Или о том, что она поколебалась.
Не хочу думать об этом, не хочу искать в этом какой-то смысл. Ну конечно же, никакого смысла в этом нет. Вообще, небось, игра моего воображения.
Нет.
В чем угодно могу себя убедить, только не в этом.
Кейси помедлила, когда я спросил, были ли у нее ко мне чувства.
– Смотри, куда прешь, – возмущается кто-то, когда я врезаюсь в него по дороге у двери.
– Пардон, – тяну я.
Мы оба щуримся, узнав друг друга, и вот я уже смотрю в глаза Ами.
– Проехали, – бормочет она.
– Ами, – добродушно говорю я. – Хорошо выглядишь.
И это правда. Ее бронзовое платье подчеркивает вкрапления зеленого в ее светло-карих глазах. Во флуоресцентном освещении ее волосы кажутся почти рыжими. Она завила их, и они спадают ей на плечи волнами. Классно выглядит, так и хочется запустить в них пальцы…
Резко втягиваю воздух сквозь зубы.
– Ага, конечно, – саркастично говорит она, пытаясь пройти мимо. – Хорошего вечера, Лоусон.
– Это ты была? – вырывается у меня.
Ами останавливается и раздраженно смотрит на меня.
– Где была?
Открыв рот, я смотрю на ее простое веснушчатое лицо. Редкий случай, но у меня нет слов.
– Так, ну, я… – пытаюсь взять себя в руки и сообразить, как это вообще спросить. – Только не пойми меня неправильно, но, э… ты не отсасывала мне на выпускном?
Мертвая тишина.
Ами смотрит на меня, и уже у нее отвисает челюсть. Но ее глаза… Она быстро моргает, но мне кажется, что я успеваю заметить в них проблеск паники.
– Отвали, Лоусон.
Забросив каштановые волосы себе за плечо, она решительным шагом возвращается в зал.
Видимо, ошибся.
Отогнав от себя дурацкие мысли, я набираю в свой любимый сервис, заказать водителя. Вскоре я уже снова в Сэндовере, бреду по двору с бутылкой шампанского в одной руке и бутылкой джина в другой, потому что в комнате на меня слишком давили стены.
Не имея конкретной цели, я оказываюсь на футбольном поле, огромном открытом пространстве, где на трибунах сидят мои призраки и осуждающе смотрят на мои поникшие плечи. Выхожу на середину поля и оказываюсь по центру бескрайней тьмы. Никаких стен. Запрокинув голову, я вдыхаю звезды, а потом проигрываю гравитации и падаю в объятия мягкой, немного колючей травы.
Нет, ну вот чем я думал? Всего-то надо было – не лишать девственности любовь всей жизни моего друга.
Хуже всего то, что я же знал, что нельзя. Не имел никакого права все портить, пользоваться ее искренностью. Потому что мог остановиться. Мы и правда могли бы стать друзьями. Вот только я никогда не могу перестать быть чертовым разочарованием.
Слоан и раньше-то меня ненавидела, а теперь мне повезет, если по мою душу не пришлют наемного убийцу. Даже Сайлас и его демонстративный мученический комплекс не выдержали моей ничтожности. Даже его жалость я истощил.
Я чертов клоун.
И они ведь правы. Все они. Я впустую трачу все свои таланты, преимущества. От меня никому нет никакого толка. Я хаос, разрушение, меня достало собственное существование, царапаю ногтями землю, чтобы ухватиться хоть за что-то.
Чувствуя соль на губах, достаю из кармана телефон. Делаю добрый глоток джина, который щиплет десны, и набираю номер, которым почти никогда не пользуюсь.
– Лоусон? Боже, сколько времени?
– Привет, пап.
– Что на этот раз?
– Да ничего, я просто хотел…
– Ты что, пьян? Богом клянусь, Лоусон, неужели так сложно не нарываться на проблемы? Ну давай, говори. Во сколько мне на этот раз обойдется твой выкуп, а?
– Да нет, я не…
– Прям удержаться не можешь, да? Не пропускаешь ни единой возможности сделать из себя еще большего неудачника.
– Ага. Хорошо, пап. Спасибо. Я пойду.
Телефон падает из моей руки на траву. Там я его и оставляю, ища в кармане что-нибудь, что помогло бы забыться. В любом случае уверен, что врачи не рекомендуют мешать алкоголь.
Хорошо, тут нет никаких врачей.
Сглотнув, я смотрю на звезды, позволяя их медленному танцу на небосклоне убаюкать меня и закрыть мои глаза.
Чертовы рыжие. И блондинки.
Черт.
На этот раз я капитально облажался. И путь назад заказан.
Глава 52Кейси
Смыв с себя макияж, убрав в пучок волосы и переодевшись в пижаму, иду на кухню чего-нибудь поклевать. Вместо это я нахожу там ждущего меня папу.
– Чай будешь? – предлагает он.
– Может, лучше мороженого?
Он улыбается.
– Так тоже можно.
Я достаю ведерко с шоколадной мятой для него и черной вишней для себя, а потом хватаю две столовые ложки из ящика.
– Слоан вкратце мне все описала, – говорит он, когда мы оба садимся. – Я бы, конечно, предпочел, чтобы вы позвонили мне оттуда.
Он очень дипломатично себя ведет. Несмотря на тихий голос и теплое выражение лица, я вижу, что внутри папа кипит. Да и я, честно говоря, тоже.
