– Я бы не поверила раньше, но сейчас…
– А что сейчас? – больно сдавливает мое запястье. Кисть синеет. – Что? Я все тот же мужик, которого ты полюбила и вышла замуж. На хрена мне лгать?
– Откуда мне знать? Я вообще ничего не понимаю! И отпусти, мне больно!
Вырываю руку и отворачиваюсь. Дима прижимается сзади, обвивает мою талию своими большими ручищами и шепчет у самого уха:
– Прости меня, я будто с цепи сорвался. После твоего сообщения взял пару дней выходных, чтобы связаться и встретиться с частным детективом. – Ведет носом вдоль роста волос, глубоко вдыхает. А я пьянею от его мускусного аромата, слабею от мягких поглаживаний живота и чуть ниже. – Мне это все охренительно осточертело…
– Дим, прекрати, – пальцами карябаю его руки на себе. Внутри все переворачивается от короткого мига, в котором я представляю нас в постели. Обнаженный Дима, накрывает меня сверху, вдавливает в матрас. Я глажу его мощную спину… – Прекрати!
Попой и локтями толкаю его назад и мгновенно кручусь на пятках. Мы лицом к лицу.
– Как же я хочу поцеловать тебя сейчас. – Будто бы считывает мои мысли. Во рту пересыхает, неосознанно облизываю губы. – Я так соскучился.
– Отличная манипуляция, Дим. Уровень бога.
Слегка ехидничаю, прогоняя из сердца любую ноту, затронувшую былые чувства.
– Я все выясню и докажу тебе, что я не изменял.
Наводит на меня указательный палец и прикрывает один глаз.
– Мне все равно, чем ты будешь заниматься. И вообще, у меня много дел, будь добр, покинь мою квартиру.
– Дел? Ты на четыре дня бросила агентство. В курсе, что Маринкин отец организовывает ей большие проводы холостой жизни? Твои помощницы сообщили?
– О чем ты?
Я свожу брови, складываю руки на груди. Боковым зрением замечаю не выброшенный в помойку тест на беременность на кухонном островке.
– Масштабное мероприятие на уровне королевского бала. Я так понимаю тематика маскарада?
– Да, но…
– Значит, я правильно озвучил заказ Полине.
– Погоди, что?! – моментально выпрямляюсь. Каждый волосок на теле принимает оборонительную позу. – Что ты сделал?
– Марина хочет, чтобы вы и ее девичником занялись. Осталась всего неделя. Так как твои хихикающие пташки совершенно не обучены, работать без тебя, я приехал и уладил кое–какие моменты сам. Прости, иначе бы тебя ждала катастрофа.
Почему мне никто не позвонил? Почему?! Я же не взяла отпуск, не улетела на другой конец земли?!
Принимаюсь растирать виски и жмуриться.
– Стеф, – Дима с осторожностью касается моего плеча. – Ничего страшного не случилось. Все в порядке. Вернешься и уладишь оставшиеся проблемы.
– Уходи.
Не глядя на него, произношу ровным голосом.
– Стеф?
– Пожалуйста, не начинай.
– Хорошо. – Качает головой. – Я понял. Я дурак во всем. Больше беспокоить не буду. По крайней мере, пока у меня не будет веских причин встретиться с тобой.
Он уже нацеливается на выход, когда вдруг лихой разворот меня траекторию его движения. И вот уже белый пластиковый тест зажат у него в кулаке.
– Это что? Ты в какой–то момент подумала, что беременна, а я не в курсе?
– Дим! – топаю ногой. – Уходи!
Возвращается ко мне, трясет тестом у меня перед лицом.
– Я твой муж. Мы пять лет пытаемся забеременеть, не смей держать меня в неведении. Поняла?!
– Я не беременна! – прекращаю массировать виски и поднимаю на него глаза. Дима весь покрывается белесыми пятнами.
– Но будешь. Черт возьми, даже если тебе просто показалось, ты там что–то почувствовала. Я не знаю, тошноту или головокружение, говори мне! Я отвезу тебя к нашему врачу. Кстати, когда у нее была?
– Не помню,…я бросила пить лекарства и делать уколы.
– Чего? – Порядком низко наклоняется ко мне и заглядывает в самое нутро. Я тону в яркой синеве его глаз.
– Я больше не хочу…я…
Дима долго и внимательно смотрит на меня, водит желваками, а потом хватает стул, на котором я сидела и бросает в стену позади себя. Я подпрыгиваю на месте.
– Ты не получишь развод. Я заберу тебя, ты родишь мне ребенка, и мы будем счастливы!!! Доступно объяснил?
Часто–часто киваю, не давая себе возможности расплакаться.
– Вот и отлично. Завтра же поедешь на прием к врачу, а сегодня, займись, пожалуйста, свадьбой этой дуры.
Метнув в меня разъяренный, но в тоже время любящий взгляд, шагает в прихожую. Смотрю ему в спину, и на секунду мне мерещится дьявол в элегантном костюме и лаковых туфлях…
«Твой муж дьявол. С любовью, Э»
Память–предательница очень спонтанно выдает мне эту строчку. Дима впервые показывает мне себя с этой стороны. И она меня пугает…
Раньше у него случались и более серьезные поводы взрываться, конкуренты хотели утопить его компанию, отец скончался, и он никогда так не бушевал. Ни разу.
Я провожу руками по голове, собираю волосы и выдыхаю. Через минуту перешагиваю через стул, иду в спальню. Поеду в агентство и не, потому что Дима приказал, а потому что, я хочу знать, в чем причина молчания Кати и Лены.
