Она заслуживает лучшего.
В сто раз лучшего.
Глава 36Кейси
– Спасибо, – говорю я, встав в дверях.
Отец смотрит на меня поверх края чашки. Он сидит у себя в домашнем кабинете и пьет чай. Перед ним лежит раскрытая книга – я подарила ее ему на прошлое Рождество, исторический пересказ Столетней войны. Весь день сидит у себя и читает.
– Я знаю, ты хотел его исключить, – продолжаю я, когда папа ничего не говорит. – Но я тебе клянусь, он ничего такого не сделал. Фенн виноват только в том, что пришел, когда был мне нужен.
На его челюсти дергается мускул.
– Вообще ничего не скажешь?
Папа ставит чашку на стол.
– А что ты хочешь от меня услышать?
– Не знаю. – Тереблю в пальцах рукав. – Хоть что-нибудь.
– Хорошо. Вот тебе что-нибудь. Если я еще раз найду в твоей комнате парня посреди ночи и, если в моей власти будет его исключить, он будет исключен. А ты до конца школы будешь обучаться дома. Все поняла?
– Да, – сжато говорю я.
– И я ожидаю, что ты сдержишь свое обещание, – со строгим взглядом добавляет он.
– Сдержу.
Этим утром, когда мы целый час разговаривали и я защищала свой тезис, почему Фенна нельзя сильно наказывать за эту ночь, одним из папиных условий было, чтобы я снова начала посещать психотерапевта. Еженедельно. Особого восторга у меня это не вызвало, но доктор Энтони не такая уж и плохая и это показалось мне справедливым обменом на то, что Фенн останется в Сэндовере.
Но он будет мне должен. Прямо сегодня вечером этот должок и прикроет – ничего меньше правды о выпускном я от него не приму.
– Слоан поставила лазанью в духовку, – говорю я. – Сказала, к семи будет готово.
Папа кивает и тянется за книгой.
– Тогда увидимся за ужином.
Свободна.
Закрыв дверь, я закатываю глаза. Да, я поняла, он зол, что поймал Фенна в моей комнате. Но блин, не такая уж это и серьезная трагедия.
Выйдя в коридор, я достаю телефон из кармана кофты на молнии.
Я: Эй, планы в силе? Ужинаем в семь, так что к девяти освобожусь. Встретимся на тропинке к озеру?
Фенн что-то печатает, но его точки появляются и исчезают, кажется, целую вечность. Мне надоедает ждать, так что я поднимаюсь по лестнице, чтобы сходить в душ и переодеться перед ужином.
Телефон жужжит, когда я захожу в комнату.
Фенн: Мне больно это говорить, но ты была права. Между нами должно быть все кончено. Я не тот, кто тебе нужен, Кейси. Прости меня.
Я смотрю на сообщение.
Проходит секунда. Две. Три. Десять.
Продолжаю смотреть. Словно вот-вот пойму, что в нем написано. Даже перепроверяю, точно ли это английский, потому что мой мозг не разбирает буквы. Глаза видят слова «кончено» и «прости», но явно же это глаза меня подводят и что-то читают не так. Не может быть, чтобы он вот так порвал со мной.
Через текст.
Это же возмутительно.
Пульс слабеет и замедляется. Отправляю в ответ два слова.
Я: Ты серьезно?
На этот раз он отвечает сразу.
Фенн: Да. Мне очень жаль. Но тебе нужно меня забыть.
Выдыхаю медленно, размеренно. Теперь пульс начинает ускоряться. Быстрее и быстрее, пока не превращается в разгневанный грохот между ушей.
Поверить не могу. Этот гад целый месяц пытался вломиться обратно в мою жизнь, как гребанный бульдозер, ежедневно умоляя меня о прощении. И до вчерашней ночи я стояла на своем, выставляла границы. Их он, впрочем, тоже переехал. Прошлой ночью, когда он держал меня в объятиях, я была готова простить его, даже не зная правды о выпускном. Напомнила себе, что Фенн спас мне жизнь, что благодаря ему я жива, а разве это не самое важное?
Боже. Наверное, со мной что-то не так. Какая-то фундаментальная неисправность в моем программировании заставляет меня совершать одни и те же ошибки, а потом удивляться, когда я оказываюсь в одиночестве.
А может, дело только в Фенне.
Бесцветный яд без запаха, притаившийся на самом видном месте.
По капле проникающий в мои вены, пока мое сердце не остановится.
Поверить не могу, что когда-то позволила убедить себя, что он мне друг. Я была так близка к тому, чтобы простить его, вопреки доводам разума и всем тревожным звоночкам в своей голове. Но у Фенна Бишопа иммунитет ко всем моим защитным механизмам. Он проскользнул в мой мозг и наполнил его заманчивой ложью и пустыми обещаниями.
Тяжело опустившись на край кровати, пытаюсь сморгнуть наворачивающиеся слезы. Даже смешно, что я правда решила, что на этот раз он готов рассказать мне правду. Что после всех недель, в течение которых он умолял дать ему шанс объясниться, он меня не подведет. И вот она я. Клоун, упавший лицом в лужу.
Слезы высыхают, и боль сворачивается вокруг моего сердца, затвердевая, превращаясь во что-то куда более темное и враждебное. Злость вспыхивает внутри моей черепной коробки, оглушающий, воющий шторм из ярости и ненависти, которые только усиливаются каждый раз, как я перечитываю сообщения Фенна.
