– Какой-нибудь код у нас будет? Сигнал на случай, если что-то пойдет не так?
На ее лице появляется немного хищная улыбка.
– Если пробудешь там больше двух часов – я срываю пожарную тревогу.
– Справедливо.
Она смахивает пылинку с моего плеча и целует меня в щеку.
– Лови ее, мой тигр.
Мой член дергается в ответ.
– О да. Это мне нравится.
– Будешь вести себя хорошо – получишь минет.
Распахиваю дверь.
– Идет.
Внутри темно и как-то даже пусто, когда я захожу. Куда не глянь, повсюду следы стройки. Двери сняты с петель. Горы обломков старого гипсокартона. Но доносящаяся сверху музыка, от которой опилки летят с потолка, и слабый свет ламп сквозь доски пола намекают, что вечеринка на втором этаже.
Следуя за вонью смеси всевозможных запахов, я прохожу мимо пары торчащих в воздухе ног – это девчонка пьет пиво вверх ногами, пока несколько парней держат у ее губ шланг. Они весело скандируют, когда пиво течет у нее по подбородку. Дальше кипит оживленная игра в бирпонг. Затем у стола выстроилась череда игроков в опрокинь-стакан. Одна команда уже раздета до трусов. Девчонка в стрингах с Губкой Бобом, наверное, особенно сильно жалеет о своих решениях.
Вдруг по коридору проносится небольшое локальное землетрясение, сопровождаемое низким горловым рыком. Приближаясь, шум превращается в агрессивный лай. Мимо, словно стая разъяренных собак, пробегает несколько парней в боевой раскраске Балларда – и больше ни в чем.
– Вперед, Баллардские Бульдоги, – кокетливо шепчут мне на ухо.
Обернувшись, я понимаю, что Мила только что облегчила мне задачу – ее даже не придется искать. В прошлый раз я видел ее в чирлидерской форме, что всегда горячо, но сегодняшнему наряду она и в подметки не годится. Белый короткий топик с серой облегающей юбкой до щиколоток – почему-то сочетание короткого верха с длинным низом ей очень идет. То, что сквозь футболку видно соски, тоже играет в ее пользу.
– Это что, одно из тех спонтанных проявлений школьного духа, о которых я так часто слышу? – спрашиваю, даже не скрывая того, что разглядываю ее.
– Посвящение в команду, – отвечает она, облизывая губы так, словно это я тут попался в ее сети. – Ну, один из ритуалов, по крайней мере.
– Мне этого никогда не понять.
– Смешно слышать такое от спортсмена.
Подмигиваю ей.
– Это кто тут спортсмен? Не позволю марать свое честное имя такой клеветой.
Мила опирается одной рукой о бедро и обводит взглядом комнату.
– Кстати, о клевете… где жена?
– Слоан? – Скучающе пожимаю плечами. – Дома, наверное. Сегодня сам по себе.
Она скептически щурит светло-карие глаза.
– Ну нет, не верю. Слоан игрушками не делится.
– Ну хорошо, меня не то чтобы приглашали. – Она умнее, чем я думал, так что пора менять тактику. – Я сводного брата тут ищу. Знаешь Фенна?
– Можно и так сказать. – Она не вдается в детали, но по ее усмешке видно, что у них есть история, на которую у меня нет времени. – А что-то не так?
– Да нет, но он в последнее время сам не свой, так что пытаюсь уберечь его от проблем.
– Оу-у. – Мила наигранно дует губки. – Как это мило. Ты прелесть.
– Эй, я знаю этого парня! – Оливер Драммер подплывает к нам и кладет мне руку на плечо с такой силой, словно я задолжал ему денег.
Пытаюсь вспомнить, не портил ли ему жизнь за последнее время, но ничего не приходит в голову.
– Эр Джей, так? – уточняет он. – На футболе виделись.
– А, да. Точно.
Оливер местная Большая Шишка. Их версия Дюка, только без такой репутации. Видимо, хватает мозгов не палиться.
– Ты далековато от дома, – замечает он.
Мила встревает в разговор:
– Он Фенна ищет. Тот, кажется, мог уйти в запой.
Оливер хмурится.
– Не видел его тут. Но ты возьми выпить, останься пока. Посмотри, как на другом берегу живут.
Не знаю, это он так назвал жизнь за колючей проволокой нашей приватной тюрьмы или это был наезд на мои финансы (точнее, их отсутствие), но я все равно киваю. Этот самоуверенный придурок – не моя проблема этим вечером.
– Отличная идея. – Мила подхватывает меня под руку, хотя этот жест явно рассчитан на Оливера. – Пойдем, покажу тебе, где прячут самое вкусное.
С вызовом посмотрев на него, она утаскивает меня прочь. Интересно. Судя по всему, этим вечером не только у меня есть скрытые намерения. Мне же легче.
Дальше по коридору, в теневых закоулках вечеринки вдали от основной комнаты, каждая комнатка – словно своя отдельная вселенная исследований и экспериментов юности. В двести второй развлекаются, в двести четвертой два парня борются, обмазавшись в краске, под подбадривающие вопли зрителей. Почти все углы заняты парочками и переплетениями рук и губ.
Мила приводит меня в комнату, где на позабытой деревянной парте расставлены бутылки с алкоголем и красные стаканы.
– Что предпочитаешь? – спрашивает она.
– То же, что и ты.
