еще так долго, – добавляет она, подхватывая Эр Джея под локоть. – Так что мы решили, что будет весело позвонить пилоту и прилететь на денек. Сводить вас пообедать. Что скажете?
– Супер. Мы за, – говорит Эр Джей без особого энтузиазма.
– Замечательно! – Отпустив его, она хлопает в ладоши. – Я так счастлива.
– Тогда пошли, – хмуро говорит папа. – Машина снаружи.
Наши голубки идут вперед, но я отстаю.
– Не заставляй меня этого делать, – бормочу я в сторону Эр Джея.
– Если мне придется пойти, то ты со мной. Смирись.
Он толкает меня вперед, и бежать уже поздно, так что я заставляю себя двигать ногами в направлении «Линкольна», который папа арендовал на день. Такое ощущение, словно иду на эшафот.
Они отвозят нас в сносную забегаловку в маленьком фермерском городке за воротами Сэндовера. Папа наводит позорной суеты, выбирая лучший столик и спрашивая о вине, словно сейчас не час дня.
– Серьезно. Что отмечаем? – спрашиваю я, наливая себе шампанского – не пропадать же зря. А я не собираюсь сидеть на вынужденном семейном собрании трезвым. – Далековато забрались пообедать. Наконец-то подаете на развод?
– Отнюдь, – весело говорит папа и берет Мишель за руку. – Как Мишель и сказала, мы просто хотели вас увидеть.
– Я скучала, – говорит она, улыбаясь Эр Джею. – Глазам не верю, как ты изменился.
– Плавание. – Он застенчиво уклоняется, когда она пытается зачесать ему волосы назад. – И в спортзале мы бываем.
– Скромничает, – встреваю. – Надо же держать лидера подпольного бойцовского клуба и криминального синдиката в форме, так?
Он пинает меня под столом, но я не проливаю даже капли шампанского.
– Ты же не дерешься опять? – хмурится Мишель на сына.
Эр Джей прожигает меня взглядом.
– Я думаю, он так шутит, – вмешивается папа.
Подмигиваю мачехе.
– Официально нас перестали заставлять драться после того, как один из младшеньких впал в кому. Но всякое бывает, так ведь?
Дэвид и Мишель выдавливают из себя пару смешков, потому что мы тут так классно проводим время, так ведь? Приносят закуски, я хватаю гренку с прошутто и инжиром. Потом осушаю бокал и тянусь подлить еще шампанского.
Настроение царит хреновое, и даже спустя полбутылки оно не особо улучшается. Мишель начала пересказывать какую-то бестолковую историю из книжного кружка, куда она ходит с другими обеспеченными женщинами района. Для матери-одиночки, годами таскавшей сына из города в город, она неплохо так вписалась в сообщество Гринвича. Хотя, скорее всего, эти ее новые «подруги» только в лицо ей улыбаются, а после собраний кружка за глаза называют ее вертихвосткой, которая с Дэвидом только ради денег. Богатые леди такие предсказуемые.
– Мы уже несколько недель обсуждаем этот роман, который всем единогласно не понравился, – говорит она, едва сдерживая смех. – Напиваемся вина и разносим его в пух и прах.
Мой бокал загадочным образом опустел. Но, когда я тянусь за бутылкой, Дэвид отодвигает ее подальше. Ну и пусть – Эр Джей к своему не притронулся, так что я провожу операцию по захвату его бокала. От папы это не укрывается, и он хмурится, глядя на меня. Я это игнорирую.
– И тут наконец кто-то замечает, что Шелби за весь вечер не сказала ни слова. Ну тут Клэр, потому что это Клэр, расплескивая красное вино повсюду и только чудом не попадая на турецкий ковер, про который говорит круглосуточно, берет и прямо кидает – не знаю, что это было, карамелька может? – в Шелби и спрашивает, чего это она молчит.
«Да, Шелби. Прошу. Выскажись, сестренка».
– Шелби вдруг становится красной, как клубника, и с выражением полного ужаса, которое даже меня, честно говоря, испугало, зажимает руками рот. Я, знаете ли, стюардессой прилично проработала, я знаю этот вид, так что я отъехала на кресле подальше – и тут у нее сквозь пальцы во все стороны брызжет ярко зеленая жижа. Шелби, понимаете ли, целую неделю сидела на какой-то очищающей диете, только и пила, что капустный сок по четыре раза в день. Пока он весь из нее не вышел. И вот Клэр уже сидит, пьяная, на коленях и рыдает, потому что ее турецкий ковер безвозвратно испорчен.
Эр Джей фыркает.
– Шелби мне вчера вечером прислала скрин чека за химчистку, который Клэр ей выставила. Пять тысяч долларов. – Мишель широко распахивает глаза. – Вы можете себе представить, чтобы почистить какой-то там коврик было так дорого?
– Вы бы видели, во что бате Лоусона обошлась его последняя вечеринка в Хэмптонс, – услужливо поддакиваю я. – Одну только сперму из бассейна откачать стоило около двух тысяч.
– Фенн, – рычит папа.
Эр Джей ржет в салфетку.
– Чувак, – булькает он.
– А что? – невинно хлопаю глазами я.
Одобряю, что Мишель, судя по всему, тоже с трудом сдерживает смех. По крайней мере, мачеха не обделена чувством юмора.
Папа прокашливается.
– Фенн, расскажешь, как дела с футболом?
Пихаю Эр Джея локтем.
– Хочешь прикол? Эй, пап, что такое «положение вне игры»?
