Ни в каких, даже самых радужных мечтах, Грифону не представлялось, что замена Хаммеру найдется так быстро. Это настораживало. Чтобы не сказать больше. Еще на заре их знакомства с бывшим осведомителем наркобарон получил список сотрудников спецотдела. Файл послужил залогом, на котором строились последующие отношения, основанные на взаимной выгоде. С тех пор много воды утекло, но Грифон еще в то время распорядился держать в поле зрения некоторых уязвимых, с его точки зрения, спецагентов.
На первый взгляд указанные в списке отличались кристальной чистотой. Однако существовал железный аргумент, способный пробить рыцарские доспехи. Прямолинейный, жестокий, не признающий компромиссов. Сломавший ни одну судьбу в попытке втоптать в грязь змея-искусителя с золотыми зубами. И что же? Серый кардинал по-прежнему правит миром, вгоняя людей в транс шелестом купюр и ни с чем не сравнимым запахом свежеотпечатанных денег.
И Мамука – так звали нового осведомителя – не явился исключением из правил. Как и все те, кого сдал Хаммер, он редко появлялся в городе. За два года наблюдений, ведущихся ни шатко ни валко, удалось выяснить немногое. Выходец с Кавказа мало с кем общался. Так, пара знакомых да родители погибшего друга. Из порочащих связей, с сильной натяжкой способных служить основой для компромата, могла стать только затянувшаяся любовная история с бывшей проституткой. Мамука явил с себя с лучшей стороны, выкупив девчонку и поселив на квартире, которую сам оплачивал. Подобное благородство наводило на мысли. Но так ли был привязан к плохой девочке спецагент, чтобы пойти на сотрудничество под угрозой ее смерти? А может, опытному сотруднику отдела по борьбе с незаконными бандитскими формированиями ничего не стоило обрубить концы, оставив девушку на растерзание бойцам наркобарона?
Ответить на вопрос Грифон не мог. И в любом случае – шантаж самая плохая основа для взаимовыгодных отношений. Поставленный несколько дней назад перед необходимостью срочно найти информатора в спецорганах, Грифон обратил внимание на отчет одного из топтунов, ведущих Мамуку. Только дотошности молодого фискала наркобарон был обязан тому, что в файлы угодило ничем не примечательное наблюдение: в дорогом автосалоне, куда зайти отважится не каждый, стоял наш южанин и по выражению топтуна «пускал слюни». Объект его вожделения – новенький Форд Мустанг – матово гасил солнечные лучи крыльями цвета black devil.
Грифон решил поставить на кавказца. Дав отмашку на вербовку мастеру шантажа Старому Хрычу, владелец островов с нетерпением ждал результата. И дождался. Когда Мамука выразил желание иметь дело только с боссом, Грифон согласился на встречу, на успех особо не рассчитывая.
Теперь, заново оценивая встречу в ночном клубе, Грифон пытался выявить детали, на которых следовало заострить внимание, но интуиция молчала. Даже в темноте зала, подсвеченного звездным пологом подвесного потолка, заметно было, как нервничал невысокий, накаченный мужчина. В его внешности – светлых, утопленных в синеве глазах с прищуром, крупном носе и слегка раздвоенном подбородке – ничто не указывало на отца, грузина по национальности.
«Наверняка пошел в мать», – решил Грифон, всматриваясь в темноту надвинутого на лоб капюшона.
– Ты зря выбрал это место, – негромко сказал хозяин положения, и не пытаясь перекричать музыку. – Здесь я не могу гарантировать тебе безопасность.
– Я сам обеспечу себе безопасность.
В тон ему отозвался Мамука, не переставая вертеть в руках золотую зажигалку – подарок прошмандовки, это Грифон знал точно. Его люди после вербовки взяли в оборот Чукчу – такую кличку дал девочке Старый Хрыч за разрез глаз (несмотря на то, что проститутка оказалась тайкой). Узкоглазая долго ломаться не стала и выдала как на духу планы любовника на ближайшее будущее: Мамука рассчитывал вывести девочку вглубь континента и обеспечить ей безбедное существование. Вот так появился еще один довод в копилке компромата.
– Нам не обязательно встречаться, – сказал Мамука. Он положил зажигалку на стол. Однако спустя секунду она снова прыгнула ему в руки. – Условия обговорили. Надеюсь, проверка много времени не займет.
Грифон отрицательно покачал головой.
– Я жду оставшуюся половину на счет не позже послезавтра.
– Если все подтвердится, – Грифон сделал паузу, – не сомневайся.
– Надеюсь, сотрудничество будет взаимовыгодным.
Мамука поднялся, давая понять, что разговор закончен. Наркобарон жестом остановил его.
– Мне не нравится та система связи, что ты предложил. Необходим экстренный канал.
– Согласен. Но пока мне нечего предложить.
– Могу предложить я.
– Нет. Не годится. Все варианты будут мои. И постарайся, чтобы топтуны рядом со мной не светились. Пострадать могут. Я нервный.
– Договоримся.
– Нет, – веско бросил кавказец и подался вперед. Грифону вдруг показалось, что безобидная зажигалка, мелькающая в его руках вполне способна превратиться в оружие.
– Не понял.
– Никакой слежки. Это условие. Замечу…
– И что тогда? – насмешливо прищурился Грифон.
– Сделки не будет.
– Сделка уже состоялась. И обратного хода не имеет.