Надев теплое вязаное платье, высокие сапоги на удобной плоской подошве пересекаю гостиную, пережившую смертельную битву и даже не обвожу ее взглядом.
ГЛАВА 15
Я не перестаю думать о приходе Димы, даже когда приезжаю в «Дольче Вита» и вижу двух помощниц, делающих занятой вид. Катя перекладывает бумажки, Лена листает планшет, нацепив очки, а я замираю у двери, слушая собственное бешеное сердцебиение.
Чего я хочу?
Накричать, ударить, устроить истерику или убежать прочь?
Прочь не могу. За спиной Влад. Необъятная и неприступная скала.
Вдох ничего мне не дает. Ни капли спокойствия. Я только чаще и чаще воспроизвожу в памяти сцену агрессии Димы, сильнее сжимая кулаки.
– Стефания Олеговна…– тихий голос Кати не трогает меня. Ни одна струнка моей души не трепещет. Я сама натянутая леска. Лопну и не замечу.
Влад шмыгает носом, разбавляя накопленную тишину, а я думаю: неужели я упустила момент, огрубения и ожесточения Димы? Когда это случилось?
Он ведь другой…совсем недавно окутывал меня теплом и любовью.
Наше последнее путешествие было восхитительным приключением. Мы бродили по узким улочкам маленького городка, сидели в семейных кафе, пробовали домашние блюда. Дима нежный и ласковый, я влюбленная и счастливая.
И я не заметила перемен? Такого просто не может быть!
– Стефания Олеговна? – Шепчет Влад точно мне в ухо. Я вздрагиваю, мысли улетучиваются вмиг. – Кажется, вы пугаете девчонок.
И правда. Стою статуей с каменным лицом, смотрю в одну точку. А внутри меня сердце раскалывается на кусочки.
– Мы разрываем контракт с Нечаевой. Пусть организацией ее свадьбы занимается кто–то другой.
На одном дыхании говорю я, и Катя с Леной открывают рты. Их лица бледнеют, плечи медленно опускаются.
– Но как же…мы уже заказали декор, приглашения, почти договорились об аренде зала…– Катя загибает дрожащие пальцы, часто сглатывает.
– Я лично покрою затраты и сниму все брони. Нечаевой тоже я позвоню. Прямо сейчас.
Наконец, делаю первый и самый важный шаг. Ноги немного подрагивают, грудную клетку распирает от спонтанно вспыхнувшего огня.
– Нам конец. – Слышу шепот Лены и скрип ее вращающегося кресла.
Только мне все равно. На мэра, на его брата с племянницей. Я устала жить в пузыре из лжи и подлости. Мне надоело постоянно чувствовать наполовину.
Наполовину дышать.
Наполовину любить и ненавидеть.
Если уж любовь с ненавистью неразлучные подружки, то пусть и дальше дружат, а я, в конце концов, перестану барахтаться на самом дне.
Зайдя в свой импровизированный кабинет, огороженный стеклянными стенами, тороплюсь к столу и опираюсь на него кулаками. Опустив голову, долго пребываю в неподвижном состоянии.
Я смогу начать с нуля. Я осилю все преграды и стану собой. Ни Дима, ни кто–либо другой не собьет меня с пути.
Медленно поднимаю взгляд вверх, гляжу на свое размытое солнцем отражение. Длинные пшеничные волосы спадают с одного плеча, оттеняя черный цвет пальто. Не знаю, почему я надела его. В спешке мой мозг отключился.
– И как это понимать?
Живо оборачиваюсь и сталкиваюсь со свекровью, которая прищуривается, держа руки на талии.
– Ты сменила номер телефона?
– Татьяна Михайловна, простите, но сейчас я не готова с вами разговаривать.
Развязываю пояс, практически вырываю пуговицы, расстегивая пальто.
– Что? Да как ты смеешь, грубить мне. Думаешь, со мной можно как с Димой? Я не стану молчать и терпеть твое хамство.
– Хамство? – понимаю, легко от свекрови мне избавиться не удастся. – Наш разговор точно не сложится. Простите.
Оставляю одежду в кресле, а сама огибаю стол, привлекая все силы, чтобы держаться ровно и не дать ей шанса увидеть мою слабость. Если она почует кровь, будет добивать до конца.
В нашу первую встречу, Татьяна Михайловна произнесла речь, которая характеризует ее сущность: «Девочка моя, тебе никогда не стать частью нашей семьи и не заполучить семейное состояние»
Эти слова прямо сейчас отчетливо звучат в моей голове, напоминают о том, какая я ничтожная в ее представлении. Какая мелкая, почти невидимая деталька в их идеальном семейном механизме. Вынь меня и ничего не разрушится.
Зато я, с предательством Димы, теряю всю себя без остатка, все свои мечты и планы.
Даже ребенка вычеркиваю жирным маркером.
– Милая моя, – Татьяна Михайловна делает шаг, и он мне видится гигантским. – Ты пока что, Акелова. Когда я увижу документ, подтверждающий обратное, можешь вытворять, что угодно.
– Вы, наверное, безумно счастливы нашему расставанию?
Вопрос вырывается быстрее, чем успеваю подумать. Мои брови сходятся на переносице, меж лопаток проступают крошечные острые шипы.
– Я, по–твоему, настолько бездушная тварь? Дима мой единственный сын и я желаю ему счастья. С тобой, как бы прискорбно не было, он счастлив. Ваша эта тяга к путешествиям меня немного настораживала, но вы возвращались полными сил и энергии. Димочка мог мир перевернуть после этих отпусков.