Но, конечно, выгода и есть выгода. Особенно когда дома семья, батек, мать больная, две сестры и свои детки без мамки. Тут и рабов погонишь, и наркоту потащишь. А если сопрут зелье, так пойдешь по следу. Вот он и пришел, понимая – щас оно начнется. Лохматый не прост, хитрая сука, всю дорогу корчил из себя почти сраную монашку, в руках свою натуру держал. А по глазищам-буркалам видно сразу – зверь. А любой зверь опасен не только лютой злобой. Хитростью своей, чутьем и врожденными инстинктами.
Дурачина Большой, заходящий с другой стороны, пока не показывался. Проломов в стене напротив не наблюдалось, глядишь, додумается не прыгать через бетонный неровный гребень. А… хрен там, вон, подтягивается.
Кот и Костя показались в дырке, куда нырнули беглецы. В сборе компания, охота начинается. Филин мелкими шажками добежал до просевшего на раму длинного автобуса. Поднялся внутрь, пригибаясь, двинулся к заднему обзорному стеклу. Вряд ли лохматый с дружком подкинут возможность легко их шлепнуть, но мало ли?
Когда выслеживаешь зверя, то лучше приманить и сесть подождать, так спугнешь куда меньше. Но если уж судьба заставила искать, то ходи как вода течет – неслышно и перекатываясь с пятки на носок. Ржавый старый рыдван не скрипел, не проседал и не охал гнилым нутром. Филин добрался куда наметил и пригнулся, рассматривая внутренности большого двора.
Твари давно могли удрать дальше, кто же спорит. Но проверить надо, тут даже начавший помирать мозг Кота был солидарен с остальными. Ушли – есть он, Филин, найдет. Здесь? Тогда помрут.
Грузовики, несколько контейнеров, с десяток легковушек. У них, у батька Филина, была вон такая, старая «одиннадцатая», всем гамузом на ней катались по грибы и просто на речку. Контейнеров штук пять, два морских, остальные пятитонники. Непонятно откуда взявшаяся пыль летала туда-сюда. Грязь повсюду, само собой, пыль с грязью вместе, что за жизнь?
И цепочка следов по грязи, даже две, идущие к большому ангару в самом конце. Филин заворчал, совершенно не веря увиденному. Специально оставленная замануха, ничо больше. Где эти клоуны, интересно. Так…
Ствол двигался вслед глазу, тыкался пока молчащей смертью в один железный хлам за другим. Выходите, утырки, хватит ныкаться, серый волк пришел. Вон, вижу, тот, что поменьше, свернул куда-то за легковушки, след дальше не виден. А где большие отпечатки образины с бородой, а?
Филин замер, пытаясь понять и возвращаясь назад взглядом. Цепляясь за плохо видимые отпечатки ног, только-только шедших вместе и вдруг расставшихся, осиротив те, что поменьше. Где же?.. Ну?
Вот. Нашел. Прямо за рыжим строительным Камазом, тут пропал этот, как его, Пес, верно. И куда же он делся, интересно? Филин замер, задержав дыхание, приподнял ствол пытаясь рассмотреть самый краешек самосвального кузова. Твою!!!
Отпечаток он увидел один. Ровно на кабине, сверху. А сам чертов грузовик стоял метрах в двух от рухнувшего офисного здания. Ну, как рухнувшего? Ровно как зуб сломанный – огрызки одни пеньком торчат, а на улицу куча щебня. И он, дурень, туда подняться снаружи не смог. А отсюда?
Сбоку хрустнуло. Заорал Большой. Филин обернулся вправо. Ровно для того, чтобы заглянуть в ствол револьвера в левой руке лохматого, повисшего обезьяной на обрубке несущей конструкции здания. Держась покалеченной рукой.
Бух! Шевельнулись губы Хаунда. Выстрел у него был ровно один. Больше три оставшихся пальца выдержать не могли. Он и так-то смог повиснуть только на кураже и ярости.
Дырка во лбу Филина образовалась небольшая. А вот ржавые внутренности кузова и осколки стекла разом стали красными. Ну а хули, револьверная пуля шутить не любит.
Особенно когда в упор. Натюрлих, сука, гори в Аду.
Хаунд спрыгнул, оттолкнулся от хрустнувшей крыши вросшей в землю «реношки», плечом выбил стекло, залетая внутрь автобуса, ставшего склепом. Рванул на себя тело Филина, стаскивая АК с плеча и прикрываясь мертвяком. ПК ударил короткими очередями, пробив грудь караванщика-следопыта и чуть не задев остаток правого уха Хаунда. Ствол не подавался, а торчать жопой кверху, пытаясь забрать оружие, могло стать ловушкой, шайссе!
Он рванул РГД-ку, торчавшую в кармане, и ссыпался наружу, пригнулся, чувствуя семь шестьдесят два, терзающие дряхлое тело автобуса. Ушел вбок, скрываясь за самосвалом, ожидая Кота с напарником. Звон по кабине подтвердил догадку. Вот оно и началось, хотя самого опасного Хаунд из игры выключил. И гранатой разжился, йа.
Пес нырнул под раму следующего, короткого и мордастого Зилка, юзом прошел под ним, сел, прижавшись к чудом продержавшемуся столько лет колесу. Замер, вслушиваясь и втягивая воздух. Ну, ребятки, сюда, дядя Хаунд жутко устал от вас и очень хочет еще немного крови. Ее, мать за ногу, гешмект на языке, вкус вашей крови, натюрлих.
Ерш, прятался в проломанном спальнике грузовой фуры, на свою беду закатившуюся сюда в Войну, и корчил рожи. Хаунд знал, куда смотреть, потому не боялся за него. Без Филина эти олухи его так просто не заметят.
