— Друзья? — белая бровь взлетела вверх.
— Вас что-то задевает в нашей дружбе?
— Даже и в мыслях не держал. Просто удивлен. О друзьях, Итирина, так не говорят, об их мнении так не заботятся.
— Мы с Амиром дружим достаточно давно. И вообще, на что вы намекаете?
— Я прошу у вас помощи. Я не могу обнародовать данные о том, что он мой сын. Это отразиться на всем. Для верхов нужен статус, статус семьи. Чтобы Амира допустили туда, куда ему хочется, к высшим ветвям власти.
— Ему хочется или вам?
— Для карьеры Амира, для его резкого взлета, ему требуется жениться. Жениться на той, которая ему благоволит, на той, которую я ему предложил. И это надо ему в первую очередь. Вам ли не знать его мечты?! А у нас судят по делам родителей, для них Амир — внебрачный сын моего брата.
Я замерла, почему-то сердце сжалось до невыносимой боли.
— Если вы — его друг, и если вы знаете, насколько он амбициозен, вы сможете ему указать верный путь. Путь, который предлагаю я.
— Советник, можно поинтересоваться?
— ?
— Неужели вы бы отказали в помощи матери Амира тогда, если бы он не принял ваши условия?
— Вы считаете меня неспособным на такой шаг? — у него была странная манера, иногда его нос чуть вздрагивал, как будто учуял неприятный запах, точно у кота, которому подсунули черный перец.
— К сожалению, считаю.
— И правильно. Еще вопрос? — холодная улыбка.
— Нет.
— Так что вы мне ответите?
— Я всегда буду на стороне Амира, решение принимает он.
— Вы знаете, я ему уже по-доброму завидовать начинаю. Женщина-друг, которая защищает и отстаивает интересы, дорогого стоит. Теперь я понимаю, почему он к вам так привязан. Но это не тот случай, Итирина. Подумайте о моих словах, если Амир вам дорог.
Они решили устроить мне персональный ад. Сначала Советник, а теперь эта уитриманка. Язык не поворачивается назвать ее девушкой. Она заявилась в мою квартиру на Зарьяле, покачивая бедрами и блистая шелком серебряных волос, и была предельно воспитана, не позволяя себе враждебности. От нее пахло деньгами и властью. Она пришла говорить о деле. И, видимо, надеялась на мою адекватную реакцию. Тут не пахло нежностью и беззащитностью, молодостью и отсутствием опыта.
— Амир, как вы понимаете, сира Итирина, сейчас крайне важен, для уитриманов. Потому что мы, к сожалению, теряем позиции в Совете Федерации, а в Верховном нас нет вообще. У него огромное будущее. Будущее, где ему предстоит занять место Атолии, в то время как с такой основой и сам Советник сможет попасть в Верховный круг. Но для этого Амиру нужна поддержка нашего сильного круга. Как вы понимаете, это сделает только замужество. Я не буду отрицать, что Амир мне нравится. И я уже давно к нему приглядывалась. Ниир сообщил, что у вас с Амиром весьма близкие отношения, и, возможно, именно вы и есть загвоздка. Хотя Амир проявил ко мне заинтересованность, но он, будто чем-то скован.
Та самая загвоздка в данный момент сидела и хлопала глазами. Проявил, значит…
— Сира Одари, я буду говорить откровенно. Между мной и Амиром ничего нет, простите за конкретику, но дальше поцелуев в то время, когда он еще учился в УИБе, дело не заходило, и то, что мы сейчас иногда, подчеркиваю, иногда общаемся, не повод считать, что я могу его как-то сковывать. Скажу вам так же, что — да, я не была бы против отношений с ним. Но Амир, после определенных событий, каких-либо действий не предпринимал. Поэтому, прошу вас оставить меня с Советником в покое, и решать вопросы с Амиром лично.
Дамочка удалилась в весьма приподнятом настроении.
А вечером приехал Амир — апофеоз кошмара.
Он влетел в мой дом и забегал по нему, как ошалелый, время от времени тормозя, и заглядывая мне в глаза, с таким видом, будто хотел сказать что-то важное, то, что накипело…
— Ты знаешь, что отец хочет объявить о моей помолвке с Одари? — он уставился на меня синими глазами.
— Уже поздравлять?
— Ина, тебе все равно?
— Да, черт подери, мне все равно!
Он отшатнулся. А я… Я устала, устала ждать от него хоть чего-то, устала, что меня заставляют уговаривать любимого жениться на другой, и никому невдомек, что мне больно. Я устала от секретов, вечных проблем, я достаточно ждала, что он сделает шаг на встречу. Но он не сподобился.
— Уходи, Амир. Делай то, что считаешь нужным. И прошу больше никогда, никогда не пытайся связаться со мной! В свою очередь я не побеспокою тебя! — я заставила себя сказать это, смотря ему в глаза, видя как они леденеют, а по рукам бегут искры зарядов. Он пятясь, боясь, наверное, что я ударю в спину или скажу что-нибудь эдакое, вышел за дверь.
Господи, дай мне больше никогда его не встретить, Господи, пожалуйста. Никогда больше!
Дома у меня хранился портрет мамы Амира, я рисовала его на холсте, потому что образ уитриманки, действительно, был сказочным. Достав его и завернув в коробку, аккуратно надписала адресом бывшего друга на Нейтисе и сдала в службу доставки по дороге к военному сталтеру, чтобы уже навсегда расстаться с прошлым.