– Если бы одна из нас притормозила хоть на секунду, мы бы обязательно позвонили, – заверяю его.
По правде сказать, как бы хорошо Слоан ни держала себя в руках, мы обе чуть с ума не сошли, будучи в шоке, что Лукас на такое способен. Разбитые вышедшей на свет правдой. Ночка выдалась тяжелой. Мне кажется, я до сих пор не осознала ситуацию до конца – завтра наверняка проснусь и первым делом разрыдаюсь.
– Самое главное, – говорит он, роняя ложку в ведерко. – Как ты-то себя чувствуешь?
– Честно сказать? Надеялась, что мне станет куда легче.
Папа не отвечает. Подобно доктору Энтони, он ждет, пока я сама заполню тишину. Ест мороженое и дает мне время собраться с мыслями, пока я выковыриваю из своего ведерка кусочки шоколада.
– Все это время я думала, что сложнее всего не знать, что случилось. Что, как только мы найдем все ответы, у меня груз с души упадет. Но теперь я знаю правду, при этом ничего не изменилось.
– Это все еще ужасное предательство. Не уверен, что стоит требовать от себя каких-то конкретных чувств на эту тему сейчас.
– Я просто так поражена, что это Лукас, – признаюсь я. – Никогда его даже не подозревала.
– Да мне кажется, никто не подозревал.
Думаю о том, как кончился этот вечер. О том, как копы явились арестовывать Лукаса. Они взяли со всех нас показания. Допрашивавший меня полицейский сказал, что Лукасу предъявят длинный список обвинений. Бегство с места преступления, сокрытие факта преступления. Может, даже попытку убийства.
Последнее вызывает у меня больше всего сомнений. Я снова вонзаю ложку в мороженое. Потом останавливаюсь.
– Он утверждает, что не несет отвественности за мое опьянение.
Папа наблюдает за мной.
– И ты ему веришь?
Сделав паузу, киваю.
– Может, это наивно, глупо или что там еще, но я честно не представляю, чтобы Лукас стал кому-то вредить. Брат его – может быть, но не он сам.
– Давай подождем, пока полиция завершит расследование, посмотрим, что они найдут. – Папа фыркает. – Не то чтобы я на них особо надеялся.
– Да, я тоже в них мало верю, – сухо соглашаюсь я. – Будем надеяться, что они что-нибудь выяснят, допросив Лукаса и Гейба.
В памяти всплывает лицо Лукаса, и горло печально перехватывает. Его выражение вины и ужаса от того, что натворил. Несмотря на то что я не могу ему не сочувствовать, в то же время я злюсь.
– Не знаю, как он все это сам для себя оправдывал. Как мог каждый день смотреть мне в глаза и продолжать врать. Ты прав. Это ужасное предательство, – говорю я с набитым ртом. Потому что с мороженым все это переваривается как-то легче. – Ну что, еще одна запоминающаяся баллардская дискотека?
Папа чуть не давится своей ложкой.
– Это мягко сказано.
Я смеюсь.
– Ну, так когда ко мне приедут ставить решетки на окна?
Он со вздохом отставляет мороженое в сторону.
– Знаю, что со мной в этом году было сложно. Я немного переборщил с опекой.
– Немного? – вскидываю бровь.
– Отцам положено волноваться о дочерях. Но ты больше не маленькая девочка. Я это признаю. И я горжусь тем, как ты справилась сегодня вечером.
– То есть я не буду сидеть под замком до тридцати лет?
– Пощади меня, я уже старый.
– Не до такой же степени.
– Но я знаю, что мне пора перестать так тебя оберегать, – неохотно признает он. – Нравится мне это или нет, вы со Слоан взрослеете. И не останетесь моими маленькими дочурками навечно.
– Фу, пап. – Мне как-то неловко становится, когда он начинает так говорить.
– Знаю. И все же рад, что ты в безопасности.
– Я тоже. Ну ладно. Пойду спать. – Широко зевнув, я кидаю ложку в раковину и закрываю ведерко с мороженым. – Что-то я устала.
– Ну конечно. Ты, наверное, вымоталась совсем.
Папа тянется обнять меня и целует меня в лоб прежде, чем я успеваю увернуться.
– Люблю тебя. И всегда буду рядом. Что бы ни случилось.
– Я тоже тебя люблю, пап.
Мы оба прошли долгий путь. Искали свое место, пытались расставить границы. Прошедший год совсем все спутал в наших отношениях.
Учитывая, какие бывают отцы, мне однозначно повезло.
Сходив в душ и почистив зубы, я иду к себе в комнату, чтобы рухнуть в кровать и проспать примерно до двенадцатого класса. Вот только когда открываю дверь, у моего стола стоит Фенн. Быстро выключаю свет и запираю за собой дверь.
– С ума сошел? – шепчу я. – Если папа тебя тут спалит, он спецназ за тобой вызовет.
Фенн криво улыбается.
– Я хотел тебя проведать, – шепчет он в ответ.
– Мог просто написать.
– Нет. – Он подходит и обнимает меня руками за талию. – Не мог.
А потом он целует меня. Кратко, я даже не успеваю ответить.
– Но если хочешь, я уйду, – тихо говорит он.
– Я такого не говорила. – Теперь, когда он стоит тут, прижавшись лбом к моему лбу и согревая меня теплом своей груди, я рада, что он пришел. – Можешь остаться ненадолго. Только пообещай, что не будешь шуметь.
Фенн прижимает палец к своим губам. А потом прижимает их к моим.