К концу четвёртого дня тренировок мне, наконец, удалось построить их и организовать некое подобие наступления. Для этого мне и ветеранам пришлось изрядно потолкать и покричать, но результат действительно представлял собой некоторый прогресс. Хотя не на всех, кто это видел, он произвёл впечатление.
— Блядь, ну и жалкое зрелище, — раздался голос позади меня, после того, как я распустил новобранцев. Солнце стояло низко над западным горизонтом, и мне пришлось прикрыть глаза, чтобы увидеть этого критически настроенного зрителя. Я разглядел худощавую фигуру с копной непослушных тёмных волос, лишь частично скрытых под шёлковым шарфом. На ней была одежда моряка, а на широком поясе с обеих сторон висели кинжалы.
— Сержант Офила за такое представление шкуры бы с нас содрала, — добавила морячка. — Где она, кстати?
— Мертва, — ответил я внезапно загрубевшим голосом. Мы никогда не были склонны к открытому проявлению привязанности, но желание заключить её в объятия вдруг стало непреодолимым. Тория обняла меня в ответ, всего на миг, и тут же высвободилась.
— Прошла всего пара лет, — сказала она, искоса глядя на меня, — а ты выглядишь так, будто пролетели все десять.
Мне пришлось сглотнуть, чтобы возразить, и слова вырвались хриплым выдохом:
— Так случается, когда хорошенько сражаешься.
— Так вот чем ты занимался, Элвин? — Её тон был таким же язвительным, как и всегда, но, судя по довольно мягкому выражению лица, она пришла не для того, чтобы судить, по крайней мере, не слишком сильно. — Я же говорила, — добавила она, когда я не смог выдавить ответа.
— И ты была права, — удалось мне проговорить с напряжённым, глухим смешком. — Я действительно дурак дураком.
От этих слов на её губах появилась лёгкая улыбка, а я попристальнее взглянул на её одежду. Куртка и брюки были прекрасно сшиты, хотя и пропитаны морским воздухом, а навершия каждого из её кинжалов-близнецов украшали драгоценные камни: рубин справа и сапфир слева.
— Так что, — спросил я, — значит, ты его нашла? Клад Лаклана.
— Я нашла кое-что. — Тория кивнула в сторону причала, где на якоре стояло узкое судно из тёмного дерева. «Морская Ворона», вспомнил я. Похоже, Тория решила сделать корабль контрабандиста своим новым домом.
— Пойдём, выпьем грога, — предложила она. — И я тебе всё расскажу. А ты расскажешь, каким был ебланом, когда меня не было рядом, чтобы подтереть тебе задницу.
Мы поднялись по сходне на палубу «Морской Вороны», где нас встретила темнокожая женщина, которую я помнил по ночи, когда впервые увидел Торию на борту этого судна.
— Капитан, надеюсь, он пришёл заплатить нам, — сказала она, угрюмо посмотрев на меня. — Думаю, мы уже насиделись в этой жопе.
— Малия, ты будешь сидеть в любом говне, где я тебе прикажу, — спокойно сообщила ей Тория, хотя глянула на неё сурово. — И столько, сколько я захочу.
Две женщины смотрели друг на друга, пока Малия не соизволила опустить голову, демонстрируя частичное подчинение.
— А теперь, — сказала ей Тория, махнув мне, чтобы я шёл за ней по палубе, — съебись и притащи нам с этим знаменитым парнем грогу.
— Капитан? — спросил я, спускаясь за Торией через люк на квартердеке. — А что случилось с Дином Фаудом?
— Сидит себе на своём родном острове посреди южных морей. Он нынче им практически владеет, хоть и не официально. Когда есть настроение, по-прежнему плавает туда-сюда на «Утренней Звезде», но теперь он больше торговец, чем капитан дальнего плавания, и благодаря мне, тоже получает большие прибыли.
Тория привела меня к двери в задней части нижней палубы, за которой я увидел просторную каюту, задрапированную шелками и заваленную мягкими подушками. На кровати посреди атласной мягкости поднялся рыжий кот злодейского вида и с шипением оскалил на меня клыки.
— Похоже на шлюший дворец, да? — спросила Тория, прогоняя кота движением запястья. Тот недовольно мяукнул, взобрался по обшивке корпуса и уселся на балке. — Вкус Дина Фауда, — продолжала Тория, — но я не спешу тут всё менять. И к тому же, — она расстегнула пояс с кинжалами, положила на палисандровый стол и опустилась на заваленный подушками диван, — тут так удобно.
— А ты, видать, крутая морячка. — Я уселся на стул с высокой спинкой за капитанским столиком. — Раз так быстро поднялась настолько высоко.
— Не особо. Могу не хуже прочих натянуть верёвку и повесить простыню, но в ловле ветра я не эксперт. Оставляю это первому помощнику. Третий помощник позаботится обо всей этой скучной ерунде с картами, звёздами и тому подобным. А боцман избивает любого, кто возражает против моих приказов. В общем, вот так мило и аккуратно тут всё устроено.
— Так если ты не убила Дина Фауда и не отбирала у него корабль, как же ты стала капитаном?
Тория ухмыльнулась, развалившись на шёлковых подушках.
— Он меня удочерил. Провёл на баке целый ритуал с благовониями и сжиганием пергамента, после чего я стала его дочерью, по крайней мере, в глазах его богов. Экипажу, вроде бы, этого хватило, по крайней мере, большинству из них. «Морская Ворона» была его подарком. Понимаешь, это всего лишь один из его кораблей. Когда ты с ним познакомился, у него их было несколько, а теперь в три раза больше. Полагаю, однажды я унаследую весь флот.
