то, он приказал мне полностью использовать все выгодные возможности.
Я много раз слышал, как люди просят взятку, и обычно со значительно большим артистизмом и заметно меньшим количеством слов. На данный момент я провёл лишь скудное исследование относительно Дульсиана, так как было ещё очень много всего, что занимало моё внимание. Я знал, что герцог Лермин слывёт жадным, но это вовсе не выделяло его среди стайки продажных хапуг, составляющих знать Альбермайна. И всё же, такое яркое свидетельство жадности этого человека можно было только приветствовать. Честное взяточничество всегда всё упрощает.
— Проповеди Леди не содержат никаких запретов на прибыль, — сказал я. — Однако, чтобы усилить наше взаимопонимание, быть может милорд будет столь любезен, что приведёт пример?
Его аистовая шея снова дёрнулась, и он заговорил:
— Уверен, вам известно, что герцог Лермин уже довольно давно имеет разногласия с Ковенантом о распределении грантов и прав, касающихся рыбацких деревень на нашем южном побережье. Более чем половиной этих деревень прямо или частично владеет Ковенант. Таким образом мелкие торговые суда часто предпочитают выгружать свои грузы в этих маленьких портах, поскольку Ковенант в виде акциза требует меньше, чем герцог или Корона.
— Разумеется, — нагло солгал я, поскольку ничего об этом не знал. — Мне это кажется исключительно несправедливым положением, милорд. Которое Корона должна была разрешить много лун тому назад.
— Так и есть. Если, эмм… — Он закашлялся, будто наш разговор едва не скатывался к откровенной государственной измене. — Если бы Помазанная Леди… — Он замолчал, выжидающе приподняв брови. Я позволил себе немного поиздеваться, озадаченно нахмурив лоб и некоторое время не говоря ни слова.
— А-а, — сказал я, продемонстрировав понимание, отчего он с облегчением обмяк. — Уверен, что-нибудь можно придумать, — продолжил я. — Решение, которое устроит всех. Леди с радостью обсудит этот вопрос во всех подробностях, когда герцог явится в Атильтор.
От этих слов лорд Терин нахмурился. Впрочем, после некоторых внутренних дебатов, которые совершенно ясно отражались на его измождённом, влажном лице, он соизволил кивнуть.
— Милорд, я со всей осмотрительностью передам ваше послание герцогу.
— Великолепно. — Мы постояли в тишине, пока я не указал на дверь, которую он послушно открыл и снова высунул голову, чтобы осмотреть окрестности.
— Кажется, всё чисто… — прошептал он.
— Рад это слышать, милорд! — сказал я, и звуки моего голоса эхом разнеслись по улице. Потом, выходя из дома, я похлопал его по плечу. — От всей души благодарю за столь приятную встречу! — Напыщенно поклонившись в признательности, я поднял голову и увидел захлопнутую дверь.
Уходя оттуда, я раздумывал, может ли моя театральность разрушить это молчаливое соглашение, и понял, что меня это не особо волнует. Если герцога Лермина при королевском дворе представлял человек столь невыразительного характера, то это выставляло его господина в нехорошем свете.
Лорд Жакель Эбрин был на полфута ниже, чем его дульсианский коллега, но производил намного более сильное впечатление. Коренастый мужчина с густой бородой из плотных медных кудрей — посол Рианвеля при дворе короля Артина поприветствовал меня, подняв кружку, когда я вошёл в таверну. Это место выбрал он сам, ему не приходилось бояться и неуклюже торговаться в коридоре. Напротив, лорд Жакель, не стесняясь, выкрикнул моё имя и хлопнул меня по плечу на виду у шумной клиентуры заведения.
— Сам Писарь, клянусь всеми жопами мучеников! — Он по-товарищески яростно сжал моё плечо, а потом повернулся ко всей таверне и, разливая эль, высоко вскинул кружку:
— Пьяные шавки, посмотрите на истинного героя войны Самозванца! Пейте за его здоровье, а не то пусть Малициты проклянут ваши души!
Здесь его явно хорошо знали, поскольку все в ответ громко закричали и подняли кружки, хотя среди общего шума я уловил несколько непристойных оскорблений и возгласов. Сам лорд Жакель громко вскрикнул и несколькими большими глотками допил оставшийся в кружке эль.
— Ещё, моя хорошая, — сказал он, передавая пустой сосуд служанке. — И одну лорду Элвину. А кроме того… — он подмигнул, наклонившись к ней поближе, — стакан бренди к ним, а? Всё за мой счёт, не забудь. Этот человек под этой крышей ни за что не платит.
Когда девушка поспешила прочь, он повернулся ко мне, теперь сжав руками уже оба плеча, и осмотрел с ног до головы.
— Мой мальчик, имя Писарь тебе не подходит, — сказал он, оценивающе щурясь. — Я-то ожидал худосочный пучок костей. Видать, прогадал. Простой писака не смог бы усмирить Самозванца. Идём. — Он протолкался через толпу, дёрнув головой, чтобы я шёл за ним. — Давай-ка сыграем в кости. Надеюсь, мальчик, ты принёс деньжат. Я отвечаю за твою выпивку, но не за твои ставки.
Я прошёл за ним до тихой ниши со столом и стульями. Примечательно, что, несмотря, на оживлённость заведения, это уютное и относительно тихое место оставалось незанятым. На столе лежали игральные кости и чаша, которые лорд Жакель быстро подхватил, усевшись за стол.
