Линли объяснил. Полиция не обладает достаточной информацией до тех пор, пока не будут получены отчеты от экспертов и патологоанатомов. Первоначальный осмотр тела погибшей женщины да и место, где оно было найдено, не давали оснований сомневаться в том, что имел место наезд и побег с места происшествия. Но более тщательный анализ показал, что на женщину наехали несколько раз, ее тело затем было передвинуто, а отпечатки шин, найденные на ее одежде и теле, указывают на то, что все повреждения нанесены одним и тем же транспортным средством. Таким образом, сбивший миссис Дэвис автомобилист оказался убийцей, а ее смерть – не несчастным случаем, а, соответственно, убийством.
– Боже праведный.
Джил протянула руку к Ричарду Дэвису, но он не взял ее. Он ушел куда-то в себя, потрясенный услышанным, удалился во тьму, откуда ей было не вытащить его.
– Мне никак не дали понять… – бормотал он, уставившись в пространство. – Господи. То есть все еще хуже, чем я думал. – Он взглянул на Линли. – Я сам хочу рассказать об этом Гидеону. Вы позволите, чтобы сын услышал обо всем от меня? Ему в последние месяцы нездоровится. Он не может играть. И это известие может оказаться для него… Так вы позволите мне самому рассказать Гидеону? Надеюсь, в газетах еще ничего не писали? В «Ивнинг стандард»? Ведь пока семью не оповестили…
– Этим вопросом занимается наш отдел по связям с общественностью, – ответил Линли. – Но разумеется, никаких сообщений в прессе не должно быть, пока не уведомят членов семьи. И вы поможете нам, если сами поговорите с сыном. Помимо Гидеона были ли у Юджинии Дэвис другие близкие родственники?
– Ее братья, но где они, одному богу известно. Что касается родителей, то двадцать лет назад они были еще живы, хотя спустя столько времени… не знаю. Их звали Фрэнк и Лесли Стейнс. Фрэнк был англиканским священником, так что можете начать его поиски с церкви.
– А братья?
– Один старший, другой младший. Дуглас и Йен. Опять же не могу сказать, живы они еще или умерли. Когда я познакомился с Юджинией, она уже много лет не виделась со своей семьей и за все время нашего брака не поддерживала с ними связи.
– Мы постараемся найти их. – Линли взял чашку, к стенке которой привалился разбухший чайный пакетик, вытащил его на блюдце и плеснул в чай молока. – А вы, мистер Дэвис? Когда вы в последний раз виделись со своей бывшей женой?
– При разводе. А точнее… лет шестнадцать назад. Нужно было подписать бумаги, совершить какие-то формальности. Пришлось встретиться.
– А после?
– Ни разу. Правда, не так давно мы общались по телефону.
Линли опустил чашку.
– Когда это было?
– Последнее время она звонила мне, чтобы расспросить о Гидеоне. Ей стало известно о его нездоровье. Это началось… – Он обратился к Джил: – Дорогая, когда был этот концерт?
Джил Фостер встретила его взгляд с таким невозмутимым выражением лица, что для Линли стало очевидно: Ричард Дэвис отлично помнит дату концерта, и она об этом знает.
– По-моему, тридцатого июля, – сказала она.
– Мне тоже так кажется. – Дэвис вновь повернулся к Линли. – Юджиния позвонила вскоре после концерта. Точнее сказать не смогу. Наверное, где-то в середине августа. И с той поры продолжала время от времени звонить.
– Когда вы говорили с ней в последний раз?
– На прошлой неделе, кажется. Точной даты не помню. Как-то не обратил особого внимания. Она позвонила сюда и оставила сообщение. Я перезвонил. Значительных перемен в состоянии Гидеона не произошло, поэтому разговор был короткий… Инспектор, прошу вас считать мои дальнейшие слова конфиденциальной информацией. У Гидеона острый приступ боязни сцены. Мы заявили, что он страдает от переутомления, но это не более чем эвфемизм. Юджиния поняла это, и, думаю, публика тоже недолго будет оставаться в неведении.
– Разве она не встречалась с сыном лично? Не звонила ему?
– Если и звонила, то Гидеон утаил это от меня, что в принципе маловероятно. Мы с сыном довольно близки, инспектор.
При этих словах Дэвиса его невеста опустила глаза, и Линли сделал мысленную пометку: вероятно, связь между сыном и отцом не так уж крепка, как кажется Ричарду Дэвису, или же являет собой улицу с односторонним движением, по которой перемещается только отец. Затем он сообщил Дэвису следующее:
– Как нам стало известно, ваша бывшая жена в тот вечер направлялась на встречу с жителем Хэмпстеда. С собой у нее был его адрес. Зовут этого человека Дж. В. Пичли, но вам он был известен под другим именем: Джеймс Пичфорд.
Руки Дэвиса перестали массировать ноги Джил Фостер. Он замер, превратившись в живую скульптуру Родена.
– Вы помните его? – спросил Линли.
– Да. Помню. Но… – Он снова счел нужным обратиться к невесте: – Дорогая, ты уверена, что не хочешь прилечь?
Ее лицо красноречиво поведало Дэвису о ее желаниях: ни за что на свете Джил Фостер не хотела бы пропустить этот разговор.