Налив два шота текилы, она протягивает один мне. Отсалютовав друг другу, мы оба осушаем их залпом. Мила тут же наливает нам еще, но на этот раз только потягивает.
– Зачем ты тут на самом деле? – требовательно спрашивает она. Игры в хорошего копа закончились.
Притворяюсь, будто размышляю над ответом, попивая текилу. Пусть думает, что ее сила убеждения сейчас вытянет из меня правду.
– По правде? – говорю я, наконец.
– Да.
– Я уже несколько месяцев торчу в этом богом забытом городишке с одними и теми же уродскими рожами. Мне нужна была смена обстановки. Я обычно не задерживаюсь в одном месте так долго.
Она не верит до конца, но мой ответ ее явно устраивает.
– Ну да, у вас-то там сосисочный парад, я полагаю?
– Ага. И еще меня достало слушать, как Фенн постоянно ноет про своего старого соседа.
– Гейб, – кивает она. – Знаю.
Нельзя показывать радости, но это мой шанс.
– А, точно. Фенн вроде что-то про вас говорил. Вы с ним спали, нет?
Ее поза тут же меняется, и она закрывается от меня. Выпрямляется и готовится бежать к двери.
– Серьезно? – смеется Мила. – Мы же даже не знакомы.
Блин. Слишком сильно надавил. Надо срочно исправлять ситуацию, пока не поздно.
– Можем это исправить, – опять подмигиваю я.
Проглотив остатки текилы, наливаю себе еще, а потом предлагаю бутылку ей. Она замирает. Оценивает меня. Что бы она во мне ни увидела, это побеждает доводы ее рассудка. Может, Слоан была права – Мила не может упустить возможность украсть ее игрушку.
Протянув стакан, девушка позволяет налить себе еще.
– Ладно, – соглашается она, все еще осторожная, но готовая принять вызов. – Пойдем.
Она опять берет меня за руку и тащит еще глубже в брюхо этой капиталистической попытки в бунтарство. На третьем этаже атмосфера совсем иная. Стены и потолок усеяны цветными огнями, как какой-то шальной калейдоскоп. План гостиной идентичен тому, что ниже, но ее еще не коснулся ремонт. Здесь тела двигаются хаотично в такт тяжелому биту транс-музыки. В воздухе висит такая плотная занавесь пота, что он впитывается мне в одежду. Мила тут же оживает.
Уже боюсь, что придется танцевать, но девушка протаскивает меня через толпу к маленькому черному диванчику в углу. Толкнув на него, она усаживается мне на колени, закинув ноги на меня и прислонившись спиной к плюшевому подлокотнику.
– Так удобно? – спрашивает она, потягивая текилу.
Здесь немного громковато для разговоров, но если это поможет ее разговорить, то я подстроюсь.
Сухо улыбаюсь ей.
– А ты не из стеснительных, я смотрю.
Она пожимает плечами.
– Мне кажется, тебе не нравятся стеснительные. Тебе нужна та, кто будет тебя иногда таскать на поводке.
Неужели настолько очевидно?
– А тебе такое нравится? – опускаю руку ей на бедро. – Мне кажется, ты кусаешься. Как это называется?
Мила прикусывает губу.
– Оральная фиксация.
Как можно очевиднее не свожу взгляда с ее рта.
– Ага, оно самое.
Судя по ее довольной улыбке, я спас свою миссию от провала и подцепил ее на крючок. Теперь осталось только как-то свернуть все к Гейбу, пока я не переборщил с этой гадкой текилой.
– Знаешь, Слоан бы тебя убила, если бы увидела сейчас.
Облизываю уголок губ, все еще не сводя глаз с ее.
– Хорошо, что ее здесь нет.
– Не боишься, что она узнает? – Мила лениво теребит в пальцах край футболки. – От групповых чатов частных школ ничего не скроешь.
– Мы не женаты, и это мой последний год. Я собираюсь насладиться им по полной.
– Мне это нравится. – Ее рука изучает мою грудь, пальцы обводят ее контур и касаются соска по пути к ключицам. – Самостоятельность – это так сексуально.
– А что насчет тебя? – спрашиваю я, оценивая, насколько сильно можно наглеть. – Чего ты хочешь? Вот прямо сейчас.
Она облизывает губы, проводит пальцами по моему затылку и запускает их в волосы. Когда она наклоняется, чтобы поцеловать меня, я ей это позволяю. Поцелуй так-то неплохой. Даже ускоряет мой пульс немного. Когда наши языки сплетаются, текила на них гораздо вкуснее, чем из бутылки. Но если у меня еще и оставались какие-то сомнения, что ни на кого, кроме Слоан, у меня больше не встает, то теперь я в этом уверен. Как сказал бы Фенн, я испытываю ровную противоположность стояка.
Когда она тянет меня зубами за губу, я издаю тихий стон, но главным образом потому, что надеюсь, что она не пустит мне кровь. А то Слоан посмотрит на меня и оставит наедине с моей правой рукой на ближайшее будущее.
В промежутках между ощупыванием всего, что только можно, мы осушаем свои стаканы, и я решаю попытаться опять.
– Мне стоит бояться, что Оливер примчится и надерет мне задницу за то, что я тут с тобой целуюсь? – со смешком спрашиваю я.
– Нет. У нас все не так серьезно.
– Ну ладно. А Гейб что? Станет за мной охотиться, когда сбежит из тюрьмы? Вы же с ним вроде на выпускной ходили?
– Ну мы не то чтобы были