— Кошачий Коготь, — сказал он, тряся костями. — Надеюсь, играть умеешь?
— Да, милорд. — Я сел и кивнул в благодарность служанке, которая расторопно принесла нам выпивку. — Хотя я никогда не любил азартные игры.
— Да ну? — Жакель удивлённо поднял густую бровь. — А я-то думал, все разбойники любят ставки. — Он хлопнул чашей по столу и выжидающе посмотрел на меня.
— Два, — сказал я.
— Четыре, — ответил он и поднял чашу. На верхних гранях шести кубиков оказались три кошки, одна мышь и две лисы, а значит в начале нам выпала ничья.
— Преимущество бросающего, — прокомментировал я, и добавил: — Разбойники, играющие в азартные игры, ещё и чаще дерутся между собой. В нашей банде на этот счёт были весьма жёсткие правила.
— Люди Декина, да? — Жакель оставил кошек на месте, а остальные кости сгрёб в чашу. — Слыхал о нём. Король Разбойников Шейвинского леса, или что-то в этом духе.
— Некоторые его так называли, включая и его самого.
— Ходили слухи, что он твой отец. — Жакель погремел костями и снова хлопнул чашей по столу, а потом положил рядом с ней два шека. Разумная ставка, учитывая скромные шансы. — Это правда?
— Нет. Хотя мне рассказывали, что ему нравился бордель, где я родился. Отсюда и слухи. — Я уравнял его ставку двумя своими шеками, а потом добавил третий.
— Блефуешь? — Борода Жакеля разошлась в улыбке. Если он уравняет мою встречную ставку, то поднимет чашу, и исход игры решится на основании значения выпавших кубиков. Если не уравняет, тогда он проиграет, и монеты станут моими.
— Играй в кости так, как они выпадают. — Я улыбнулся в ответ. — А не так, как хочешь, чтобы они выпали.
— Этому тебя Декин научил?
— Нет. Этому я научился сам, когда ему отрубили голову.
Рианвелец хмыкнул, добавил шек в банк и с красивым жестом поднял чашу. Для его победы на всех кубиках на столе должно было выпасть четыре или больше кошек. У него выпало пять.
— Надо было ставить полный тиль, — проворчал Жакель, сгребая монеты в кошелёк. — Ещё сыграем?
— Определённо, милорд.
В общей сложности мы сыграли дюжину раз, и за это время лорд Жакель поглотил две кружки эля и три стакана бренди. Я и не собирался за ним угнаться, быстро поняв, что это человек из редкой породы, разум которых не притупляется от выпивки. Этот трюк я так и не освоил. Свидетельства его явной невосприимчивости к воздействию спиртного были продемонстрированы к тому времени, как мы завершили двенадцатую игру, после чего мой кошелек стал заметно легче, а его — тяжелее. Я заподозрил утяжелённые кости, но, взяв их, не почувствовал никаких изъянов в кубиках из полированной кости. Этот человек был удачливым и осторожным в ставках.
— Знаешь, мой лорд герцог никогда не играет, — прокомментировал Жакель, вытирая пену с бороды. Он попросил служанку принести миску фиников и между глотками сунул их в рот. — Благочестие не позволяет. Не то что его отец. Вот тот с утра до ночи радостно играл в карты, в кости и в любые игры, когда не совал свой герцогский член в кого угодно, рождённого женщиной. Бесполезный, глупый старый распутник. Жутко по нему скучаю. — Он ностальгически вздохнул и глотнул из стакана бренди. — К тому времени, как лорд Вирулис унаследовал герцогство, большая его часть принадлежала другим. Весь Рианвель почти совсем обнищал из-за пороков своего герцога. Я тогда был немногим старше тебя, мой мальчик. Для нас началась долгая дорога, с войнами и всем в таком духе. Но, благодаря нашему благочестивому герцогу и его несравненной финансовой хватке, мы богаты настолько, насколько это возможно.
Когда он уронил кости в чашу и передал мне, я увидел, как весёлость на его лице сменилась некоторой серьёзностью, и понял, что видимо мы подходим к сути.
— Итак, вот то немногое, что Помазанная Леди может предложить, — сказал я, погремев костями, и перевернул чашу. — Два.
Выражение лица Жакеля не изменилось — он смотрел на меня немигающим взглядом, водя пальцами по бороде, пропитанной элем.
— Три.
Под поднятой чашкой оказались две кошки, моя первая настоящая удача за всю эту игру.
— Благословение Помазанной Леди — это далеко не ничего, — продолжал я, оставив кошек на месте и вернув остальные кости в чашу. — Это с радостью подтвердят те горячо преданные рианвельские просящие, которые недавно пришли в Атильтор. — Я опустил чашу и положил рядом с ней пять шеков. — Или у вашего герцога благочестия меньше, чем у них?
— Я бы сказал, что благочестия в нём больше, чем у любого, кто называет себя приверженцем Ковенанта, за исключением, быть может, твоей Леди. — Он сунул руку в кошелёк, достал полный тиль, положил возле моих шеков, а потом добавил ещё один. — Это не предмет сегодняшней беседы, мой мальчик.
— И каков же тогда её предмет?
Жакель откинулся на стуле с кружкой в руке, но на этот раз не пил из неё, а только долго переводил взгляд с меня на чашу и монеты на столе.