вместе. – Она отрешенно водит пальцами по моей обнаженной руке. – Но да. Всю ночь с ним протусили.
– Серьезно? Всю ночь? Он разве ни при делах был?
– И что?
– Я думал, его работа требует полного вовлечения.
Она самодовольно улыбается.
– Только не тогда, когда он со мной. – Мила смеется над своими же словами. – В начале он еще был занят, но потом мы нашли свой ритм, понимаешь? Так что лавочка прикрылась до конца вечера. Мы вообще ушли оттуда вместе, пошли ко мне в комнату.
– И надолго?
Она давится очередным смешком.
– Ты хочешь знать, сколько он продержался?
Боже, нет.
– Да нет, в смысле прям на всю ночь ушли? А то звучит, будто вы все же были вместе. – Повторяю ее же выражение.
– Ну, он остался до пяти утра, но это было так, ничего такого. Я отвезла его в Сэндовер на рассвете. – Она моргает. – Только сейчас поняла, что видела его в последний раз тогда. Ха. Даже странно.
Да уж, странно.
Хочу спросить ее, не получала ли она от него с тех пор весточек, но она не оставляет мне шанса. Ее губы снова накрывают мои, и она целует меня прежде, чем я успеваю задать вопрос. Закрыв глаза, я напоминаю себе, что целовать горячую девушку – это не худшая в мире работа.
И жду подходящего момента, чтобы улизнуть и получить свою награду от Слоан.
Глава 41Кейси
Слоан просыпает весь завтрак, так что за столом этим субботним утром сидим только мы с папой. Тихо едим яичницу, которую я пережарила, и бекон, который я и вовсе чуть не спалила, потому что не могу ни на чем сосредоточиться с того момента, как проснулась.
Прошлой ночью я легла спать с радостным возбуждением, покалывающим кончики пальцев. У меня был секрет, о котором, кроме меня, знал только один человек во всей вселенной.
А проснулась я с эмоциональным похмельем, и секрет этот теперь завязывает все внутренности в узел.
К счастью, папа списывает мое настроение на скорбь. Он думает, я все еще расстроена из-за Сильвер. Не расстроена. Она все равно бы умерла. Да, мне нравилось за ней ухаживать, но давно уже пора было перестать привязываться к каждой зверушке, попадающейся мне на пути. Нужно нарастить броню. Скрепить сердце. Иначе я так и буду тонуть каждый раз, когда случается что-то плохое. Когда я кого-то теряю.
– Выведу собак погулять, – говорю я, когда мы начинаем убирать стол. – Пройдемся до озера, я думаю.
– Только не пускай Бо купаться, – предупреждает папа. – Я знаю, он холодной воды не боится, но уже зима на носу, а он сохнет целую вечность.
– Очень постараюсь, – обещаю я. Когда дело касается озера, Бо никого не слушается.
Полчаса спустя Пенни и Бо уже тащат меня через лес по протоптанным тропинкам, обнюхивая свои любимые деревья и пытаясь выманить белок из-под кустов. Теперь, снова оставшись в одиночестве, я оказываюсь под атакой роя противоречивых мыслей.
Прошлая ночь была…
Господи, хотела бы я сказать, что она была ужасна.
Но нет. Она была прекрасна. И пока все происходило, я ни на секунду не задумалась, как буду себя чувствовать потом. Думала только о том, что в тот момент это казалось очень правильным.
И вот оно, «потом». Теперь ко мне начинают подкрадываться последствия, и меня мутит. Потому что, как ни крути, я не могу отогнать от себя чувство, что сделала что-то не так.
Что предала Фенна.
Это глупо, отчитываю я сама себя и отгоняю мысль прочь, стоило ей появиться. Мы не встречаемся. Он меня бросил.
Но чувство не проходит. Лоусон его друг. Правила цивилизованного общества говорят нам, что эти границы переходить нельзя. Нарушить их так нагло – все равно что сказать: «Надеюсь, тебе больно».
Но я не собиралась никому мстить.
Несмотря ни на что, вопреки доводам рассудка, я все еще люблю Фенна. Легче сказать, чем отделить его поступок и его ложь от того, как он помог мне снова встать на ноги после аварии. Все те месяцы, когда он был моим единственным другом. Моим лучшим другом. Он видел меня так, как никто другой.
Теперь я знаю: это потому, что он был там. Это он был размытой фигурой по ту сторону окна, когда вода взбиралась по моим ногам. Это он вынес меня из озера и положил мое безвольное тело на землю, когда мои губы синели и кровь бежала по лбу. Он знал, что я чуть не умерла, знал, чего мне стоило восстановиться.
– Жаль, тебя тут нет, – говорю я маме вслух. – Ты бы со мной все это проговорила, если бы была здесь. По крайней мере, я на это надеюсь. – Прикусываю губу. – Мне нравится думать, что ты бы не стала меня осуждать или отчитывать. Что ты бы просто выслушала.
Впереди меня раздается лай Бо и Пенни. Подняв глаза, я вижу на краю тропинки Фенна, играющего с этими радостными предателями, которые скачут вокруг него и требуют внимания.
Жалко, что я никогда не учила их команде «фас».
Нервы взрываются. Голова начинает кружиться, я готова выплюнуть завтрак. Словно у меня резко случился солнечный удар. Фенн подходит ближе, и я вообще не знаю, как с ним теперь разговаривать.
