Она жутко нас баловала, даже не пытаясь журить двух младших спиногрызов за их шалости, и, видя это, строгую часть воспитания взяла на себя я. Мама поначалу головой качала. Но заметив мой неоспоримый авторитет у подрастающего поколения, доверилась. Может зря?
Дети, правда, получились — загляденье! Нюша закончила летную академию и сейчас пилотом стажировалась на пассажирских сталтерах. В женихах у нее симпатичный первый пилот, к которому прикрепили молодую практикантку.
А Ледж… Он тоже умница! Хорошо закончил школу, обожал спорт и неплохо себя в нем проявил. Смазливая мордашка от отца перепала. И все бы хорошо, если бы не эта дурацкая магия!
Во всем виноват папаша, как пить дать!
Дар огневика проявился у брата в двенадцать лет, и мать тогда месяц с таблеток не слезала. А я только закончила юридическую академию и бороздила просторы Нейтиса без денег, перебиваясь между работами от официантки до няни, стараясь попасть всеми правдами и неправдами к нотариусу на стажировку.
Каждый день связывалась, умоляла, ругала, но мать все равно довела себя, чуть ли не до сердечного приступа. Сына она никак в армию отдавать не хотела. А кто хочет? Но избежать этого, законного способа не было, а на незаконный не было связей и денег. Да и не понятно, существовал ли он вообще, этот способ? Магов среди людей было так мало, и помощи ждать неоткуда, даже совета спросить!
А этот дурень еще и тренировался. Его это заводило, видите ли. Ему нравилось чувствовать мощь своей стихии. Он хотел быть сильным, добиться чего-то на этом поприще. Упертость тоже от папани перешла! И нам с Ню лишь оставалось обнимать плачущую маму.
Теперь же, вспоминая все это, меня трясло. Вместо того, чтобы сказать, как его люблю, я на него наорала. Каро, слушавший тогда мою воспитательную беседу, потом удивленно поинтересовался, неужели такая милая и добрая я буду у брата деньги забирать?
— Еще как буду! Открою ему счет, и складывать начну! А по окончании университета отдам! Его надо проучить! — сопела я обиженно.
— Что ты хочешь от восемнадцатилетнего ребенка?
— Это у вас в восемнадцать еще дети, а у нас — мужики, некоторые детьми даже обзаводятся!
Ой, больная тема!
Да, я так и не собралась с духом, чтобы расставить все точки на i в наших с Каро отношениях. А последнее время, так вообще, всячески от этой мысли пряталась за горой планов и проблем. Тем более у корван возникли трудности со сдачей помещений в аренду, и, если оплатить кредит на часть жилого небоскреба мне было не под силу, то помочь влачить кабалу за наши апартаменты я могла. Свои же я сдала в аренду, хотя мне этого жутко не хотелось. Скажите, что дура? Возможно…
Пояса пришлось утянуть серьезно; брать дополнительные смены, с согласия шефки работать у другого нотариуса. Давно я не пахала столько. Иногда по две-три недели домой заглядывала часов на семь, чтобы поспать и переодеться. Уже боялась, что ходить разучусь. Кресло — флаер — кровать и в обратном порядке. Спасла начальница с годовой премией, ею можно было гасить кредит три месяца. И, наконец-то, выспаться!
В один из моих «отдыхательных» дней произошло это!
Тогда я первый раз почувствовала страшную безысходность и полное бессилие. Когда все отдашь, все сделаешь ради спасения родного существа, как и все те люди и нелюди, сгрудившиеся вместе со мной перед экраном в здании мэрии городского района Артис. Они тоже хотели быть на месте своих детей! Только никому эта жертва была не нужна. Там, в мигающем и сотрясающемся здании, под переливами энергощитов, «глушивших» все внешние и внутренние потоки связи, таяла чья-то жизнь, обрывалась чья-то судьба.
Маму держали на сильнейших успокоительных, Нюша не отходила от нее. Родные пытались связаться с ними и со мной, но им было не до того, а у меня не хватало сил ответить. Я могла лишь обхватить руками ладонь Каро, прижать ее к щеке, глотая слезы, когда в очередной раз вспоминала, как Ледж рос, и молиться.
По верхним открытым балконам-коридорам прошли двое советников с тучей охраны, которая могла, кажется, прокопать эту планету насквозь, чтобы добраться до здания УИБа. Помощью их прилет не ознаменовался, лишь полным ужаса шепотом, с которым смешались женские причитания и истерика, пролетело по толпе слово «смертники».
Кошмар длился бесконечно, убивая надежду.
И когда щит, укрывавший университет от помощи извне, пал, и в здание под камерами журналистов понеслась толпа магов и военных, никто не поверил. Я перестала дышать. Все, кто находился в огромном зале приемов, дышать перестали. Оглушающая тишина, окутавшая помещение, была сродни той, что, наверняка, царила в великой пустоте до зарождения вселенной.
Прошла вечность, целая вечность, прежде чем из здания в сторону передвижного военного медкрыла стали выбегать первые бойцы, неся на руках или летающих носилках выживших. Камеры приближали лица пострадавших. И где-то в зале среди тишины раздались всхлипы облегчения.
