– Твоя многоуважаемая консьержка не могла найти твой номер, а квартиру вскрывать не имеет право, даже ключом. Зато мой номер нашли через третьих лиц. И даже не спрашивай через каких.
– И ты все бросил и приехал? – только сейчас понимаю, что мы все еще держимся за руки. Будто ошпаренная выдергиваю ладонь и прикладываю ее к бедру. Горит.
– Я же помню, что ты можешь устроить настоящую катастрофу. – Опускает голову, трет шею. Что это? Дима никогда не прячет от меня свои синие глаза.
Вспомнил мою курицу с овощами? Я забыла поставить таймер, отвлекалась на просмотр вариантов оформления арки и вместо домашней еды, мы ели заказанную в ресторане пасту.
Нет. Сейчас он погружен в другое. В нечто неведомое мне. В то, что клубится у него внутри.
– Почти приехали. – В горле першит, и я немного прокашливаюсь.
За секунду до полной остановки, Дима жмет кнопку экстренного торможения лифта. Нас встряхивает, тросы над головой натужно скрипят и разносят металлический скрежет. Я сглатываю. Шумно.
– Ты не должна жить одна. С тобой может, что угодно случиться! Мои недоброжелатели, например.
– Дим…самый главный твой недоброжелатель, это твоя любовница.
Удар кулака в стену. Бам! Я подпрыгиваю, неосознанно взвизгнув.
– Я честен с тобой! Эля и мой зам были уволены, как только я узнал об их интрижке. Ей выложил два ляма, ему три. Только чтоб они закрыли свои рты, и пресса не растрясла грязное бельишко. Всё! Понимаешь, всё!
Его зрачки расширяются. Любимая мной синева радужки покрывается мелкими белесыми льдинками, а меж бровей прилегает глубокая морщина.
– Это ты не понимаешь. Твоя «не проблема» и «не любовница» разрушила нашу десятилетнюю крепость! С ноги зашла в нашу жизнь, нагадила, наплевала в ней и сейчас ты пытаешься мне доказать, что это всего лишь ерунда?
– Твою мать! – его кулак еще раз впечатывается в стену и теперь в ней корявая вмятина. Костяшки его пальцев покрывает кровь. – Я не трахал ее!
В моем животе тугой узел, а тело бьет неконтролируемая дрожь. И кабина лифта вдруг уменьшается,…скоро превратится в спичечную коробочку…
– Я хочу выйти отсюда. Сейчас же! – отклоняюсь в угол, потом возвращаюсь назад. Потолок едет вниз, я задерживаю дыхание.
Я снова маленькая беспомощная девочка в кладовке, которая бубнит под нос единственную выученную наизусть молитву. Чую запах отцовских сигарет, слышу мамин хлюпающий смех…
Нет, пожалуйста,…я ничего не сделала…
Двери лифта открываются, и я ломлюсь в них, покрывшись толстым слоем соленого пота.
– Стеф?
Влад уже возле моей квартиры, поднялся на другом лифте, а Дима спешит за мной широкими шагами. Где мой любимый, уравновешенный муж? Где человек от, которого я хотела родить ребенка?
Что за монстр преследует меня?
Отдаю Владу ключи, тот быстро справляется с замком, и я захожу в прихожую, в которой стоит прелый дух.
– Стеф, да, постой же ты! – низкий тембр Димы гудит в ушах.
Захлопываю перед ним дверь. Прямо перед его носом.
– Верни ключи консьержке. Завтра я напомню ей номер своего телефона! – последние слова, которые он услышит от меня сегодня.
Муж что–то еще бормочет, проскальзывают маты полушепотом. Я скидываю шубу, сдираю шарф так, что едва ли не душу себя им и заваливаюсь на холодную стену.
Лопатки трутся о шершавую поверхность, а я пытаюсь выровнять дыхание. Плевать на то, что творится за дверью ванной. Не хочу даже заглядывать туда. Не хочу…
– Может вам врача вызвать?
Влад неподвижен. Его руки повисают на поясе.
– Нет, спасибо. Не мог бы ты меня оставить?
– Конечно. Буду в свободной комнате. Извините, совсем не уйду. Я за вас головой отвечаю.
Закрываю глаза. Тишина приятная. Мне нравилось наслаждаться ею в нашем доме. В камине потрескивали поленья, за окном шелестели деревья…ни обезумевших заказчиков, ни моих разговорчивых помощниц…никого.
Я, Дима и тишина.
После пятой годовщины свадьбы мы захотели разбавить ее детским смехом. Активно занимались процессом зачатия, пропадая в постели на несколько часов. Фантазировали, какими будут наши детки.
Когда поняли, что наших общих усилий мало, и надо прибегнуть к помощи высококвалифицированных врачей, Дима сам все выяснил, нашел, подготовил. Мне осталось только прийти на прием.
И это тот же человек? А кто тогда сегодняшний демон в лифте? Тот, кто так долго с любовью заботился о нашем будущем?
Открываю глаза. Я на том же месте, только уже на полу. На мокром полу. Тянусь к сумке, достаю из нее телефон и вижу сообщение с неизвестного номера. Ссылка ведёт на какое–то видео из клуба.
Жму и с трудом удерживаю рот закрытым. Грудастая девица в белом парике крутится на шесте в одних блестящих трусиках. Дима сидит на диванчике, с бокальчиком в руке и неотрывно следит за ее откровенными вращениями и прогибами…
ГЛАВА 6
В чашке остывший кофе, который я пытаюсь согреть такими же холодными руками, сидя на широком подоконнике своей большой, но жутко одинокой квартиры-студии.