– Вряд ли я смогу забыть кого-то из тех, кто находился рядом со мной в тот период времени, инспектор, – сказал Дэвис. – Вы бы тоже не забыли их, окажись вы на моем месте. Джеймс Пичфорд прожил с нами несколько лет до того, как Соня… наша дочь…
Окончание фразы он оставил невысказанным, выразив свои чувства тем же беспомощным взмахом рук, что и раньше.
– Нет ли у вас информации о том, что ваша бывшая жена поддерживала связь с этим человеком? Мы беседовали с ним, и он утверждает, что нет. Но возможно, в телефонных разговорах с вами ваша бывшая жена упоминала его имя?
Дэвис покачал головой.
– Мы никогда не затрагивали никаких тем, помимо Гидеона и его здоровья.
– То есть вы хотите сказать, что она не рассказывала вам о своей семье, о жизни в Хенли-он-Темз, о своих друзьях или, если таковые имелись, любовниках?
– Ничего такого, инспектор. Мы с Юджинией расстались не самым дружеским образом. Однажды она ушла из дома, и на этом все кончилось. Ни объяснения, ни извинения, ни слова. Сегодня она жила с нами, а на следующий день исчезла, и только через четыре года со мной связались ее адвокаты. Так что наши с ней отношения нельзя назвать безоблачными. Признаться, я не очень обрадовался, когда она наконец позвонила.
– Не могла ли она иметь отношений с другим мужчиной в то время, когда покинула вас? Возможно, этот человек недавно вновь появился в ее жизни.
– Вы… имеете в виду Пичеса?
– Пичли, – поправил его Линли. – Да. Не могла ли она иметь отношений с Пичли, когда он был еще Джеймсом Пичфордом?
Дэвис обдумал такую возможность.
– Он был гораздо младше Юджинии – лет на пятнадцать, наверное, или на десять. Но Юджиния была привлекательной женщиной, и я готов допустить, что между ними могли возникнуть какие-то чувства. Давайте я подолью вам чаю, инспектор.
Линли молча кивнул. Дэвис выбрался из-под ног Джил Фостер и скрылся на кухне, откуда вскоре донесся звук бегущей из крана воды, означавший, что придется подождать минуту или две, пока не закипит чайник. Линли спросил себя, с какой целью Ричард Дэвис старается выиграть время, зачем оно ему понадобилось. Действительно, на него валились известия одно неприятнее другого, а он принадлежал к поколению, которое приравнивало проявление чувств к разгуливанию нагишом по Пикадилли-серкус. Да и невеста жадно ловила каждое его слово, так что у него были причины захотеть уединиться на пару минут, чтобы собраться с мыслями. И все-таки…
Ричард Дэвис вернулся и на этот раз кроме чая принес стакан апельсинового сока, который вручил невесте со словами:
– Выпей. Тебе нужны витамины.
Линли поблагодарил хозяина за чай и сказал:
– Ваша бывшая жена водила близкую дружбу с Тедом Уайли, мужчиной из Хенли-он-Темз. Может, она упоминала его имя в одном из ваших разговоров?
– Нет, – ответил Дэвис. – Поверьте, инспектор, мы с ней говорили только о Гидеоне.
– Майор Уайли сообщил нам, что Гидеон и его мать не поддерживали отношений.
– Да? – с сарказмом произнес Дэвис. – Я бы выразился несколько иначе. Юджиния в один прекрасный день ушла от нас и больше не возвращалась. Если хотите, можете говорить, что она не поддерживала с ним отношений. Я же всегда считал, что она бросила его.
– И в этом ее грех? – спросил Линли.
– Что?
– Она говорила майору Уайли, что хотела бы признаться ему в своих грехах. Вероятно, речь шла о ее уходе от мужа и сына. Кстати, она так и не успела этого сделать. Во всяком случае, так утверждает майор Уайли.
– То есть вы думаете, что этот майор…
– В настоящий момент мы просто собираем информацию, мистер Дэвис. Не хотите добавить что-нибудь к уже сказанному? Возможно, ваша бывшая жена упомянула вскользь что-нибудь такое, чему вы не придали в то время значения, но при данных обстоятельствах это могло бы…
– Крессуэлл-Уайт, – произнес Ричард Дэвис словно в трансе, но потом повторил это имя с большей убежденностью в голосе: – Да. Ведь есть же еще Крессуэлл-Уайт. Я получил от него письмо, и Юджиния, должно быть, тоже.
– А кто такой этот Крессуэлл-Уайт?
– Да, она наверняка получила от него такое же письмо, потому что когда убийца выходит из заключения, то всех родственников жертвы оповещают в обязательном порядке – так было написано в том письме.
– Убийца? – переспросил Линли. – Вы получили известие об убийце своей дочери?
Вместо ответа Ричард Дэвис вышел из гостиной и проследовал по короткому коридору в другую комнату. Вскоре после этого раздались звуки открываемых и закрываемых ящиков. Вернулся он с большим конвертом в руках, который и передал Линли. Внутри находилось письмо от некоего Бертрама Крессуэлл-Уайта, эсквайра, королевского адвоката и прочая, и прочая, а отправлено оно было из дома номер пять, Пэйпер-билдингс, Темпл, Лондон. В нем сообщалось, что в указанный ниже день из тюрьмы ее величества «Холлоуэй» условно-досрочно освобождается мисс Катя Вольф. В случае если мисс Катя Вольф будет досаждать, угрожать или иным образом доставлять неприятности мистеру Дэвису, то мистера Дэвиса просят немедленно уведомить об этом мистера Крессуэлл-Уайта, королевского адвоката.