Регина выдохнула в трубку:
– Я не знаю. Со своих сбережений я точно не смогу тебе оплатить, мне надо думать о будущем. Но я поговорю с отцом.
Давид не сдержался:
– Который отобрал у своего лучшего друга компанию?
– Это ты так считаешь. А на самом деле все по-другому.
– Правда? И как же? – хмыкнул Гуревич.
– Я не знаю всех тонкостей. Компания была на грани банкротства, он ее просто спас.
Давид выругался и прокомментировал:
– Спасатель…
– Я не лезу в дела отца, ты же знаешь, – вздохнула Регина, – я поговорю с ним и наберу тебя. Но это будет на следующей неделе.
– Хорошо, спасибо, – тихо произнес Давид, – жду твоего звонка.
Он отключил телефон и еле сдержался, чтобы не швырнуть его в стенку.
Глава 12
Когда Максим уходил, уже на пороге они договорились с Дашей, что он позвонит и скажет, когда подъехать в больницу.
– У Давы завтра полдня, если не весь день, будет проверка. Поэтому ориентируйся на вечер. Тебе есть с кем оставить дочку? – спросил Максим.
– Да, у нас и няня есть, и подругу мою можно попросить.
– Я так на твою малышку и не посмотрел, – улыбнулся мужчина и отвлёкся от завязывания шнурков. – Можно я хоть одним глазком?
Даша просияла:
– Пойдем.
Они тихонько пробрались в детскую, где в кроватке, раскинув руки и ноги в стороны, как звезда на пляже, спала Полина.
Максим наклонился, и девушка заметила, как изменились его глаза. Они искрились!
– Просто чудо какое-то! Какая она хорошенькая! И на тебя похожа, – прошептал Максим.
Они еще постояли, любуясь девочкой, а малышка как раз повернулась и как нарочно подложила пухленькую ручку под такую же мягкую щечку.
– Как бы я хотел иметь такую, – тихо произнес Максим, перевел глаза на Дашу, но сразу как будто очнулся от сна, выпрямился и сказал: – Мне пора домой.
Даша проводила его и села прямо на пуф в прихожей.
Ей и раньше казалось, что она нравится Максиму, а сейчас… да, сейчас она в этом убедилась. Влюбленный взгляд скрыть можно, а вот любящий – никогда.
Спала Морозова отвратительно, утром поехала на работу, и только после пяти ей позвонил Виткин:
– Привет, – грустным голосом поздоровался он, – можешь подъехать?
– Да, конечно! – сразу же отозвалась девушка. – Говори адрес!
– Пришлю сообщением.
На дорогу ушло всего полчаса. Максим ждал Дашу возле палаты, в глаза пытался не смотреть и сразу начал объяснять:
– Даве делали сегодня полное обследование. Все же когда человек лежит без сознания, сложно понять все на сто процентов. Результаты неутешительные. Травма серьезная, компрессионный перелом поясничного отдела позвоночника. Этот диагноз я знал и даже нашел очень крутой реабилитационный центр. Врач сказал, что травмы случаются часто, но мало у кого получается восстановиться. Очень важно пройти раннюю реабилитацию, практически сразу после операции, и продолжать, не останавливаясь. Давид больше месяца пролежал, надо все это нагонять.
Даша стояла рядом и кивала.
– Его сегодня пытались посадить. Он потерял сознание от боли, у него упало давление. Все это, понятное дело, не обрадовало Давида. В общем, сейчас он в полном шоке. Даже не знаю, что делать…
– Ты имеешь в виду, что лучше мне сейчас не появляться? – спросила Морозова.
– Фиг знает, как он отреагирует… – нахмурился Максим. – За все эти десять лет он ни разу не произнес твоего имени. Только один раз сказал, что ты для него умерла, и все.
– Все же я попытаюсь объясниться с ним, – Даша была настроена решительно и отступать не хотела.
Она десять лет его не видела. А сейчас он здесь, в двух шагах от нее. Стоит только открыть дверь и войти! Морозова была уверена, что найдет нужные слова.
– Тогда удачи! – пожелал ей Максим и Даша вошла в палату.
Давид спал. Его глаза были закрыты, а лицо бледным. Не как простыня, конечно, как это пишут в душещипательных романах, но выглядел он слабым. Даша села на стул рядом и просто смотрела на мужчину, которого все эти десять лет так мечтала увидеть хотя бы мельком. И вот он в метре от нее, только руку протяни.
Ей показалось, что он изменился. Да, несомненно. Повзрослел. И эта нелегкая небритость будто прибавляла ему лет.
Ее взгляд опустился на руки, уже по-настоящему мужские, с выступающими венами.
– Что ты тут делаешь? – грозно спросил Давид, и Даша от неожиданности вздрогнула.
– Привет, – тихо ответила она и посмотрела ему в глаза.
– Я спросил – что ты тут делаешь? – тем же грозным голосом спросил Гуревич.
– Пришла тебе рассказать, что произошло десять лет назад, – Даша выпрямила спину и приподняла подбородок.
Да, хоть Давид и выглядел суровым, но показывать слабость Морозова не могла. Она не могла быть мямлей сейчас. Ей надо просто рассказать ему правду, хоть и горькую. Насколько она помнила, Давид очень любил отца – и так же сильно боялся его.
