— Да, но…
— Мне пора идти. — Томми повесил трубку.
Майкл остался стоять с безмолвной трубкой в руках.
Глава 26
Майкл сидел за столиком в Макдоналдсе на бульваре Санта-Моника и ждал, когда в дверь войдет Барри Уиммер. Он легко узнал невысокого бородатого человечка по его собственному описанию и помахал ему рукой из-за столика. Уиммер сначала подошел к прилавку, чтобы купить себе биг-мак и картофель-фри.
Когда он сел, Майкл пожал ему руку.
— Впервые с кем-то встречаюсь в Макдоналдсе, — сказал Уиммер.
— Мортон показался мне малоподходящим местом.
Уиммер издал короткий невеселый смешок.
— Я не думаю, что вы хотите, чтобы вас увидели со мной в Мортоне.
— Или в любом другом месте, — сказал Майкл.
На мгновение Уиммер изменился в лице.
— Спасибо, что напомнили, — горько сказал он.
— Когда вас отпустили?
— Четыре месяца назад.
— А на что вы теперь живете?
— Разработал парочку бюджетов для друзей, — ответил Уиммер, налегая на биг-мак.
Майкл открыл стоявший перед ним портфель и достал оттуда бюджет «Тихих дней».
— Скажите, что вы об этом думаете, — сказал он, подавая документ Уиммеру.
Уиммер отложил свой биг-мак и, рассеянно дожевывая, стал листать страницы. Он не торопился.
— Это самый экономный бюджет из всех, что мне приходилось видеть, — наконец сказал он, — но он осуществим лишь при условии, что фильм будет сниматься не в Лос-Анджелесе.
— Я хочу снять его в Кармеле.
Уиммер кивнул.
— Если бюджет у вас уже готов, то почему вы хотели со мной встретиться?
— Я слышал о вас много хорошего.
— Наверное, давно это было. Сейчас мое имя смешано с грязью.
— Наоборот, недавно. Я слышал, что вы смогли обобрать различные студии ни больше ни меньше чем на пять миллионов долларов за последние десять лет.
— Я попался из-за двухсот тысяч, — сказал он, — остальное удалось утаить от полиции.
— Что вы делали с такими деньгами? — спросил Майкл. — Мне любопытно.
— Я хорошо жил.
— И еще ловили кайф, как я слышал.
Уиммер снова невесело улыбнулся.
— Было и такое.
— Вы сохранили свои привычки?
— Тюрьма мало меня изменила, но отучила от кокаина. Там была неплохая программа терапии.
— Что-нибудь осталось от тех денег, что вы сберегли?
Уиммер фыркнул.
— Если бы осталось, разве я угодил бы за решетку из-за двухсот штук? Пришлось возмещать убытки.
— Какие у вас планы на будущее?
— Думаю основать частные курсы по менеджменту.
— Стоит еще купить бакалейную лавку.
— Да, это все, что мне остается.
— Вы не хотели бы вернуться в кинобизнес?
— В каком качестве? Охранять реквизит?
— В качестве директора картины.
Уиммер перестал жевать и удивленно посмотрел на Майкла.
— Не надо пудрить мне мозги, мистер.
— Я говорю серьезно.
— В этом проекте? — Он похлопал ладонью по бюджету «Тихих дней».
— Да.
— И вы верите, что я не украду ваших денег?
Майкл вытер рот салфеткой и бросил ее на стол.
— Барри, если вы будете работать со мной, такое воровство станет вашей главной обязанностью.
Уиммер от удивления, по-видимому, потерял дар речи.
— Можно задать вам один вопрос? — сказал Майкл. — Как вы попались с теми двумястами тысячами?
Уиммер вздохнул, повертев в руках ломтик картофеля.
— У меня был такой же хитрый продюсер, как я сам.
— А я хитрее вас, Барри, — сказал Майкл. — И если вы станете воровать деньги из моего кармана, я без труда вас поймаю.
Уиммер кивнул.
— Понятно, — сказал он. — Вам не придется меня ловить.
— Так, — сказал Майкл.
— И мы делим все, что мне удастся выкроить?
— Я дам вам двадцать процентов от всего, что вам удастся получить из бюджета.
— Что будет, если нас застукают?
— А разве «Центурион» не контролирует ваш бюджет?
— Контролирует, конечно, и неплохо контролирует. Но судя по тому, что я слышал о вас, вы становитесь вроде гения, когда надо одурачить студию.
— Можно сказать и так, — согласился Уиммер.
— Во сколько можно уложить этот бюджет? — спросил Майкл, указывая на документ.
— В восемь миллионов, ни отнять, ни прибавить.
— Каково это по здешним меркам?
— Это весьма экономно при любых обстоятельствах, но кто у вас в главной роли?
— Роберт Харт.
Уиммер расширил глаза.
— А кто пишет сценарий?
— Марк Адер.
— Режиссер?
— Один очень способный парнишка из киношколы при калифорнийском университете.
— Тогда бюджет в восемь миллионов невозможен, даже если режиссером будет ребенок.
— А в десять миллионов можно уложиться?
— Скорее, в пятнадцать, причем если все расходы урезать до минимума, а Харту не платить гонорара, а пообещать проценты с прибыли.
