– А что? Ты не отвечаешь на мои звонки, сообщения. А мне очень нужно с тобой поговорить.
Официантка, она же любовница самого лучшего для меня мужчины на свете, выгнув спину, ждет его ответной реакции.
Я обхватываю себя руками, чувствую, как голова уходит в плечи. Растворяюсь в безжалостном моменте полностью. Сердцебиение не слышу и не желаю слышать. Хочу исчезнуть.
– Я тебя уволил. Никакого разговора не будет.
Услышать что–то другое я и не ожидаю. Дима никогда не опустится до уровня «беру свои слова назад». Его решения тверды, его поступки не подлежат переосмыслению. Иначе он не владел бы миллиардами и не являлся самым популярным лицом мировых экономических изданий.
– Я хотела бы всё изменить. Ты должен дать мне шанс.
Девица с чуть раскосыми глазами, припудренными золотистыми тенями, даже не думает сбавлять обороты. Внутри меня такой разброд, что я уже не понимаю, где реальность, где явь.
– Ты прислала мне фотографии… – говорю сквозь сдавленный выдох. – Ты мерзкая…
– Ой, не надо. Зато вы теперь знаете, чем ваш муж занимается в долгих командировках и якобы, – усмехаясь, рисует кавычки в воздухе, – по делам задерживается в офисе.
– Что она прислала? – Дима сбивает стул на пути ко мне. – Что, Стеф?
Его рука скользит по моему предплечью, и я получаю внушительный разряд боли. Он проходит сквозь кожу, кости, концентрируется в груди, к которой я прижимаю ладонь, чтобы сделать хотя бы один вдох.
– Себя обнаженную в твоем кабинете.
Наши с Димой глаза встречаются. Долгое молчание висит между нами и обрывается, когда я отворачиваюсь, а после и вовсе отступаю от него.
– Ты рехнулась, Эльвира?! Ты, мать твою, умом тронулась?!
Оставив меня, Дима рвется к этой наглой Эльвире. К той, кто по щелчку разрушила мой брак, вырвала у меня душу и повязала вокруг нее красивенький галстук.
– Я люблю тебя, Димочка. Не могу жить без тебя. Каждый день приезжаю к твоему офису и сижу в машине, глядя на парадный вход. Пожалуйста, поговори со мной, удели мне всего минуту.
Я ничего не вижу и лишь интуитивно могу догадываться, как он с ней поступает. Слышу грохотание столов, звон хрусталя и перешептывания немногочисленного персонала вдалеке.
Передо мной пелена, которая изолирует от всего этого. Я одна в огромном зале с дырой в сердце размером с марсианский кратер. Качаюсь на месте, прокручиваю день с самого утра.
Забрала платье из химчистки, посетила салон, забежала на кофе в любимую кофейню, поработала дистанционно с новыми клиентами, приехала домой и…пустота.
Дальше ничего. Я даже не помню, пила я таблетки, прописанные врачом для стимулирования моих яичников.
Вспышка и я уже перед зеркалом с телефоном в руке. А в нем сосредоточена вся боль моей жизни.
Я и Дима…мой дорогой, любимый Дима. Он и в контактах записан «Любимый мой». Но теперь он тьма, сгустившаяся вокруг меня, бьющая меня горящей плетью предательства.
Не любит больше? Не хочет меня? Нет. Обман. Мы каждую ночь занимаемся любовью. Каждую. Я его судьба, пресловутая половинка!
Половинка, ставшая огрызком. Шумно глотаю, и по горлу прокатывается тысяча лезвий. Ощущаю привкус крови.
– Вот, возьмите, пожалуйста.
Девушка–администратор протягивает мне стакан воды. На ее лице повисает грустное выражение.
– Спасибо, но я уже ухожу.
Я поднимаю подбородок, напрягаю все тело и перед тем как уйти, провожу мизинцами под глазами. Черные…мокрые…липкие …
– Всего хорошего вам.
Пожелание вонзается мне в спину. Сгибаюсь от него еще сильнее. Пока дохожу до выхода, превращаюсь в бесформенное существо.
– Стеф?!
Димин голос сочетает в себе ласку и требовательность. Но сейчас я не реагирую на него. Надеваю шубку, вешаю сумку на плечо и прикасаюсь к холодному стеклу двери.
– Стеф, ты куда?
Моя пятерня на прозрачной поверхности краснеет от натуги. Я так сильно давлю ею, что вот–вот стекло под ней лопнет.
– Я ухожу. Поеду в свою квартиру и поживу там.
– Что? Какого черта? – его туфли издают лаковый скрип, рука обхватывает мою талию. – Ты никуда не поедешь.
– Отпусти меня.
– Ты поверила ей? Серьезно? Она просто обиженная сотрудница, у которой зашкаливает жажда мести. Но я всё уладил. Она ушла через запасной выход.
Отдираю его руку от себя, поворачиваюсь и смотрю в его синие глаза.
– Ты не спал с ней?
Дима дергает плечами, а потом начинает прокручивать кольцо на пальце. Снова.
– У меня с ней ничего не было. Ни–че–го.
– Я не верю тебе, Дим. Не верю. Не могла она появиться из ниоткуда, понимаешь?
– Нет, не понимаю. Мы женаты десять лет. Ты знаешь меня от и до. Разве я могу изменить тебе с какой–то двадцатилетней бывшей помощницей моего помощника?
– Мне уже не двадцать. Мне тридцать три. Может я тебе наскучила или захотелось придать серым будням огонька?