– Привет, – неловко говорит он, запихнув руки в центральный карман толстовки. У него лохматые волосы, сплющенные с одной стороны, словно он только что вывалился из кровати. – Твой папа сказал, где тебя искать.
– Удивлена, что он не послал тебя куда подальше, – фыркаю я.
– Да я тоже, честно говоря. Хотя он ясно дал понять, что все еще не в числе моих фанатов. – Фенн пожимает плечами. – Сдался, когда я сказал, что хочу извиниться перед тобой.
Насмешливый, резкий смех щекочет мне горло и срывается с губ.
– Ну, прости, что тебе пришлось зря потратить время. – Свистом подзываю Бо и Пенни, но они упорно продолжают бегать вокруг, как выпившие дети, и им глубоко плевать, что мне нужно быстро смотаться. – Не думаю, что нам есть еще о чем говорить.
– Не надо было рвать с тобой по СМС, – говорит Фенн с хмурым раскаянием. – Весь день и всю ночь сидел в комнате и сам себе уши отрывал за это. – Он с отвращением качает головой, осуждая себя. – Каждый раз, когда передо мной встает выбор, я постоянно выбираю неправильно. Я ходячая катастрофа.
– Да как скажешь, Фенн.
– Пожалуйста, – настаивает он, шагая за мной, когда я пытаюсь уйти. – Я хотел извиниться за свою жестокость.
– Мне все равно. У тебя вечно какие-то причины. – Останавливаюсь. В горле встает комок отчаяния. – Мне не нужны твои извинения за отвратную эсэмэску. Надоели твои извинения.
– Ты же знаешь, я что угодно… – его голос слегка ломается, – …сделаю, чтобы с нами все было иначе.
Из отчаяния вырастает злость, раскрываясь, подобно цветку после дождя. Быстрее всего меня из депрессии выводит ярость, в которую меня приводит Фенн. Каждый раз как он ляпнет что-нибудь, так сразу доказывает, что ему никак не понять, что со мной делает его умалчивание.
– Что угодно? Ты сам свой бред слышишь вообще? Уже сколько недель прошло, а ты так и не сознался, что произошло на выпускном. Потому что ты эгоист, Фенн. Прикрываешь собственный зад, даже когда делаешь этим больно тем, кто тебе дорог. Сказано тебе, мне не нужны извинения.
И опять он равняется со мной, пока я собираю собак и всем видом показываю, что ухожу.
– Кейси, стой.
– Нет. Больше я в твои ловушки не попадусь. Ты говоришь, что хочешь все исправить. Готов быть честным. А потом бросаешь меня сообщением буквально за час до того, как мы собирались встретиться и поговорить. Ты трус. И я не собираюсь больше быть какой-то шуткой, клоуном в твоем цирке.
– Ты не шутка, – настаивает он.
– Быть честным не так сложно, – горько говорю я. – Просто стисни зубы и перетерпи. Все просто. – А потом у меня отключается мозг. По крайней мере, это единственное объяснение тому, что происходит дальше. Голова решает, что мне пора отдохнуть, и мои губы двигаются на автопилоте. – Вот, например: я вчера переспала с Лоусоном.
Несколько секунд он просто стоит и смотрит на меня. Не моргая. Как двигатель, который не заводится. Севший аккумулятор. Тарахтит и не заводится. Пусто.
Мой пульс визжащим эхом отдается в ушах, пока я ищу в его лице осознание. Жду реакции. Чего угодно.
И тут наконец пробегает искра. Не сказав ни слова, даже не дернув мускулом, он разворачивается на каблуках и шагает прочь.
Весь тот праведный гнев, с которым я выпалила свое признание, тут же тухнет под весом его реакции.
Наверное, честность – не всегда лучший выбор.
Глава 42Лоусон
Каким-то образом случилось так, что этим вечером я трезв как стеклышко. Сижу один в своей комнате, залитый светом фильма из ранней карьеры Киану Ривза по телику. Впервые за, блин, лет пять я не в настроении как-либо уходить от реальности. Даже отказался от предложения соседей по этажу, а это, наверное, вообще первый раз за всю мою юность.
Поделился бы таким шокирующим поворотом событий со своим психотерапевтом, если бы он не отказался от меня после того, как мне подрочила его племянница.
И тем не менее, несмотря на день чистейшего самопознания, мне неспокойно.
Даже Киану на серфе не может успокоить волны в моей голове.
Эр Джей, только что ворвавшийся в комнату, тоже мало помогает делу.
– Ты свободен? Мне нужен спутник, – заявляет он. На нем черные штаны карго и черная толстовка с логотипом какой-то группы, о которой я никогда не слышал.
– Ты что, бросил Слоан и идешь цеплять цыпочек? – Я бросаю на него взгляд и тут же возвращаюсь к созерцанию легкой красоты Южной Калифорнии в зернистом кассетном качестве.
– Нет, это было вчера, – загадочно отвечает Эр Джей. – Сегодня бои. Надо, чтобы ты пошел со мной.
– Ага, кстати, об этом. Какого черта ты перенес их на воскресенье? Пацанам нужен денек перерыва, чтобы глаза и челюсти пухнуть перестали.
– Я ничего не переносил.
– Ну да, ну да. В рассылке от Картера написано, что это королевская воля.
Эр Джей запускает себе руки в волосы так, словно хочет выдрать их с корнем.