таолишь в лесу. С каждым разом число воинов увеличивалось, но ни Эйтлиша, ни паэлитов не было видно.
— Одной пехоты будет мало, — сказал я Рулгарту на первый день снегопада. — И неважно, как хорошо они обучены.
— Наберём лошадей в Алундии, — ответил он, хотя по обеспокоенному хмурому лицу становилось понятно, что отсутствие у нас кавалерии его мысли тоже занимает.
— Верно, — согласился я. — Но у нас так мало всадников. Из моих разведчиков и всех людей лорда Уилхема даже полная рота не наберётся. В отрядах герцога Гилферда и Свободного Войска есть люди, умеющие ездить верхом, но вряд ли кто-то обладает навыками рыцарей. А у нашего врага рыцарей, благодаря герцогу Рианвеля, предостаточно.
— Есть способы остановить атаку всадников. — Рулгарт кивнул на группу воинов, строившихся в круглую изгородь из пик. Каэритам такое оружие было незнакомо, и обращались они с ним далеко не идеально, но мой опытный глаз оценил это построение достаточно точно. Однако сами пики были плохими — просто обчищенные ветки, многие лишь заточенные с одного конца, без наконечника.
— Флот госпожи Шильвы привёз нам приличный запас стали, — сказал я. — А за́мок может похвастаться кузницей, которую обслуживают умелые руки. Я поручу нашим кузнецам изготовить для вас оружие получше.
Рулгарт редко выражал по отношению ко мне какие-то эмоции, кроме бурлящего негодования, но сегодня снизошёл до проблеска благодарности в виде осторожного кивка.
— Им будут рады. А ещё нам понадобятся стальные наконечники для стрел. Вейлишь среди нас полагаются только на кость или кремень.
— Я прослежу.
Рулгарт вздохнул, осматривая людную поляну, где собравшиеся каэриты тренировались чужеземным видам боя.
— Как же абсурдна война, Писарь. Я возглавляю войско, состоящее из людей, которых ещё недавно считал дикарями. А вы — для династии, которую стремились свергнуть — создаёте армию, чтобы победить женщину, которую любили.
В его голосе прозвучала насмешка, но значительно более приглушённая, чем обычно, так что я на неё не вскинулся. И к тому же, он не сказал ни слова лжи.
— История всегда идёт извилистым путём, милорд, — ответил я.
Рулгарт неопределённо кивнул в ответ, прежде чем вернуться к более приятной теме нашей предстоящей кампании.
— Больше всего меня беспокоит встреча с ними в открытом поле. Каждый воин здесь превосходит самого опытного ветерана Альбермайна, но только в схватке один на один. Я почти не сомневаюсь, что они одержали бы победу, если бы каждую битву нам пришлось вести в лесу или в разрушенной стране. Нельзя надеяться, что Лжекоролева окажется такой сговорчивой.
— Тогда позвольте моим людям дать им почувствовать вкус того, с чем они встретятся. Если будем тренироваться вместе, то, само собой разумеется, у нас будет больше шансов выстоять вместе в бою.
Лицо Рулгарта скривилось от неохоты.
— Каэриты проявляют ко мне уважение, присвоили мне титул Ваалишь и внимательно прислушиваются к моим словам. Пусть я выучил их язык на сносном уровне и получил некоторое представление об их обычаях, но всё же не стал одним из них. И никогда не стану. Их уважение — это вежливое отношение хозяина к полезному гостю, которого надо потерпеть. Если они так думают обо мне, то что, по-вашему, они думают о вас и вашей ишличен армии?
— Я не прошу их любить нас — только сражаться вместе с нами. В любом случае, я часто видел, как из вражды может возникнуть уважение, особенно когда люди какое-то время избивают друг друга до крови.
Первые совместные манёвры Королевского войска и собравшихся воинов из каэритских владений состоялись три дня спустя. Две армии стояли лицом друг к другу по сторонам тренировочного поля. Их шеренгам одинаково не хватало непоколебимой точности, ожидаемой от солдат регулярной армии. Тем не менее, обе армии не были настолько оборванными, чтобы это мешало их эффективности, и построились с похвальной быстротой. По взаимной договоренности с Рулгартом на поле боя было запрещено использовать клинковое оружие, мечи и алебарды заменили посохами, а с пик сняли наконечники. Тем не менее, я знал, что в этот день без травм не обойдётся, а некоторые окажутся тяжёлыми или даже смертельными. Я считал это неизбежной необходимостью. Декин был прав: моей армии нужно было пережить больше крови и страха, чем во время драки в таверне.
Зная, что с навыками моих солдат им недоступен любой план сложнее лобовой атаки, я выбрал тактику поочерёдного нападения. Ротам справа было приказано атаковать первыми, а через небольшой промежуток времени — центру. Левый фланг должен был продвигаться последним и напасть на шеренги, изогнутые или даже прорванные ротами, атакующими их правый фланг. Я прекрасно сознавал, что полководческое искусство Рулгарта, скорее всего, превосходит моё, и он наверняка противопоставит всему этому какой-нибудь хитрый приём. Но сегодняшние учения имели мало отношения к нашим командирским талантам. Моей армии нужно было пустить кровь, а его людям надо было осознать необходимость совместных действий.