— Предположим, мы установим бюджет в девять с половиной миллионов. Мы снимаем картину за восемь миллионов, а вы, используя ваш особый талант, раздуете его до девяти с половиной. Смогли бы вы с этим справиться?
— За двадцать процентов? Да вы и глазом моргнуть не успеете!
Майкл улыбнулся.
— Я так и думал.
— А что мне будут платить за работу на студии?
— Вы будете получать немного; никто не удивится — в вашем положении вы должны быть рады любой работе, не так ли?
— Логично.
— Прежде вы ни с кем не заключали подобного э… договора о сотрудничестве?
— Такого не было.
— Ну что ж, пожалуй, некоторые вопросы нам стоит обсудить сразу. Прежде всего, между вами и мною не будет никаких сделок наличными. Каждую неделю вы будете приходить в местное Федеральное транспортное бюро и переводить восемьдесят процентов вырученных денег по тому адресу, который я вам дам. Я хочу, чтобы вы все время помнили, что я хитрее вас, Барри; это очень важно для нашей с вами работы и наших отношений.
— Хорошо, вы меня умнее. Я это переживу.
— Никто не должен узнать о моей доле денег; надеюсь, что и о вашей тоже. Не в моих интересах, чтоб вы попались.
— А что будет, если меня все-таки поймают? Я имею в виду, если вы недооцениваете контроль со стороны «Центуриона»?
— Уверяю вас, что этого не случится. В противном случае вы и будете в ответе за все. Я сам дам против вас показания; а впутать меня в это дело вам никак не удастся, а если вы попытаетесь это сделать, все обернется еще хуже для вас.
— Вы очень милый человек, — сказал Уиммер.
— В этом городе еще кто-нибудь предлагал вам работу?
— Нет.
— Тогда вы правы. Я очень милый человек, но до тех пор, пока дела идут гладко. Если вы допустите какую-либо оплошность в работе, вы снова окажетесь за решеткой. А если вы подведете меня, — и я хочу, чтобы вы серьезно отнеслись к моим словам, Барри, — в этом случае считайте себя покойником. Это не преувеличение, это вполне серьезное обещание.
Уиммер внимательно смотрел на Майкла.
— При благоприятном же стечении обстоятельств вы заработаете немало денег и, кроме того, сможете себя реабилитировать в глазах общественности. Я собираюсь сделать еще много картин, и пока наше сотрудничество будет оставаться в силе, у вас будет работа.
— Звучит обнадеживающе, — сказал Уиммер.
— Значит, мы друг друга поняли? Я хотел бы, чтобы в наших отношениях не было неясностей.
— Мы хорошо друг друга понимаем, — твердо сказал Уиммер.
— Вот и отлично, — Майкл протянул ему свою руку, и Уиммер пожал ее. — Для начала вам нужно явиться завтра утром в мой офис на студии «Центурион». На проходной я оставлю ваш пропуск.
— Хорошо, сэр, — улыбаясь, сказал Уиммер.
Глава 27
В понедельник вечером в Мортоне, в тускло освещенном ресторане на Мелроуз-авеню собрались сливки голливудского общества. Майкл и Ванесса сидели за столиком вместе с Лео и Амандой Голдман недалеко от Майкла Овица, директора агентства творческих художников, и Питера Губера, главы «Сони пикчерс». Обоим Майкл был уже представлен и с обоими успел обменяться ничего не значащими фразами. То, что он был в их обществе на равных, давало ему чувство удовлетворения, которого он не испытывал с момента заключения контракта на «Центурионе».
После обеда, когда женщины перешли в дамскую комнату, Лео, облокотившись на стол, наклонился к Майклу.
— Есть человек, которого я хотел бы тебе порекомендовать в качестве режиссера для «Тихих дней», — сказал он. — Его зовут Марти Уайт.
— Лео, я ценю ваше участие и ваш выбор, — сказал Майкл, — но я уже нашел режиссера.
Лео приподнял брови.
— Кто он и почему ты не поставил меня в известность?
— Лео, мне не хотелось бы вам напоминать, что ваше одобрение при найме режиссера мне не нужно.
— Черт побери, я все это прекрасно знаю! Однако, не могу взять в голову — почему я не в курсе? Я знаю обо всем, что происходит на студии.
— Я об этом слышал, — сказал Майкл.
— В этом городе ты не смог бы встретиться ни с одним режиссером так, чтобы мне не было об этом известно.
— Этот парень еще никогда не работал режиссером на студии. Вот почему вы о нем не знаете.
Лео еще ближе придвинулся к Майклу и, понизив голос, спросил:
— Ты нанял какого-то тупицу, который никогда не снимал кино?
— Ну, в школе он кое-что снимал.
— В школе!
— Он из Лос-Анджелесской киношколы при калифорнийском университете.
— Ты взял в режиссеры студента?
— Лео, я сам был студентом киношколы, когда снимал «Ночи Даунтауна».
— Это другое дело.
— Вовсе нет, это то же самое.
— По-моему, Майкл, ты с ума сошел.
— Вы видели фильм?
— Какой фильм?
— Лео, в прошлую среду я отослал вам короткометражный фильм, снятый этим парнем.
— Я еще не добрался до него.
— Так вот, если бы вы до него добрались, то вы бы не волновались так сейчас.
— И что же на этой пленке?
— Сцена из рассказа Генри Джеймса, и она так хороша, что я сначала глазам своим не поверил.