– Огонька? – Дима вновь пленяет меня, упирается лбом в мой лоб. – Я бы никогда не сделал тебе больно. Слышишь? Я люблю тебя, Стеф.
– Какая душевная картинка! – ее имя отпечаталось у меня на сердце рваными буквами. – А вот это вам как, госпожа Акелова?
Дима скалится, глаза наливаются кровью. Он вроде выпроводил ее, но она появляется снова, тычет экраном телефона мне в лицо. Схватив ее за руку, рывком отталкивает в сторону. Но я успеваю увидеть постельные сцены с его участием. Номер в отеле, судя по обстановке.
– Он имел меня изо дня в день. На работе, после нее и даже по выходным! Обещал, что разведется, и мы будем жить вместе. Но поступил, как скотина! Вышвырнул меня из компании и заткнул рот двумя миллионами! Мне даже пришлось устроиться официанткой в этот ресторанчик, чтоб, наконец, добиться его внимания!
Безымянная для меня девица орет, отпрыгнув от Димы на метр. Машет руками, брызжет слюной и из раза в раз ударяет кулаком по стене.
– Девушка, мы вызвали полицию! – вмешивается администратор, которая предлагала мне воду. – Если вы сейчас же не покинете наше заведение…
– Да пошла ты, курица общипанная! Че хочу, то и делаю! – с ехидной улыбкой затыкает рот опешившему от наглости администратору.
– Всё, я больше не могу. – Я снова борюсь с темными пятнами перед глазами. Они тянут меня в омут. – Прощай.
Наваливаюсь на дверь и попадаю в руки Влада. Парень все это время бродил поблизости, но не пересекал выставленную боссом границу.
– Увези меня отсюда, пожалуйста…– завываю я, вцепляясь в куртку на груди охранника.
– Влад! – рычит Дима, выходя из ресторана. – Не забывайся.
– Оставь меня…оставь…десять лет я верила тебе и любила…десять лет…
Не плачу, а стону сквозь стиснутые зубы. И если бы не Влад, упала бы на асфальт. Такой груз боли, я не вынесу на своих плечах.
– Стеф…
Дима где–то рядом. Чувствую не поворачиваясь. Только когда он дотрагивается до моей спины, я удерживаюсь одной рукой за Влада, а другой залепляю пощечину мужу. Наобум попадаю точно в цель. Ладонь вспыхивает и ее колют тысячи мелких иголок.
Первая и последняя пощечина за десять лет брака.
Ведь «нас» больше нет. И были ли «мы»?
– Стеф…– ведет челюстью, растирая щеку от моего удара. – Нам надо…
– Нам? Нам, Дим?! – из–за дрожи мне трудно говорить. – Такого я тебе не прощу никогда. Я как идиотка нарядилась в свадебное платье, месяц худела, чтобы в него влезть, искала для тебя подарок. И все потому, что люблю до помутнения, до сумасшествия. А ты? Проводил ночи с этой дрянью? Врал мне в глаза, приходя домой и, ложась со мной в постель! Ты трус, Дим. Жалкий трус. А это хуже предательства. Намного хуже!
Влад, удерживающий меня от падения, косится на босса, в глазах которого застывает ужас.
Ему страшно, что я уйду? Что сегодня конец нашей семье?
– Я люблю тебя, девочка моя…
– Влад, помоги мне сесть в машину, пожалуйста. Не сделаешь этого, сама сяду за руль и уеду.
– Отвези ее, куда она хочет. – Дима пинает урну возле ресторана, несколько раз колотит кирпичную стену, а затем отшвыривает от входа Эльвиру. Та верещит, но замолкает, когда в конце улицы появляется полицейская машина.
Не без помощи Влада сажусь в машину и укладываюсь на сиденье, не желая больше никого видеть и слышать.
Годовщина брака становится концом десятилетней истории о дружбе, любви и поддержке во всем и всегда.
ГЛАВА 3
Два миллиона. Столько стоит любовница Димы. Я сижу на полу в гостиной–студии и смотрю в большое панорамное окно, за которым мерцает ночь. В моей руке пустой бокал. Я верчу его, представляя, будто внутри пузырится шампанское.
Дорогое, изысканное, с розовым оттенком…
Я не пью уже очень давно. Последние лет пять. С того момента, как мы начали планировать ребенка.
Ребенка, отец которого посчитал, что все это слишком сложно и тягостно для него.
Наши разговоры о кроватках, колясках, костюмчиках с розовыми пони долгими летними ночами, всплывают в моей памяти короткими яркими всполохами.
Мы лежим в постели, насытившись друг другом, и болтаем о доченьке. О маленькой белокурой крошке с синими отцовскими глазами.
Потом воображаем о сыночке. О сорванце, с которым Дима бегал бы по двору, гоняя мячик и превращая в прах клумбы с цветами.
Прикладываю пустой бокал к губам, втягиваю пустоту и причмокиваю. Ничего. Из ничего никогда не возникнет что–то. Если не было любви, она вдруг не вспыхнет и не сожжет всё на своем пути.
Но у нас с Димой есть любовь! Есть! Я же чувствую ее в каждом его слове, каждом поступке и даже мимолетном взгляде.
Чувствовала…теперь чернота.
Пугающая, забирающая последние крохи света и надежды.
А!
Запускаю бокал в стену напротив. Мастерский бросок увенчается осколками на полу.
Сердце танцует на этих осколках одиночное танго.
Я зажмуриваюсь от боли, обнимаю себя сильно–сильно и перестаю что–либо ощущать. Но через секунду вновь вижу перед глазами фото Эльвиры и рвущие на части сообщения.