– Фенн. – Отец угрожающе хмурится.
– Что? Я в футбол играю с шести лет. Ты же наверняка много чего запомнил со всех игр, на которые приходил за это время.
– Фенн, – бормочет Эр Джей, явно устав от моих проделок. – Прекрати.
– Хотя стой. – Снова вижу дно бокала и протягиваю его Мишель. – Вы не будете так добры?
– Мне кажется, тебе уже хватит, – говорит папа, касаясь ее руки прежде, чем она успевает мне налить.
– Скучный. – Снова смотрю на Мишель. – Так вот, знаете, сколько раз за эти двенадцать лет он видел, как я играю? Попробуйте угадать. Вместе посмеемся.
– Хватит, Феннели. – Папа утирает рот и швыряет салфетку на стол с такой силой, что бокалы вздрагивают.
– Ой, – вдруг светлеет Мишель так, словно только что решила проблемы мирового голода. – Милый, прогуляться не хочешь?
Эр Джей уже встает.
– Отличная идея.
Мать с сыном практически сразу бегут к выходу, и я не могу их в этом винить. Если бы мне хватило мозгов, я бы выпрыгнул из машины по дороге сюда.
– Доволен? – ворчливо спрашивает отец с того конца стола.
Я равнодушно пожимаю плечами.
– Предупреждал же, что это плохая идея.
– Напился и позоришься.
– Я в здравом уме. И мы оба знаем, что тебя сейчас волнует только твоя репутация.
Папа качает головой, и его глаза становятся несчастными.
– Ну хорошо, Фенн. Ты ясно дал понять, что не собираешься давать нашей новой семье шанс.
У меня была семья. Она умерла. А он залез в ракушку и отвернулся от меня на целых семь лет.
Отодвинув тарелку, он облокачивается о стол.
– Мы можем поговорить о том, что тебя беспокоит? Мишель говорит, ты сказал Эр Джею, будто я о тебе не забочусь.
– Нет. Я сказал, что тебе абсолютно насрать на меня, и это не изменится, даже если тебе бы заплатили.
Кажется, он ошарашен тем, что я говорю это вслух, а уж тем более ему в лицо. Сам виноват. Головой надо было думать, прежде чем оставлять сына в компании полбутылки дешевого шампанского, а потом пытаться открыть чемодан с семейной травмой.
– Да как ты вообще можешь так думать? – Его лицо становится еще более натянутым. – Ты же мой сын. С того дня, как ты родился, меня вообще больше ничего не волновало.
– Вау. Чувак. Я впечатлен, что ты это произнес, не заржав.
– Как еще я могу убедить тебя в обратном? Я же здесь, разве нет?
– Ну да, теперь, когда у тебя появилась новая расфуфыренная жена-стюардесса, ты пытаешься впечатлить ее, чтобы не ударить в грязь лицом. Мать твою, пап, ты что, сам не понимаешь, что это еще хуже?
– Мишель была с тобой исключительно добра. Если бы твоя мать…
– Нет. – Бросаю салфетку на стол и сам не замечаю, как наставляю на отца столовый нож. – Не смей даже упоминать ее своим грязным ртом.
– Фенн!
Да пофиг. Уронив нож, я тянусь за бутылкой шампанского на другом конце стола, но папа хватает ее первым и пытается сбагрить появившемуся рядом официанту.
– Я заберу, – говорю я официанту.
– Нет, Фенн. Сядь, – приказывает Дэвид.
– Нет уж. Мы с моим новым приятелем, пожалуй, пойдем накидаемся на парковке, если ты не против.
Обескураженный официант смотрит на моего отца. Мы втроем держимся за одну бутылку.
– Не думаю, что мне можно…
– Не парься.
Дернув за бутылку, я забираю ее с собой, выбегая из ресторана.
Глава 18Кейси
Уже полночь, а я никак не могу уснуть. Впрочем, ничего нового. После аварии я не могла спать больше десяти минут подряд, а уж о рекомендованных восьми часах не приходилось и мечтать. Потом мне стало лучше, и спать я стала больше. Три часа. Пять. Шесть. Постепенно я начала проводить целую ночь без кошмаров. Плохие сны до сих пор иногда приходят, просто не так часто. И засыпать стало гораздо легче.
Пока Фенн не разбил мое сердце на части.
Уже прошла неделя с тех пор, как я узнала правду, и на этой неделе я спала хорошо если по паре часов за ночь. Поэтому, когда Бо подползает к кровати и начинает скулить, сна у меня ни в одном глазу.
Отрываюсь от светящегося экрана телефона, на котором бездумно листаю сайт со сплетнями о знаменитостях.
– Что такое, дружок?
Опять скулит и смотрит на меня жалобными глазами.
– Погулять надо?
Услышав слово «погулять», Бо торопливо уносится к двери комнаты.
Поднимаюсь с кровати и встаю босыми ногами на холодный деревянный пол. Потом натягиваю пару носков, хватаю длинный кардиган и запихиваю телефон в нагрудный карман.
Выйдя в темный коридор, я взвизгиваю от неожиданности, наткнувшись на бродящую в темноте Пенни. Бо уже ссыпался вниз по лестнице.
– Солнышко? – на шум выходит из комнаты папа. Протерев глаза, он обеспокоенно смотрит на меня. – Все в порядке?
– В полном, – заверяю я. – Выведу собак ненадолго. Бо меня разбудил. – Привираю, якобы спала, потому что если папа заподозрит, что у меня опять бессонница, то отправит меня обратно к мозгоправу.