Теперь каждый ждал свое родное существо. Не знаю, сколько ждала я, вцепившись в подлокотник кресла, сколько всего я пообещала небесам, когда из здания, прихрамывая, вышел Ледж, придерживая голову золотоволосой девушки, лежавшей на руках у военного мага.
Глава 13
Ина.
Мы шли цепочкой по крутой, убегающей по спирали в темноту, лестнице, слыша лишь шорох шагов и хрипловатое дыхание ближайших соседей. В этой узкой трубе гнетущее ощущение, что я заперта, и дышать мне нечем, росло в геометрической прогрессии, хотя клаустрофобией раньше не страдала. Было страшно, казалось, вот-вот свалюсь и подняться уже не смогу.
Тряхнув головой, уткнулась взглядом в макушку Ривы, шедшей впереди, и постаралась ни о чем не думать, об Амире особенно, иначе точно рухну. Глухие звуки, доносившиеся извне, будили желание лечь и биться головой об пол, чтобы эти самые звуки заглушить. А мысли все равно неуклонно возвращались к уитриману.
Мы встречались уже три месяца, и я жила в сказке. Вот она — первая настоящая влюбленность. Мне надо было быть с ним все чаще, на занятиях, после них, слышать, видеть, ощущать. Последние пару недель мы расставались лишь на короткие часы ночью, на время тренировок отрядов, которое я посвящала домашним заданиям, и на время занятий с Ривой у Ридрика, их решила не бросать. Амир в это время пытался сделать то, чем заваливал его отец. Когда он успевал делать домашку, даже представить себе не могу.
Вдобавок, благодаря «добрым» подружкам, начала подозревать в себе склонность к навязчивости, от чего впала в панику, и, по совету Насти на пару с Литой, что надо быть с парнями мудрее, переселила себя и решила сократить время пребывания в обществе парня.
Амир подарил мне после этого целый взрыв эмоций, под названием «розовые сопли». Он терпел мое «равнодушие» целых два дня, после чего заявился ко мне в комнату, выставил Литу, которая многозначительно хмыкая, удалилась в столовую под руку с импартом по имени Лик с третьего курса, которого успела подцепить, и принялся выяснять отношения.
— Ин, что происходит? Я тебя чем-то обидел? — он взволнованно крутился вокруг меня, сидевшей с опущенной головой на кровати. В последнее время уитриман стал больше походить на представителей своей расы, темперамент в нем просыпался тот еще! А здорово все же, когда встречаешься с другой расой, они к тебе трепетнее относятся что ли. Или мне кажется?
— Ина! — он обнял за плечи, притянул к себе и принялся целовать волосы, макушку, виски, и уху еще досталось. — Скажи мне хоть что-нибудь?!
Что я ему скажу? Что считаю себя липучкой?
Позориться не хотелось, и, пообещав себе больше никого не слушать, я обняла его и прижалась к губам. За поцелуями время и пролетело до прихода Литы, которая, судя по мечтательному выражению лица, занималась приблизительно тем же, отчего была в благодушном настроении.
И все бы хорошо, но… Это же Амир! Он еще три дня пытался вытрясти, почему я так себя вела! Заставляя сердце замирать от мысли, какой он замечательный, и от собственной глупости в дополнение.
Крики снизу заставили нашу колонну замереть. Мимо пробежал Аломади, перепрыгивая через две ступеньки. А импарт едва держался на ногах, это было видно даже в этих гнетущих сумерках, разгоняемых лишь далекими «факелами» огневиков.
— Маккой, Ридон-ва, за мной! — послышался хрипящий от напряжения голос куратора.
Страха не было, всплеск адреналина губил на корню инстинкт самосохранения, а может из-за того, что впереди все-таки был куратор. Мы, подчиняясь приказу, поспешили за ним, протискиваясь между стеной и курсантами, старающимися уступить место и при этом не свалиться. Звуки, достигавшие ушей, спутать с чем-то было сложно, там шла битва.
Лестница была своеобразной, будто от стен не зависела, и вибрация по металлу от того, что творилось внизу, шла по ней ощутимая. По пути мелькнуло застывшей маской лицо Крейна, и сжатые в нитку губы Литы. А потом снизу послышался душераздирающий крик, лестница дрогнула, скрежет металла резанул по нервам. Колонна ребят поддалась назад, а мы побежали еще быстрее. Оглушительный грохот в узком пространстве саданул по ушам, пахнуло гарью и паленой… Боже! Неужели плотью? Я застыла, Рива дернула за руку, заставляя двигаться дальше.
Там, на один виток спирали ниже нас, лестницы больше не было. До пола первого этажа было метров десять не меньше. Рядом со мной припал на колено огневик Леджер, воздух со свистом вырывался через его стиснутые зубы, с ладоней срывались сгустки огня, устремляясь вниз, но эти смертоносные снаряды разлетались о переливающиеся щиты заморозки, не причиняя вреда.
Там внизу, где должна была закончиться эта проклятая лестница, помещение расширялось так, что стен видно не было, на полу валялся остов рухнувшей конструкции, будто сплющенной рукой великана, и тела.
Там же, отрезая всякий путь к спасению, стояло шестеро в черном. Трое — точно заморозка, их щитов хватало, чтобы прикрыть всю группу. Остальные — огневики или электро. На действия Леджа внимания они не обращали.