Поэтому Сенчин как будущий литератор смог проявить себя только в жанре объяснительной записки. Здесь он развернулся и показал способности к крупным жанровым формам.
Директриссе средней школы № 18 Костиковой Ирине Николаевне от ученика 9 Б класса Романа Сенчина
17 сентября 1987 года в 10 часов 05 минут мы с Военруком Хвойницким вышли из главного входа средней школы № 18 и пришли на остановку имени Космонавта Гагарина ровно в 10 часов 16 минут, чтобы успеть.
Всё время приезжали троллейбусы с разными номерами. В 10 часов 17 минут приехал троллейбус синего цвета с номером 2. Военрук Хвойницкий быстро запрыгнул в него и уехал. Мы тоже хотели запрыгнуть, но не смогли поместиться.
В 10 часов 24 минуты приехал троллейбус красного цвета с номером 3, но мы в нём не поехали, потому что хотели поехать в троллейбусе синего цвета с номером 2, как Военрук Хвойницкий.
В 10 часов 29 минут приехал троллейбус синего цвета с номером 6, но мы в нём не поехали, потому что хотели поехать в троллейбусе синего цвета, но с номером 2.
В 10 часов 38 минут приехал троллейбус красного цвета с номером 2. Я сказал: «Ребята, может быть нам всё же стоит поехать в этом троллейбусе, так как я видел, что в точно таком же троллейбусе, но синего цвета поехал Военрук Хвойницкий?» Ребята сказали: «Правильно ты говоришь, Роман, мы все хорошо видели, что Военрук Хвойницкий поехал в точно таком же троллейбусе, а цвет для нас не играет такой уж большой роли».
Тогда мы, не медля ни секунды, чтобы успеть, зашли в троллейбус и стали ехать, но пассажиры стали громко материться. Я сказал пассажирам: «Как вам не стыдно громко материться?» А они продолжали материться нецензурными словами. Тогда я сказал: «Ребята, давайте выйдем из этого троллейбуса, чтобы не слышать матерной брани». Ребята сказали: «Правильно ты говоришь, Роман, матерная брань может повлиять на наш моральный облик».
Мы вышли из этого троллейбуса красного цвета с номером 2 на остановке имени Кавалериста Ворошилова ровно в 10 часов 47 минут. Всё время приезжали троллейбусы с разными номерами и разного цвета.
В И часов 03 минуты приехал троллейбус жёлтого цвета с номером 9, но мы в нём не поехали, так как хотели поехать в троллейбусе с номером 2 или синего, или хотя бы красного цвета…
Очень много страниц было в этой подробной объяснительной. Заканчивалась она так:
«…и быстро пришли в военкомат Красногвардейского района ровно в 15 часов 59 минут.
В военкомате нам очень обрадовались и сказали, что мы пришли поздно, так как медицинская комиссия закончилась. Тогда я взял шариковую ручку и написал одному прапорщику заявление, чтобы меня направили в Демократическую республику Афганистан для выполнения интернационального долга. Прапорщик меня похвалил и сказал, что мне надо быть комсомольцем и подавать пример всем ребятам из нашей школы.
Прошу принять меня в Комсомол, так как я хочу быть в передовом авангарде советской молодежи.
В нашей школе не ставили двоек на выпускных экзаменах, чтобы не портить показатели успеваемости. Сенчин отлично это знал и не суетился.
Когда ему в дверь позвонила наша классная руководительница Эльвира Зиновьевна Барсукова, он был одет в просторные семейные трусы с яркими цветами.
— Ты ещё здесь!.. Одевайся!.. Немедленно!.. Экзамен заканчивается!..
— Экзамен?.. Я думал, завтра…
— Ты мне!.. Ты у меня!..
— Эльвира Зиновьевна! Вы лучше всё это не говорите, а скажите — какой сегодня экзамен?
— История!
Класс. Яркий гудящий свет люминесцентных ламп. Приёмная комиссия пьёт минеральную воду.
— Угольникова! Подними голову из-под парты!.. Что у тебя там?!..
Директриса рыщет взглядом по классу.
— Сенчин, и этот билет не знаешь?
— Нет.
— Ладно, тяни, какой хочешь.
— Ирина Николаевна, я все хочу, но ни одного не знаю. Угольникова (громким шепотом): «Бери двадцать третий. Он лёгкий».
— Угольникова! Последнее замечание… Сенчин??
— Двадцать третий хочу!
— Бери двадцать третий…
— Ирка!.. Ирка!!
— Чего тебе?
— Шпору давай!
— Какую шпору?.. У меня нету.
— А зачем ты мне этот билет подсунула?
— Он лёгкий.
— Какой лёгкий!..
— Всё! Сенчин, иди отвечай!
— Какой у тебя первый вопрос?
— Сталинградская битва.
— Очень хорошо. Рассказывай.
— Наши Сталинград отстояли.
— Правильно!.. А покажи на карте — где проходила Сталинградская битва.
— Сталинградская битва проходила здесь, — Сенчин захватывает указкой Белоруссию, Казахстан и районы Западной Сибири.
— Хорошо… А каких героев ты знаешь, которые участвовали в этой битве? Обороняли дом, например.
— Зоя Космодемьянская, Олег Кошевой, Павлик Морозов, Павка Корчагин…
— Достаточно! Переходи ко второму вопросу.
— Советско-японская война 1945 года.
— Рассказывай.