Поверит ли он ей? К сожалению, у нее все равно не было другого выхода.
Гуревич хмыкнул:
– Ну давай, очень интересно.
– Десять лет назад, когда ты пришел в себя после аварии, твой отец двое суток не пускал меня к тебе…
– Потому что я был очень слаб! – с претензией в голосе возразил ей Давид.
Даша растерялась, услышав такую злость в его интонациях. Сделав медленный вдох и выдох, она все же продолжила:
– Через два дня он подошел и сказал, что ты в порядке.
Она подняла голову и посмотрела на Давида.
Да, такого он, вероятно, не ожидал услышать. Мужчина нахмурился и спросил:
– Он сказал, что я порядке?
– Да, – кивнула Морозова. – Рядом с ним стоял врач, кажется, Роберт Михайлович его звали, и он подтвердил, что они сделали тебе операцию, вставили металлоконструкцию, и все у тебя будет хорошо. Все остальные травмы были несущественными, и, конечно же, я запрыгала от радости и даже поцеловала тогда твоего папу.
Даше показалось, что взгляд Давида смягчился, и он уже не потребовал, а попросил:
– Дальше.
– Твой отец отвел меня в сторону и сказал, что ты немного не в себе, – Морозова отпустила голову, но сразу снова подняла. Она хотела видеть его реакцию: – Сказал, что ты хочешь меня проверить перед тем, как сделать предложение. Типа, сейчас как раз прекрасный шанс узнать, настоящие ли у нас чувства. Предупредил, что ты скажешь мне, что получил травму и навсегда останешься инвалидом. А я, естественно, должна сказать, что ты мне нужен любой!
Пока Даша все это говорила, взгляд Давида с каждым ее словом становился все мрачней, а потом он спросил:
– И почему же ты этого не сказала?
Глава 13
Десять лет назад
Давид приходил в сознание несколько раз – на пару секунд, но затем терял его снова. Ему снились страшные и очень странные сны, но когда он очнулся, понял, что все это случилось с ним на самом деле.
Мысли путались, память приходила частями. Вот грузовик слева его подрезал, и он вылетел на обочину. Машина неслась на большой скорости, он пытался затормозить, а ног почему-то не чувствовал.
Жизнь пролетела перед глазами за секунду, а потом – только белый потолок.
Он повернул голову и понял, что лежит в больничной палате. За окном день, шумный город и жизнь.
К нему почти сразу подошел врач, что-то говорил, но этого Давид не помнил. Кажется, он опять потерял сознание или просто заснул. Боль была адская, все тело будто горело огнём.
Когда он очнулся второй раз, то на кресле, возле его кровати, сидел отец.
Как ни странно, но он не стал обвинять Давида в том, что тот плохо вел машину или был невнимательным.
Он просто сидел, смотрел на сына и молчал.
– Жить буду? – спросил хриплым голосом Гуревич-младший.
– Будешь, – ответил отец и спросил: – Больно?
– Терпимо.
Генрих Владленович на этом встал и вышел из палаты. Пришла медсестра, что-то вколола, и Давид снова заснул.
Проснулся уже утром. Во всю светило солнце, и его лучи пробивались сквозь темные занавески, создавая причудливые блики на потолке.
Как ни странно, но почти сразу появился отец и опять присел рядом. Потом брали какие-то анализы, проводили процедуры, приходило еще два доктора, а вот вечером Генрих Владленович все же заговорил с сыном, но, как оказалось, совсем о другом, а не о том, чего с ужасом ждал Давид.
– Видишь, какая хрупкая наша жизнь, – начал он, – и в любой момент может закончиться.
Он помолчал, встал со стула, походил взад-вперед по палате и снова присел рядом:
– Ты делаешь много ошибок. И не только в аварии дело, хотя и тут тебе просто повезло. Могло быть все намного хуже. Да, я понимаю, что ты молод еще, но я очень хочу, чтобы ты не совершил еще одну.
– Какую? – Давид не понимал, о чем говорил отец.
Генрих Владленович снова встал, подошел к окну и громко, показательно вздохнул:
– Я раньше думал, что самое главное в жизни – это состояться как мужчина. Что главней того, чтобы иметь свое дело, зарабатывать хорошие деньги и обеспечивать свою семью – ничего нет. Конечно, не считая здоровья, – он обернулся и снова подошел к кровати сына.
Давид молчал и слушал. Кажется, впервые отец говорил с ним как с равным.
Генрих Владленович даже хлопнул по ладонью по кровати, слегка задев сына.
– Самое главное – это выбрать правильную женщину. Ту, которая пойдет за тобой, куда бы тебя судьба ни повела. Ту, которая не предаст, когда в твою жизнь придет беда.
– К чему ты клонишь, папа? – спросил Давид.
– К тому, что сейчас самое время проверить твоих женщин.
Давид нахмурился:
– У меня одна девушка. И я собираюсь на ней жениться. Ты это знаешь.
Гуревич-старший помотал головой:
– У тебя не одна женщина. Еще есть Регина, которая давно любит тебя и готова на все.
– И ты готов на все, чтобы она стала моей женой. Только не можешь понять одного – я не люблю ее!
Генрих Владленович выругался и резким, грубым тоном произнес:
– Любви для брака мало! Рядом должен быть надежный человек, как ты этого не понимаешь?