Сил моих больше нет.
Бросив телефон на кровать, я заставляю себя сходить в душ. Делаю воду обжигающе горячей и стою под потоком, вдыхая облака пара, а потом запрокидываю голову. Позволяю себе пропитаться горячей водой. Позволяю ей утешить меня. Почему-то это работает. Я закрываю глаза и среди бардака в моей голове проносится первая умиротворенная мысль за весь этот день.
Воспоминание о поездке на машине в горах с опущенными окнами.
О мороженом в случайном городке.
Потеряться и забыть, кто я такая.
Пока жар и пар расслабляют мои напряженные мышцы, я вспоминаю последний раз, когда я была счастлива. Не от алкоголя, не от мстительного торжества и не от оргазма. Просто… счастлива.
После душа я натягиваю штаны для йоги, полосатый свитер и теплые шерстяные носки. Надо покормить Сильвер, пока не позвали ужинать, так что я лезу в ящик стола за пакетом припасенной для нее еды. Сегодня мы официально перешли на сушеную люцерну и гранулы, которые якобы богаты клетчаткой. Правда, Сильвер все еще какая-то слабенькая. Хотелось бы мне, чтобы она побольше двигалась.
Когда я поднимаю крышку и заглядываю в коробку, она все еще не шевелится.
– Просыпайся, малышка, – тихо говорю я. – Я люцерну принесла.
Я оставляю еду в углу коробки рядом с небольшим блюдечком с водой. Обычно, когда я готовлю ей угощение, она сразу открывает глазки и начинает мило пищать. Но сегодня вечером она молчит.
– Что такое? – воркую я. – Ну же, солнышко, давай ужинать.
Сильвер не реагирует. Даже ушком не ведет.
Мне требуется еще какое-то время, чтобы понять, что не так.
Сильвер мертва.
Словно в замедленной съемке я чувствую, как немеет все мое тело. Просто отключается. Так же как Сильвер не реагирует на мой голос, я не реагирую на ее смерть. Я смотрю на ее неподвижное тельце. Потом накрываю коробку крышкой.
– Кейси! Ужин!
После крика Слоан я выхожу из комнаты, как на автопилоте, держа коробку под мышкой. Иду вниз по лестнице, молча вхожу на кухню, где сестра снимает рукавицы. От остывающей на плите лазаньи валит пар.
– Накроешь на стол? – говорит Слоан через плечо.
– Ага.
Обернувшись, она смеется, замечая коробку.
– Сильвер сегодня ужинает с нами?
– Она умерла, – отвечаю я.
– Ох, черт.
– Солнышко, – раздается папин голос от двери. Он вошел как раз вовремя, чтобы все услышать. – Мне так жаль.
Я пожимаю плечами.
Вздохнув, он подходит и ободряюще сжимает мое плечо.
– Я схожу за лопатой.
– Не надо. – Осторожно вывернувшись из-под его руки, я подхожу к кухонной тумбе и открываю дверцу, за которой стоит наше мусорное ведро.
– Кейс? – настороженно спрашивает папа.
– Мы же всегда знали, что она умрет. Какой смысл в похоронах. Только без толку время тратить.
Повисает мертвая тишина, в которой я роняю коробку в ведро. Закрыв дверцу, я оборачиваюсь и вижу два озадаченных лица.
– Что? – хмуро спрашиваю я.
– Ты всегда хоронила своих зверюшек. – Складка между бровей Слоан становится глубже. – Ты устраивала звериные похороны с шести лет.
– Ну, что я могу сказать, мне больше не шесть. Люди взрослеют. – Опять пожимаю плечами. – А животные умирают.
Все, черт возьми, умирает.
Глава 37Слоан
Новости с очередного почти регулярного собрания «Детективного агентства Тресскотт и Шоу»: два неутомимых детектива снова зашли в тупик. Мы сидим на заднем крыльце моего дома, и Эр Джей почесывает щетину на подбородке, глядя на землю во внутреннем дворике так, словно пытается прочитать какое-то зашифрованное в песчинках послание. Собаки бегают вокруг, как бешеные, гоняясь за насекомыми и белками, периодически мелькающими по двору.
– А еще одно сообщение мы Гейбу послать не можем? – предлагаю я. – Узнать его версию той ночи?
– Даже если бы Фенн и был готов выложить еще пятерку, мой контакт ушел в тину. Сказал, слишком опасно, второй раз рисковать не будет. Так что тут только если посылать почтового голубя или нанять актрису, которая притворилась бы матерью Гейба…
– То есть реалистичных вариантов…
– …у нас нет.
Великолепно. Просто чудесно. Впервые за несколько месяцев появилась реальная зацепка. Фенн признался, что прикрывает Гейба. И все равно приходится тыкать пальцем в небо.
Я-то думала, если заставим Фенна выложить информацию, то это станет ключом к разгадке случившегося на выпускном. Но вот сюрприз! Вопросов стало только больше. Например, как мог такой человек, как Гейб Киприан, бросить Кейси тонуть в ловушке.
– А что за тема с тем, что он промышлял? – спрашивает Эр Джей. – Гейб точно чем-то незаконным занимался?
К нему подбегает Бо и роняет на коленку парня слюнявую палку, тычет носом с настойчивым ворчанием, пока Эр Джей не кидает палку обратно во двор.
– Самый очевидный секрет в Сэндовере, – киваю я. – Все знали, к кому обращаться за дозой.