— Лед вездесущий, что случилось? У тебя вид, как у наркомана в период ломки, — подруга встревожено смотрела на меня.
— А разве бывает такое, что очень хочется…?
— Чего? — встревоженность Насти начала мягко переходить в удивление.
В это время я грызла край одеяла и пыталась не думать об… об…
— Ну… того…
— Чего того? — удивление теперь стало не так плавно, и гораздо быстрее перетекать в раздражение.
— С-секса.
— О!
— Угу!
— С кем-то определенным или вообще? — лукаво поинтересовалась подруга.
— Это имеет значение?
— Еще какое.
— Да, ладно! Да что же такое? У меня даже живот болит, разве такое вообще возможно? — слезы готовы были уже пролиться водопадом.
— Стара?
— Что?
— Ты хочешь Стара?
— Ну… технически…
— Иди, предложи.
— Ты что, рехнулась? Уважаемый сир-куратор, а можно я вас… залюблю? Меня выпрут быстрее, чем я собственное имя произнесу.
— Во-первых, он сейчас в отпуске, во-вторых, он не женат, в-третьих, ты — почти двадцати двух-летняя баба, у большинства ваших в это возрасте уже по двое детей. А ты не можешь мужика на секс уломать?
— Как будто ты можешь? — огрызнулась я, отшвыривая одеяло.
Огромная лыба на весь экран.
— А то! Мой троюродный братец уже копытом бьет под дверью.
— О, свет всемогущий! До чего ты опустилась?!
— И, кстати, мне кажется, что наш тренер к тебе не ровно дышит. И уже давно.
— Ага, при виде меня уже пять лет у него тахикардия! А может, я чего-то не то съела?
— Мужика тебе надо! Давно уже! А то, как было с Леджем в меховых-снеговых годах, так и все.
— Никакого от тебя… сочувствия…
— А ты сходи к Стару, он тебе столько поз сочувственных покажет…
— А как же неуставные?
— Наверняка они покрывают там друг друга, одни мужики же, и не на боевом вылете, а просто следуют в порт. Тем более, куратор в отпуске, и он еще тренер твой. Мало ли зачем вы решили уединиться у него в каюте, может, тактику разрабатываете?
На заливистом смехе я отключила датчик и чуть не швырнула им в стену.
Стар мне нравился, он был такой… такой… Такой, какой в моем понимании и должен быть мужчина.
Очнулась я у двери его каюты, пряча глаза от встречных членов экипажа и следящих камер. Это был трындец. Мозг бессовестным образом подсовывал картинки и подделывал ощущения.
Я постучала, и после фразы «войдите», нажала на кнопку открывания двери.
Стар сидел в кресле спиной ко мне. Перед ним в воздухе парило несколько текстов, которые он периодически менял, на столе стоял недопитый бокал, явно с алкоголем и по-царски раскинулись длинные ноги.
— Слушаю, — от его голоса засосало под ложечкой и ниже гораздо…
— А… я хотела спросить, может вам что-то надо, я просто собиралась пойти поесть? — что я делаю?
— Спасибо, я не голоден.
Он сидел в той же позе, тексты перед ним быстро перематывались по велению хозяина, от чего реально создавался эффект гипноза. Наверное, это было единственное, что побудило меня тихо пролепетать следующее…
— А может, стоит со мной переспать?
Стакан со стола полетел на пол от того, что длинные ноги нашего тренера дернулись, и сам он начал медленно поворачиваться ко мне.
Пискнув, мозг осознал то, что ляпнул язык, я вылетела из помещения и помчалась по коридору к своей каюте. Спрятавшись в крохотном убежище, зажмурилась и прижала ладони к лицу, чтобы хоть чуть-чуть снизить температуру щек и затолкать сердце, которое билось где-то у самого горла, на ему положенное место.
Я все еще пыталась отдышаться, когда меня развернули знакомые руки, отняв к тому же и ладони от лица, лишив последней защиты. И я с перепугу уставилась в янтарные глаза. Такое впечатление, что до этого глаз я таких не видела. Я в них вязла, как муха в смоле. А потом забыла, как думать вообще, губы мага накрыли мои, а его руки, не встречая никакого сопротивления, заскользили по моему телу.
Вот теперь у меня точно заболело внизу живота.
Он подхватил меня на руки и практически швырнул на кровать, при этом в полете умудряясь расстегивать кофту и брюки.
Только сейчас я поняла, насколько он сильнее меня. На тренировках, когда в крови бушует адреналин, все подчинялось желанию сломить его и нащупать границы его силы. Но здесь… Здесь тоже был адреналин, но границ не хотелось, казалось, он мог сломать меня, как тростинку. И мне очень хотелось, чтобы ломал. Я сорвала шнурок с его волос, от чего мужчина зарычал и впился в мою грудь, которая каким-то волшебным образом была уже свободна от белья… Как, впрочем, и я вся.
Я прижала его голову еще сильней, запустив пальцы в короткие сверху волосы и длинные у шеи, мягкие как шелк…
Когда он оказался между моих ног и замер, точно не решаясь, я выгнулась ему на встречу, позволяя скользнуть в меня. Его стон смешался с моим. Его имя, которая я так исступленно шептала, вплелось в мое, которое с упоением шептал он. Я просила, я умоляла, я целовала, я металась руками по его спине и бедрам, стараясь вжаться в него еще сильнее.
