоб эта «жемчужина» (это мы с Настей о Старе) опять на дно океана спустилась и заползла в раковину. Рива по характеру относилась к тем, кто вызывает симпатию. В нашей группе она была оазисом спокойствия в бурном уитримано-человеческом море, и, как ни странно, вызывала желание ее защищать. Стару повезло, что он на нас с уитриманкой не нарвался. За словом в карман мы обычно не лезли. Настя, правда, по доброте душевной и в целях выпустить пар, написала Маркелю, что он — придурок, без пояснений, тот две недели маялся вопросом, что он сделал не так.
Помимо этого, на сердце тяжким грузом лежали две проблемы.
Во-первых, требовалось вступить в отряд. А так, как я — маг непопулярного воздуха, а Рива не владела силой, мы с ней оказались на задворках. Как и Крейн.
Стандартные отряды у нас получались двух видов. В первом был один контактник и четыре мага разных подвидов. Во втором было по паре магов с одинаковыми стихиями и один, как правило, сильный электро.
Когда всех разобрали по отрядам, остались я, Рива, Крейн, Надежда, девушка Крейна, слабенький маг огня, и Валькор, уитриман, тоже маг огня и тоже очень слабенький.
Настя разрывалась между желанием быть с нами и тем, что развивать способности ей тоже хотелось, как и быть в сильном отряде. Ее уровень был весьма высок, а куратор был слишком приставуч и ехиден, и Настя, опустив глаза, пошла в команду к квадри, делившему комнату с Амиром, и, как оказалось, и отряд. Странно, что Амир решил показать силу. К чему были все эти разговоры на сталтере?
Рива все это переживала, крепко сжав зубы. Когда курс тренировался, отрабатывая совместные приемы, мы сидели в своем малом тренировочном зале и ничего не делали. А ведь, по логике Аломади, Рива должна была стать лидером сильнейшего на курсе отряда. Но она настолько пала духом, что даже не старалась предложить какую-то тактику. То, что наша пятерка — первые кандидаты на вылет через год было очевидно. Вот только куда мы вылетим? Ректорский указ, оставил надежду исчезнуть из поля зрения армии. Закон никто не менял.
Вторая проблема — Амир. Но чуть позже проблемой он быть перестал.
Уитриман практически со мной не общался, так «привет-пока». А я терялась в догадках. В одно из воскресений, вылетев в холл, конечно же, опаздывая к флаеру в Артис, который держали девочки из-за меня, я стала свидетелем интересной сцены. Возле ректора стоял Амир, а рядом с ним девушка, держа его под руку и почти что повиснув на нем. Девушка-корван, дочь ректора! А! Ну теперь все ясно! Амир, кажется, меня заметил, побледнел и быстро отвернулся. А я ощутила горько-сладкий вкус свободы от переживаний, что могла его обидеть чем-то неосознанно.
Так и закончился первый год. Теорию мы все сдали на ура, как и физподготовку. Я в отличницах! Правда, Лита помогала с физикой и химией, тут я — не асс. Все опять разъезжались по домам.
Крейн сообщил, что на Алюру не полетит. Они с Надей решили полететь на Крайтер — планету с недорогими курортами для молодежи, и на прощание всучил мне свой планшет, пояснив, что у него времени не будет, а я найду применение. Получив крепкие объятия и поцелуй в щеку, парень убежал с моим планшетом готовиться к отлету.
Я, конечно же, почти опоздала на сталтер на Алюру, влетев в последний момент, испугав своим диким видом каких-то милых старушек-корван. Раскидав вещи по каюте и возблагодарив всех кого можно, что ничего не забыла, решила, затарившись едой, засесть за книгу. Посему, подхватив карту с валютой, собралась в буфет. Дверь открылась, и я… впечаталась носом во что-то теплое. Точнее в кого-то. Отлететь назад не дали руки, которые удержали меня за плечи. Вскинув голову, я замерла. Передо мной стоял осунувшийся и совсем посеревший Амир.
— Привет, — вышла я из ступора.
— Привет, — тихо ответил уитриман, почти прошептал.
За год он изменился, стал еще чуть выше, чуть шире в плечах и взрослее. А в синих глазах такое количество… Неужели боли?
Он стоял, опустив руки, точно ждал моего решения, как приговора, что выгоню, или оттолкну.
А я сделала то, что подсказало сердце: взяла его за руку и потянула в каюту. Он двигался, как плохо сработанный робот. Сев на кровать Амир поднял на меня глаза.
Мне стало страшно.
— Посиди тут, я быстро! — вылетев в коридор, помчалась к буфету, и, купив шоколада, булочек, четыре банки горячего кофе, еще быстрее вернулась обратно.
Он сидел в той же позе. Вскрыв банку, практически всунула в его руку, заставив сделать пару глотков. Парень пил, обжигаясь, большими глотками. А потом весь как-то сгорбился и, поставив баночку на пол, закрыл лицо руками. Тишину нарушала только тихая музыка, лившаяся из динамика планшета.
Так мы сидели долго. Я тоже потихоньку прихлебывала кофе из баночки и украдкой следила за парнем.
— Я могу тебе рассказать кое-что? — заговорил Амир.
— Если для тебя это важно, то да, — старалась я говорить спокойно.
Амир глубоко вздохнул и поднял на меня глаза.
— Это касается меня. Советник Атолии, он… Он на самом деле не мой дядя, а… мой отец.
Он точно выплюнул это, а я перестала дышать.
— Моя мать в молодости была влюблена в него, но их брак одобрен не был, слишком разными были социальные статусы семей. Но мама забеременела, а отец, — горько усмехнулся уитриман, — потребовал, чтобы она сделала аборт. Но мама наплевала на него и уехала в Зарьялу, где я и родился. Тут она познакомилась с моим отчимом, и он заменил мне отца. Его я и считаю настоящим отцом. И все бы хорошо было, если бы Советник Атолии ни подхватил некое заболевание, которое больше не позволило ему иметь детей, а своих он завести с официальной женой не успел. Тут он вспомнил обо мне. И даже это было бы ерундой. Если бы не авария сталтера и… — Амир зажмурился. — Мама получила травму мозга. Это невозможно вылечить. И чтобы ей более-менее полноценно существовать, нужны деньги, большие деньги. Лекарственные препараты, постоянная реабилитация и уход. Деньги моего отчима закончились, продать ферму значило лишиться последнего дохода. И тут из глубин вселенной показался, так не желавший меня, отец. Оказывается, он навел справки и был в диком восторге, учился-то я блестяще, получал тучи призов на соревнованиях, особенно, по юридической тематике. Он сказал, что оплатит все расходы на лечение и содержание матери, если я буду делать то, что он велит. Смешно, он предложил мне будущее и нормальную жизнь для мамы, а я чувствую себя рабом, которого купили. Только выбора у меня нет. Мой истинный отец безумно любит маму, он все сделает ради нас, но они оба по миру пойдут… И вот теперь я — собственность своего отца.