Так… ждать, слушать и чуять. Втягивать носом воздух, не давая ему просто так растворяться в легких и крови. Так…
Большой, едва уловимо звеня лентой, обходил его со стороны дальней стены. Крался там, перемещаясь аккуратно, и все же выдавая себя. Иди, братишка мутант, мы с тобой должны станцевать танец ножей, абер лангзам-лангзам, карусель стали и красных брызг. Он пока далеко, хорошо.
А еще его там ждут два ствола Ерша. Это совсем круто, йа.
Оставшиеся караванщики обходили Хаунда с двух сторон. Умело работая командой, как единый механизм. Только с изъяном, появившимся недавно. Наркотики есть зло, с этим Хаунд не спорил. Особенно, когда нарк много двигался и потел. Чуткому носу такое уловить – как два пальца обоссать.
Кот был справа. Пыхтел, потел, вонял мерзостным запахом дерьма, принимаемого каждый день. Чертов идиот, думкопф, право слово, даже стыдно будет его убивать. Если, конечно, не найти сортир и не утопить его в нем.
Стрелять левой Хаунд учился явно в прошлой жизни. Никаких проблем у него эдакий фокус не вызывал. Точно так же берешь и херачишь, как тыкая пальцем в нужное место. Аллес гут, йа.
Костя передвигался аккуратнее, его Пес чуял хуже, а слышать вообще почти не слышал. Так что, как не хотелось бы иначе, но пули пойдут в пользу Константина, а Коту достанется граната. Не должен промахнуться.
Гладкое зеленое яйцо улетело вверх, не зависая и несясь вниз точно по заданной параболе. Кот заорал, прыгнул куда-то, хлопок почти слился с его суетой и дерганьями. Порохом пахнуло сильно, сбивая запах Кости, но Хаунда уже не оказалось на месте. Подпрыгнув и перекатившись через капот «Зилка», он всаживал пулю за пулей в сторону уходящего от них караванщика. Кота Пес не заметил, потому пришлось скатываться вниз и перебежками уходить дальше к ангару, выманивая Костю на себя.
Тот попался, шагнул следом, вскидывая ружье.
Ерш, дождавшись своего часа, жахнул с первого ствола.
Картечь, взвизгнув рикошетом от легковушки, все же зацепила его. Костя зашипел, отшатнувшись под такую удобную защиту тракторов. Спрятался, наверняка виднеясь Ершу через высокую кабину. Присел, темнея макушкой и став такой манящей целью.
А Хаунд увидел и понял то, о чем Ерш точно забыл. Большой, вынырнув из-за снегоочистителя, легко поймет, откуда палит стрелок. И тогда…
Ерш выстрелил со второго ствола. Жахнул так, что проломил верхнюю часть кабины трактора, засыпав Костю осколками и разорванным старым металлом. Тот, само собой, йа, шарахнулся назад. Ровно в мерцающее жаром странное место.
Большой вскинув ПК, ударил очередью в пластиковый короб на самой макушке фуры, спрятавшей Ерша. Хаунд выстрелил почти одновременно, выпустив оставшиеся три пули, надеясь сбить прицел, попасть в самого пулеметчика, и не дать ему убить союзника. Кота-то Хаунд так и не заметил.
Костя заорал, дико, страшно и умирая. Голубое пламя моментально взметнулось огромным распустившимся тюльпаном, охватывая тело караванщика полностью, плавя одежду с экипировкой, раскаляя металлические вставки, запалив паяльную лампу, на которой поджаривался неудачливый работорговец.
Сожженным шашлыком завоняло сразу, сгоревшие волосы в густом мясном запахе почти не ощущались. Костя заткнулся на высокой ноте, упав дымящейся и полностью обугленной тушей, три секунды назад бывшей живым человеком. Плохим, но все же живым.
И такой вариант Хаунда устраивал полностью. Натюрлих, собаке – собачья смерть.
Сгорел, сука, на работе. Отлично.
– Пес, тварь!
Большой, отбросив ПК, ревел медведем. Что с пукалкой у него? Хаунд оскалился. Самого ублюдка он не смог зацепить, револьвер-переделка плевал заряды как Бог на душу положит, верно. Но в сам пулемет дико случайно, но попал. Видно, в сам механизм перезарядки, не иначе. Просто так ни один дурень такой козырь не выбросит. Или выбросит?
– Иди сюда!
Хаунду очень хотелось выругаться, особенно после красного и разбрызганного, виднеющегося на пластике спальника. Ерш там не виднелся, в отличие от торчавших вверх стволов ружья.
Хаунд, понимая, что тут торопиться не стоит и сдерживаться не надо, довольно хекнул. Его все устраивало. От слова совсем, йа.
– Большой, еб твою намотай, ты честного рыцарского поединка хочешь? Нож против ножа, кулак против кулака, зубы на зубы? Уверен, херов ты трус?
Большой, выйдя из-за прикрытия грейдера, рыкнул.
– Ты кого трусом назвал, гнида лохматая?!
Да-а-а… он желал боя лицом к лицу. Мужик, чо. Хаунд вышел навстречу:
– Тебя, сыкло! Чо ты прячешься за маской? Или ты там принцесска Ириска, губки бантиком, под красноголовую сосачку заточены? Так их есть у меня в штанах.
Злить врага всегда хорошо. Поносить и заводить – тоже.
– Я…
Большой потащил балаклаву. Хаунд хрюкнул, понимая, какого дурака подкинула ему судьба. Попавшегося на разводку идиота, совершенно не понимающего простейших вещей. Это даже неинтересно, это просто скучно. Но таким случаем грех не воспользоваться.