Город просыпается и погружает жителей в привычные суетливые мгновения. Крошечные машинки рассекают по улицам, трамвайчики гремят колесами по рельсам. И может быть, кто-нибудь прямо сейчас признается кому-то в любви. Просит стать его женой под гул мегаполиса…и «да» сквозь слезы счастья, запустит цепочку объятий.
А я, мне кажется, никогда не смогу обнять мужчину. Не Диму. И никому не скажу «да».
Я потеряна для всех и для себя самой тоже.
В груди взрывается болевая граната. Даже зажмуриваюсь на долю секунды.
Вчерашнее видео снова и снова воспроизводится в моей памяти в мельчайших деталях и усиливает эффект от взрыва. Я задеваю босыми ногами откос, будто стараюсь вернуть себя в реальность и слышу приглушенный разговор Влада из гостевой спальни.
Не нужно гадать, чтобы понять с кем и о чем он беседует.
Обо мне. С Димой.
Перестань думать о нем, говорю сама себе шепотом. Прерви этот замкнутый цикл из боли, мыслей и тоски по прошлому.
Но, как?
У незнакомой девчонки, извивающейся возле пилона и Димы есть какая-то связь и уж точно его отношения с Элей не вымысел. Не может верный мужчина вести себя так, зная как его любят и ждут.
Он не выглядит на видео грустным, переживающим или страдающим до безумия. Наоборот. Расслаблен, доволен и чертовски возбужден.
Моя сестренка Серафима сказала бы, что кобель он и в Африке кобель. И что вся его забота обо мне, обезоруживающая любовь, всего лишь умелый обман и показушность.
Только я знаю Диму больше десяти лет…Знаю, почему он ненавидит большие сборища, почему посещает лишь самые важные и официальные мероприятия. Неужели он опустится до второсортного клуба, где на каждом миллиметре этого гадюшника чей–то биоматериал?
Не верю этому. Или блокирую веру. Не позволяю себе настолько плохо думать о своем муже.
Глоток прохладного кофе оставляет во рту неприятную горечь и едкое послевкусие. Морщусь, притуляюсь к окну плечом и уже когда хочу окончательно провалиться в воспоминания, на моей кухне появляется Сима. За ней попятам следует скала мышц в черной водолазке и узких джинсах.
Сестра походкой суперзвезды, в высоких ботфортах, вышагивает ко мне, на ходу размещая солнцезащитные очки на голове. Я подаю Владу едва заметный знак глазами, и он теряется из виду.
– И что происходит, систер? Почему ты, наш вечный трудоголик проводишь утро среды дома, в компании этого, – крутится туда–сюда, ища следы Влада. – Уже испарился.
Щелкает языком и нацеливает на меня испытующий взгляд.
– Привет, Сим. Неважно себя чувствую. Обычное дело при приеме препаратов.
Заправляю закрученную прядку за ухо, ставлю чашку с кофе рядом с собой.
– Хм, – блондинка с будто бы выгоревшими на солнце волосами скидывает пальто на изящный табурет, а сверху припечатывает на него сумку. – Все еще не бросила затею родить спиногрыза?
Сима ненавидит детей точно так же, как наркоман реабилитационную клинику. Она будет всячески искать выходы, совершать побеги, лишь бы никогда не пустить в этот мир частичку себя.
Ведь перед ней наглядный пример. Я. И ее всегда мучает вопрос, зачем мне нужен ребенок? Родители так безжалостно относились ко мне, не упускали случая оскорбить и унизить, а я все равно мечтаю о синеглазой крошке.
Ответ прост. Во мне, не смотря на израненное сердце слишком много любви. И безграничного тепла. И нерастраченной душевной нежности тоже с лихвой.
Я и Диму закутала в мягкий кокон, даря всю себя без остатка. Не думая, что когда–нибудь опустею и в сосуде, кроме пустоты ничего не останется.
– Чем у тебя так пахнет? – Сима кружится возле кухонного островка, морща острый носик. – Будто в теплице нахожусь.
– У меня вчера случился потоп. Я вызвала специалистов, скоро будет пахнуть розами.
– Оу, тогда какого черта ты еще не унесла отсюда ноги? Почему ты вообще здесь? Я удивилась, когда ты написала мне в семь утра, чтобы я приезжала сюда. Повторюсь, что происходит?
Я попросила Симу приехать, потому что не понимаю, что мне делать. Мне до одури нужны ее здравые заключения с горстью резких словечек.
С трудом дождалась утра и едва стрелки часов перевалили цифру семь, отправила ей короткое сообщение с приветствием и адресом.
– Сим, обещай, что не станешь заказывать киллера?
– Господи, да что стряслось?
Я свешиваю ноги с подоконника, скрещиваю их, натягиваю на колени удлиненный вязаный свитер и тихо вздыхаю.
– Дима мне изменил. С бывшей сотрудницей своего заместителя.
У меня шум в голове от собственного голоса. Запускаю ладонь в волосы, сжимаю их у корней, молясь о скорейшем прекращении монотонных шумов.
– Охренеть…– Сима замирает, скованная невидимыми ледяными объятиями. – Охренеть…сукин сын…
Поднимаю на нее полный боли взгляд, не моргаю. Признаваться в неверности Димы сестре, оказывается ничуть не легче, чем признаваться в этом самой себе.