— Как я понимаю, эти корабли были куплены на сокровища Лаклана. Ты и правда привела его к ним?
Рот Тории изогнулся, как у человека, посвящённого в забавную тайну, но ответить ей не дала угрюмая Малия, прибывшим с бочонком грога и двумя кубками.
— Команда болтает, — сказала женщина, бросив на меня злобный взгляд. — Этот на борту — не к добру. Говорят, он привлечёт на нас взгляд Проклятой Королевы.
— Пускай тогда валят и ищут себе другое место, — весело и пренебрежительно ответила Тория. — А ты постой-ка снаружи на стрёме. Мне не нужны другие посетители.
— Проклятой Королевы? — переспросил я, когда Малия выразительно хлопнула дверью.
— Так её называют по всем южным морям, — ответила Тория. — И аскарлийцы тоже. Об её предполагаемых способностях ходят всевозможные невероятные истории. Я пыталась убедить своих, что она просто чокнутая со странными снами, но моряки всегда падки на суеверия.
— Эх, если бы ты была права. — Я потянулся к бочонку и щедро плеснул грога в оба кубка. — За Брюера, — сказал я, протягивая ей один кубок и поднимая другой. — И за многих других хороших людей, павших за ложное дело.
По лицу Тории пролетела тень.
— Брюер умер?
— Той самой ночью в Фаринсале. Его убили люди герцога, которых послали выкрасть Помазанную Леди. И большинство остальных тоже умерли. Офила, Суэйн, Делрик… — «Лилат, висящая на эшафоте…»
— Насколько помню, Брюер не был очень-то хорошим человеком, — сказала Тория. — Но он был своего рода другом, так что я выпью за него. И за Суэйна с Офилой. — Она отхлебнула грога, осторожно глядя на меня. — Это она их убила?
— Она убила Суэйна и Делрика, за то преступление, что они спасли ей жизнь. Офила умерла, пытаясь убить меня.
— Ну и историю ты мне рассказываешь, Элвин.
Я улыбнулся и выпил. Грог был хорош — мягкий на языке и слишком легко проскальзывал в горло. Я уже некоторое время не напивался, и понял, что эта перспектива мне нравится.
— Послушаю сначала твою, — сказал я, осушив кубок, и снова потянулся за бочонком. — И будь любезна, мою долю сокровищ. У меня есть армия, которой надо платить.
— К сожалению, у меня есть история, но не золото. Если только ты не считаешь знание богатством. — Тория откинулась на подушках, сжимая кубок. — Как только мы вышли в море, Дин Фауд оказался верен своему слову, и поплыл прямиком к Железному Лабиринту. У него было полно вопросов, как и следовало ожидать. Но я ему не давала никаких ответов, кроме карты. Ему легко было бы украсть её и приказать команде выбросить меня за борт, но он этого не сделал. Для этих людей сделка, скреплённая монетой, многое значит. Для них нарушить такой пакт — это как насрать на алтарь в святилище. И к тому же, думаю, он начал испытывать ко мне симпатию после того, как я блоком и подкатом вырубила одного из его матросов, когда тот слишком распустил руки.
Оказалось, что название у Железного Лабиринта верное. Сотни близстоящих скалистых островков, где между ними море бурлит белой пеной, а приливы могут разбить корабль на щепки, если подойти к ним в неподходящий час. Однако Дин Фауд знал своё дело. На это ушло десять дней осторожного плавания, но, в конце концов, мы добрались до острова, обведённого на карте.
Тория хлебнула ещё грога, её губы изогнулись в печальной улыбке.
— Это был просто огромный отрог скалы, поднимавшийся из бушующих волн, один из множества таких же. Во время прилива казалось, что на лодке там не высадиться, но когда море немного успокоилось, в основании острова стало можно разглядеть впадину. Дин Фауд приказал спустить лодку, но не вся команда готова была рискнуть и отправиться в это путешествие. Я никогда не видела, чтобы он обнажал саблю, но ему хватило положить руку на рукоять, чтобы воспламенить их храбрость. Уж и не думала, что когда-нибудь испугаюсь сильнее, чем на Поле Предателей, но на пути внутрь той скалы это случилось. Лодку охуенно мотало вверх-вниз, но когда мы оказались в тени внутренностей острова, море успокоилось. Там было настолько темно, что пришлось разжечь факелы. Дальше мы нашли плоский участок скалы почти на уровне воды, и пещеру за ним. Дин Фауд оставил пару матросов наблюдать за лодкой, а остальных повёл в пещеру. Были среди нас те, кто шептался о привидениях и тому подобном, но я не видела ничего тревожного, разве что брызги дерьма гнездящихся там птиц. Так было до тех пор, пока мы не нашли пещеру с прудом.
Тория, нахмурив лоб, наклонилась вперёд на диване и сжала кубок обеими руками, поставив локти на колени.
— Скверное это было место. Как я и говорила, никаких призраков я не видела, и не слышала никаких призрачных голосов. Но в этой пещере была прохлада, которая пробирала сильнее любого холода. Я знала, что Дин Фауд это чувствует, как и его команда. Один из них развернулся и побежал, хныча и чертыхаясь, до самой лодки. Возможно, дело было в костях. Они валялись повсюду — беспорядочная мешанина рёбер, хребтов и черепов. Два скелета, почерневшие от старости, лежали так, будто смотрели друг на друга.