— В Советско-японскую войну тысяча девятьсот сорок пятого года наиболее героически сражался крейсер «Варяг». Советские моряки бились до последнего патрона и потопили много вражеских кораблей. Но силы были не равными. Тогда… чтобы крейсер «Варяг» не достался врагу, моряки сами потопили его и все погибли. Отважный капитан Врубель утонул последним.[18] Он стоял у штурвала и пел песню: Врагу не сдаётся мой славный «Варяг»…
— Подожди, подожди… Врубель… Ты, наверное, путаешь с Русско-японской войной девятьсот четвёртого-пятого годов? А у тебя Советско-японская. После победы над фашистской Германией…
— Вы правы, Ирина Николаевна!.. Американцы сбросили атомную бомбу, наши пошли в наступление, и Япония сдалась.
— Роман, стихотворение Пушкина знаете?
— Нет.
— Может быть, Лермонтова?
— Нет… Есенина знаю.
— Идите, рассказывайте.
— Клён ты мой опавший, клён заледенелый, что стоишь, нагнувшись, под метелью белой… — Сенчин начинает вяло, но набирает интонацию. — Или что увидел? Или что услышал? Словно за деревню, погулять ты вышел. И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу, утонул в сугробе, приморозил ногу. Ах, и сам я нынче, что-то стал нестойким. Не дойду до дома с дружеской попойки. Там вон встретил вербу, там сосну приметил. Распевал им песни под метель о лете…
Заходит директриса: «Сидоров! Не вертись!.. Уголь-никова!..» Садится рядом с Елизаветой Фёдоровной.
Сенчин сбивается, но продолжает:
…Сам себе казался, я таким же клёном. Только не опавшим, а вовсю зелёным…
— Достаточно, Сенчин. Как ты понимаешь смысл этого стихотворения?.. Что хотел донести до нас поэт?
— …Ну, идёт пьяный человек по деревне, песни поёт. И его от дерева к дереву бросает. Вокруг метель. А вместо деревьев ему мерещатся женщины. В смысле, он хочет…
— Сенчин! А может быть поэт, прежде всего! хотел показать нам таинства природы? Её красоту?
— Ирина Николаевна! Вы меня натолкнули на очень важную мысль!.. Поэт хотел показать таинства природы… Вы видите эти стройные тополя у школы?.. Это мы посадили в первом классе!.. Они были маленькие — как кустики. Но прошло десять лет. И они выросли. А кто бы мог подумать?.. А потом мы участвовали в субботниках, чтобы облагородить зелёную растительность нашей школы. И когда я вижу, что идёт маленький мальчик и бросает бычок, я говорю: «Мальчик! сейчас же подними бычок…»
В классе как на концерте Геннадия Хазанова. Елизавета Фёдоровна прячет грустную улыбку. Директриса вскакивает:
— Всё! Хватит!
Садится:
— Три… Елизавета Фёдоровна… Сенчин, ты кем хочешь стать после школы?
— Космонавтом.
— Тебе нужно стать клоуном!
— Хорошо. Я стану клоуном.
На нашем столике импортное пиво в маленьких бутылочках. Симпатичная девушка зевает, не прикрываясь рукой. Жарко и очень светло. Сенчин рассказывает:
— …Я ж, блин, курсы закончил от военкомата. Сидим. Майор с непонятными петлицами: «Нужно два водителя». А я на первом ряду как раз. «Я!» — как в фильме про Шурика… Везут… Там команда человек пятнадцать. Я говорю: «Куда нас, тарищ майор?» — «Да здесь, недалеко»… Привозят в аэропорт.
Я смеюсь. Девушка зевает. Сенчин пьёт пиво.
— Прилетаем в город Омск.
Стройбат. Рота операторов башенного крана… Я говорю: «А как же водители?» — «Какие нахрен водители! У нас строительные войска, а не автодорожные».
Я смеюсь, как в школе на выпускных экзаменах. Девушка ёрзает на пластмассовом стуле и говорит: «Блин! Ты б чё-нить другое хоть раз рассказал — для разнообразия». Но Сенчин не обращает внимания. И не до смеха постепенно становится.
— …Пехота. Краснопогонники. ЗабВО.[19] Восемь километров от монгольской границы — пограничники-блин… Комары — что у нас тараканы размером. И ни одной русской морды!.. Кроме двух тормозов из Москвы… У нас-блин, в стройбате, и то чурок меньше было… Один, правда, русский был нормальный, и тот хохол. Сержант. Если бы не он — вообще урыли б там, в мерзлоте этой.
Дедовщины нет. Землячество. Да ещё и устав!.. Ты представь только себе это!.. Я-блин за неделю до дембеля сопку штурмовал с пулемётом наперевес. Вместе с «китайцами» этими…[20] До чего стройбат дерьмовые войска. Я тоже так думал! Пока в пехоту не попал…
Дембель… Пинком под задницу за КПП… Ни парадки. Ни хрена!.. Шинели путёвой нет. Шапка — что у сторожа в огороде. Всё убитое… Я на рынке чёрную шапочку себе купил. С шинели погоны спорол. Всю хренотень эту красную. Ремень — на хрен!.. Дубака чуть не дал там… Зубы — что у лошади стучали. Ни вшивника гражданского,[21] ни хрена — пэша одно только… И так и ехал — представь. Видон!.. того рот… Менты доставали всю дорогу… Явился: «Не горюй, маманя, я ваш сыночек. Выгнали из армии — принимайте». Суки!!!