Я просто сходила с ума. Я помнила только янтарные глаза…
В какой-то момент он дернулся и покинул меня, заставив горло выдать почти звериное рычание. Он вздрогнул и, подхватив меня на руки, понес куда-то. Про то, что расстояние без него казалось мне огромным в моей маленькой каютке, как-то не вспомнилось. Все равно куда, лишь бы снова…
Я ласкала его плечи губами и руками, чувствуя его силу, жилистую мощь не перекаченного атлета, а настоящего воина.
Душ окатил нас теплой волной, и через мгновение я была зажата между холодной стеной и горячим телом. Когда он снова скользнул в меня, застонала, обхватив его ногами, усиливая связь.
Мир тонул в нежности и силе, в каплях воды и в легком парке, в моих стонах и его руках. Моя кульминация не заставила долго ждать. Почувствовав, как сердце заходится, а мозг теряется в сигналах нервной системы, я потянулась к его губам и, выдохнув его имя, обмякла, будто провалившись в пустоту.
Я проснулась в своей кровати под одеялом, однако, и без того небольшое по ширине спальное место безжалостно съежилось за счет сопящего рядом мужчины, на спине которого покоилась моя голова, на ногах моя нога, а на бедрах моя рука. Сердце вдруг окунулось в такое радужное, переливчатое, заполняющее все вокруг счастье.
На запястье тускло поблескивал тонкий витой браслет, такой мужчины-арканты одевали девушкам, с которым рассматривали лишь серьезные отношения. От едва сдерживаемых эмоций я завозилась, запутавшись в одеяле, перевалившись через спину Стара, не рассчитав, шлепнулась с кровати. В этот момент русая голова повернулась ко мне, и любопытный сонный взгляд нашел мои не в меру радостные глаза.
— Вот прямо так? — улыбнувшись, вопросила я.
— А ты чего ожидала? Я и так слишком долго терпел.
Стар зевнул, уткнувшись лицом в подушку. Я же себя уговаривала не улыбаться во весь рот, не блестеть глазами и не делать такое лицо, как будто мне подарили звезду. Хотя, сейчас я чувствовала себя богаче владельца звезды.
— Ридон-ва, тебя не учили, что высыпаться в отпуск это святое? — пробубнили из-под кусочка одеяла, который достался магу.
Какой спать? Да я летать могу быстрее сталтера. А потом закралась бессовестная мысль. Я хитро сощурилась и кровожадненко улыбнулась. Кажется, у кого-то хорошо с интуицией, голова оторвалась от подушки, и настороженный капитан уставился на меня…
— Нет…
— Да!
Пожалуй, Настя была права.
Капитан Семон-ва доставил меня домой лично. Когда он сажал арендованный флаер на площадку возле моего дома, нас уже встречали дорогие мне люди: мама и папа. Мне подали руку и взяли мою сумку. И, почему-то, это безумно умиляло. Нет, меня все умиляло. О свет, чувствую себя влюбленной дурой!
Мама с папой были несколько удивлены, но виду не показали.
А вот браслет на запястье все-таки заставил маму округлить глаза.
— Капитан Семон-ва, — папа сдержанно поклонился, как и положено.
— Капитан Ридон-ва, сира Ридон-ва, — Стар ответил тем же.
Я, конечно, предупредила родителей, с кем приеду, и даже намекнула, надеясь, что мама поймет в каком качестве, но с намеками у меня плохо, надо у Насти мастер-класс взять.
— Нам очень приятно познакомиться с вами, — улыбнулась мама. — Давайте пройдем в дом, а то, что на улице стоять?!
Мама с папой развернулись и пошли к дому, стараясь не коситься на нас. Мой придурковатый от счастья вид их больше всего изумлял, не привыкли родителей к таким ярким эмоциям. А я не могла переселить себя и стереть с лица это «светящееся» выражение полного и абсолютного блаженства.
Вот не думала, что до такого дойдет. А еще Ине советы давала! Да она по сравнению со мной просто ксетон спокойствия.
Стар по дороге до крыльца связался с матерью, предупредив, что задержится.
— Я так не могу! — я затормозила, выдернув руку из его ладони, когда мама с папой скрылись в доме.
Стар удивленно уставился на меня.
— Ну не могу я с таким выражением лица ходить, как будто мне пять лет, и я первый раз шоколад попробовала.
Капитанская бровь поползла вверх. Стар усмехнулся, притянул к себе, и вместо того, чтобы сказать что-нибудь успокаивающее и отрезвляющее, приник к губам, когда меня отпустили, я уже почти задыхалась.
— Мда… Я знал, что аркантам нельзя столько с людьми общаться. Хотя что-то в твоей страстности определенно есть, — прошептали мне на ушко. Я распахнула глаза и вцепилась в мужчину, вокруг меня сияли в лучах утренней звезды хищные лезвия, вращающиеся вокруг своей оси. Около семидесяти смертоносно красивых произведений искусства разных рас. Я даже не чувствовала, как призвала, не чувствовала утечки энергии. Только страсть и желание, чтобы поцелуй не заканчивался.
— Ну вот, с ошалевшим лицом ты мне еще больше нравишься, — улыбнулся Стар, вытянул руку, и над каждым моим, почти касаясь, появились его, точь-в-точь такие же творения. Как он это сделал, не представляю. Но это было сказочно и интимно. Настолько интимно, словно он коснулся самой глубины души. Оружие мы испили почти одновременно, он прикусил мою нижнюю губу. Ему тоже было не оторваться, и это заставляло меня гореть.