Рива.
Разумеется, я о Старе все рассказала Насте, которая сокрушалась, что не может лицезреть всего воочию, а то ведь зрелище, где я тупею и млею, уникальное природное явление, которое хотелось бы запечатлеть для потомков.
В середине разговора пришел сигнал от Ин.
— Привет, дорогие!
— Привет, ну что, с Амиром встретилась? — с места в карьер. Ну, Настя!
— Наст, — одернула я.
— Не парьтесь, с Амиром все кончено. Ко мне тут его будущая жена пришла. Поинтересоваться, когда же я свалю с ее дороги. Я ж загвоздка.
— Ты серьезно? — Настя уставилась на Ину, так округлив глаза, что я уж испугалась за подругу.
— Угу, а заодно, забежал Советник и посоветовал уговорить его золотого мальчика последовать умному совету и жениться на дочери, забыла кого! Забавно, как часто в моей жизни звучит слово «совет» и производные от него!
— Жестоко, но ожидаемо, прости Ин, — Настя опустилась на какой-то предмет мебели.
Повисла гнетущая тишина.
— А он, что, не пришел? — уитриманка все никак не могла успокоиться.
— Пришел, спросил, все ли мне равно?
— Дела…
— Да, я — дура, я знала, кто он и чего он хочет, а после смерти матери он вообще с цепи сорвался. И, собственно, после ухода из УИБа его влюбленность прошла. Просто, я жила какой-то глупой надеждой.
— А Рива и Стар переспали, — сменила тему заморозка.
— Настя! — возмутилась я.
Ина улыбнулась, и улыбка было открытой и доброй.
— О, наконец-то!
— Ну вас! Как там, кстати, Марк? — сделав честное лицо, спросила я уитриманку.
— А ты откуда знаешь?
— Не только у тебя осведомители по амурным делам имеются.
— Стар — зараза!
— Он ничего не говорил, я слышала, как он общался с твоим «сладким виноградиком».
— Вот болтун! Мужики — самые большие болтуны!
Мы все трое дружно закивали и разразились смехом.
— Ты мне, кстати, портрет должна, дорогуша, проспорила! — Настя потирала руки.
— Ну, должна, так будет тебе морда лица тридцать на двадцать, — ухмыльнулась Ина.
— И о чем же вы поспорили? — меня терзали смутные сомнения.
— Ну… — девчонки замялись и стали отводить глаза.
— Так… Колитесь!
— Ну что ты и Стар.
— Как ты догадалась, Наст, если я сама только осознала?
— Пффф! — Настя разразилась смехом. — Проблема в том, что вы с Иной, простите, дорогие мои, при своих талантах в личной жизни бестолковые, как и не знаю кто! Одна никак не могла отлепиться от совершенно бесперспективного Амира, вторая, так втюрилась в Стара, что только и думала, как бы его завалить во всех смыслах. Я ж вижу, как ты на него на тренировках смотрела, чуть ли слюни не пускала.
— Что? Да ничего подобного.
— Я просто не ожидала, что ты решишься! Ты ж любитель тянуть резину, и Стар это знает. Интересно, как он это провернул? Ух, уважаю мужика. Все обстряпал!
Мы же с Иной уже хмуро смотрели на «победительницу» и строили коварные планы мести.
Мать Стара мне понравилась. Спокойна уверенная женщина, с гордостью взиравшая на сына. Небольшая гостиная их дома была вся увешана и уставлена наградами ее детей. У Стара тоже была своя «стенка». Как и у его отца. Эрион Семон-ва был пилотом пассажирского сталтера и погиб больше десяти лет назад при столкновении своего судна и грузового перевозчика. Он сумел развернуть аппарат так, что удар пришелся по его кабине, это сохранило жизнь большинству пассажиров, а сталтер перевозил детей с одной планеты на другую.
Мы просидели за столом всего с полчаса, а потом по традиции ушли, оставив родителей обсуждать, каким они видят наше будущее. И видят ли они его вообще. Разумеется, это была лишь дань прошлому, но мне было приятно провести время со Старом. Слушать его рассказы о жизни.
У него были две сестры и брат. Сестры жили на Аркантине и были учителями в финансовой академии. А брат пошел по стопам отца и пилотировал пассажирские суда. Стар был младшим из детей. Но мама его за обедом цвела и пахла от мысли, что он первый подарит ей внуков. От чего мои брови ползли под самую челку.
Почти все каникулы мы провели вместе, он прилетал почти каждый день, и мы гуляли, летали в большой город. Я была счастлива, хотя от скорости, с которой наш роман развивался у меня слегка кружилась голова. И все равно, все казалось таким правильным. Хотя, почему быстро? В этом было наше аркантовское забавное отличие. Уитриманы и корван, которые несомненно более эмоционально реагировали на все, я уж не говорю про людей, томили друг друга годами, проверяя, выдержит ли партнер? Арканты считали, что проверит жизнь. И если есть взаимное ощущение тепла и комфорта, а уж тем более, желание, то тянуть, значит, терять время. И я отдалась этому чувству, понимая, что когда я прибуду обратно на службу, все это придется на долгое время засунуть глубоко, в какой-нибудь уютный уголок сердца.