Я наблюдал за битвой с вершины утёса, борясь с искушением самому встать в сердце войска Короны. Я знал, что там после первого же столкновения не останется надежд контролировать события, и потому предпочёл высокую точку обзора, с которой можно было судить об исходе беспристрастным взглядом. Меня воодушевляло то, насколько хорошо роты слева сохраняли строй вплоть до самых каэритских шеренг. Менее впечатляющим вышло то, что строй мгновенно развалился при первом контакте с противником. Как и ожидалось, Рулгарт оказался умелым командиром. В то время как борьба на левом фланге переросла в общую рукопашную схватку, он, вместо того, чтобы ждать приближающегося удара, бросил вперёд свой левый и центральный фланги. Каэриты наступали быстрее, чем войско Короны, но и значительно менее дисциплинированно. Некоторым группам таолишь удалось сплотиться во время атаки, но в основном это была дезорганизованная сила, которая бросилась на шеренги ишличен. Меня порадовала сплочённость наших рядов, с которой мы выдержали и отразили первую атаку, а затем устояли, когда каэриты собрались нападать второй раз. Вывод был ясен: Королевское войско будет гораздо более эффективным в защите, чем в нападении.
Ещё воодушевляла решимость обеих сторон: нестройная борьба продолжалась гораздо дольше, чем ожидалось. Левый фланг каэритов отступил, когда воины там устали бросаться на непоколебимые шеренги, и роты Войска Короны начали равномерно наступать. Справа от них другому крылу таолишь удалось отбросить рассеянные роты перед собой. В результате битва закрутилась, вскоре потеряв всякую связность. К тому времени, когда я дал трубачам сигнал о прекращении учений, шла уже просто грандиозная драка, в которой победу можно было одержать, только когда последний воин или солдат останется стоять.
Разделение двух сторон оказалось опасным и длительным делом, поскольку многие стремились и дальше бессмысленно избивать друг друга тупыми пиками и посохами. В конце концов, видя, что группы бойцов продолжают сражаться с неослабевающей жестокостью, я сел на Утрена и поехал через поле, выкрикивая команды остановиться. Тем не менее, некоторых солдат приходилось растаскивать их товарищам, а многих каэритов казалось, охватило своего рода боевое безумие, исцелить которое может только истощение или смерть. Этих вспыльчивых воинов в конце концов остановило вмешательство Рулгарта и нескольких старых таолишь. Различные группировки, составлявшие каэритское войско, не имели официальных рангов, но среди воинов были те, кто пользовался большим авторитетом в силу возраста и опыта. Всего лишь нескольких слов или даже укоризненного взгляда одного из этих ветеранов было достаточно, чтобы остановить даже обезумевшую битву.
— Писарь, если говорить только о числах, — сказал Рулгарт, шагая ко мне по полю, усеянному стонущими или неподвижными фигурами, — то я сегодня считаю себя победителем.
Осматривая зрелище, я должен был признать, что большинство оглушённых, раненых или потерявших сознание были одеты в серо-коричневую одежду, которая стала своего рода униформой для Свободного войска.
— И всё же, милорд, полем вам овладеть не удалось, — заметил я.
Рулгарт неохотно усмехнулся, скрестив руки на груди и критически окинув взглядом разрозненную массу своих воинов, теперь возвращавшихся в лес.
— Ещё не совсем готовы, — сказал он. — Но лучше, чем мы могли надеяться. Кажется, Писарь, у нас есть настоящая армия.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Месяц спустя пошёл снег, и к тому времени за́мок Леаноры был уже почти готов. Она настояла на том, чтобы переименовать его в за́мок Томас, в честь своего убитого брата. Судя по всему, сама мысль о королевской резиденции, носящей имя древнего пирата, была ей просто невыносима. Стену, окружавшую башню, по большей части снесли и перестроили, чтобы создать гораздо более обширный внутренний двор. Сама башня теперь могла похвастаться прилегающей цитаделью и группой вспомогательных построек, типичных для за́мков. Кузница стала самой большой и загруженной из них: около дюжины нанятых кузнецов долгие часы трудились над превращением стали, привезённой нам Шильвой, в оружие.
С наступлением зимы постоянные поставки через Кроншельдское море уменьшились, как и количество прибывающих новых рекрутов в войско Короны. Летом и осенью каждый корабль, встававший на якорь в бухте, привозил приличное количество молодых мужчин и женщин, горящих желанием наказать Лжекоролеву за её многочисленные жестокости. А сейчас в удачную неделю мы пополняли наши ряды лишь на дюжину новобранцев. Больше нам эту армию было уже не увеличить, по крайней мере, пока мы оставались здесь. А ещё по визитам в каэритский лагерь стало ясно, что и на призыв старейшин новые воины больше не откликнутся. По подсчётам Эйн, объединённые силы могли похвастаться численностью, превышающей тридцать тысяч человек. Она также предоставила расчёт веса припасов, необходимых для поддержания такого большого количества людей во время похода в горы. Весьма отрезвляющее чтиво.