– Ты так думаешь? – в светлых глазах Мамуки блеснули бесовские огни.
– Уверен.
– Ладно, – после паузы нехотя протянул осведомитель. – Я все сказал. Пока у тебя есть занятие.
– Пока есть, – усмехнулся Грифон.
Меньше чем через час вышеупомянутое «занятие» – краеугольный камень, на котором, вполне возможно, будут строиться дальнейшие отношения – сидело на стуле в коморке без окон. И свет, падающий сверху из лампы с металлическим абажуром, резал на части полное лицо с трясущимися губами. Крупные капли пота катились по щекам и исчезали под подбородком, там, где свет не мог до них добраться.
– А я считал тебя нормальным парнем, Шизик.
Грифон сидел в кресле напротив, перед столиком, на котором лежала деревянная коробка с сигарами и пачка длинных спичек.
– Шеф… я… В чем я виноват? – быстро шептал полный парень, сидящий на стуле со связанными за спиной руками. – Я делал все, как ты приказывал…
– И стучать на друзей я тебе тоже приказывал? – уронил Грифон, вынимая из коробки кубинскую сигару.
Он предпочитал «Double Corona» за неповторимый аромат. Как только коричневая сигара оказалась в его руках, тонкое обоняние уловило сладкий запах с легкой примесью кедра. Под детский лепет струхнувшего парня, под все эти «кто тебе сказал», «как ты мог подумать», «верой и правдой» Грифон достал из кармана каттер и ловким движением отсек у сигары запечатанный кончик.
– Группа Коми-сэя твоя заслуга? – спросил наркобарон, не прерывая занятия.
– Что? Как… Грифон! Кому ты веришь? Разве не видно, что меня подставили! Кому-то очень не понравилось, что я стал старшим! Кто-то просто метит на мое место, и я даже догадываюсь кто!
Полное лицо дрожало как желе. Взгляд загнанной крысы перебегал с Грифона на стоящего рядом со стулом Бекета, на его оголенные по плечи руки мясника, потом скользил по Белому, откровенно ухмыляющемуся, и, натолкнувшись на железный ящик с пугающими до обморока инструментами, снова возвращался к боссу.
– Мне нужно признание, Шизик.
– Гри… фо-он…
– Но мне нужно не просто признание. Я хочу знать подробности.
– Я… не знаю за что… Я не виноват. Меня подставили, Грифо-он! Не надо!
– Мне нужны подробности. Когда. Где. Кому. Сколько раз. И с чего все началось.
– Подставили! Я не виноват! – парень завыл, истекая потом. – Я могу это доказать! Послушай меня!
– Я понял. Признания не будет.
– Подожди! Шеф! Дай сказать, я…
– Бекет. – Грифон коротко посмотрел на здоровяка. – Охлади парня. Слово вставить не дает.
Он не успел договорить. От короткого удара голова парня запрокинулась. Из разбитого носа потекла красная струйка, каплями пачкая расстегнутую на груди рубаху.
– Я не стукач… не стукач, – давился парень, шмыгая носом.
– Хорошо. Тогда начнем.
Грифон зажег спичку, поднес пламя к ножке и стал равномерно поворачивать сигару. Сладковатый запах усилился, поплыл по каморке, навевая сладостные грезы. К нему присоединилась легкая нота кофейного аромата.
– Я тебе расскажу, как все будет. – Грифон поднес прогретую сигару ко рту и сделал первую, бесподобную затяжку, выпустил дым в потолок, следя за тем, как развеивается ароматное облако. Потом медленно продолжал, смакуя каждое слово, словно оно являлось продолжением процесса, гарантирующего полное расслабление. – Сейчас Бекет возьмет со стойки щипцы. И будет вырывать тебе зубы.
Парень тихо заскулил.
– Он будет вырывать тебе один зуб столько времени, сколько мне потребуется для того, чтобы выкурить эту сигару. Знаешь, Шизик, курение сигары процесс неспешный. Тебе хватит времени, чтобы все обдумать.
Полный парень плакал, глотая слезы.
– Ты можешь обдумать все раньше, чем я докурю. Твое признание остановит Бекета. В таком случае у тебя будет шанс выжить. Я всем даю этот шанс. На острове.
Открывшаяся перспектива мало чем отличалась от смерти. Шизик это знал. Его голова упала на грудь. По щекам текли слезы, смешиваясь с кровью.
– Я вижу, ты понял. Я умею объяснять, – сказал Грифон, затянулся и выпустил дым под потолок. – Но учти. Я слишком много знаю. Поэтому начинай сразу с Цветочной улицы.
Не последующее признание, а именно этот быстрый взгляд, вырвавшийся нечаянно, как птица из клетки, выдал парня с головой. Он вскинул голову так быстро, что капли крови едва не попали на ботинки Бекета.
– Давай, – приказал Грифон. – И помни, Шизик, пока я докурю сигару.
– Нет-нет-нет, – забубнил Шизик. Жесточайший удар под дых заставил его не только замолчать, но и открыть рот. Вместе с воздухом туда ворвался блестящий металл щипцов.
Стукач не продержался и до половины сигары. Как только началась боль, крупное тело парня заходило ходуном. Если бы не стул, привинченный к полу, отъехал бы к противоположной стене. Шизик пытался крутить головой, но вскоре понял, что так еще больнее. Подошвы его ботинок выбивали крупную дрожь, из глаз ручьем текли слезы. Потом полилась кровь. Чтобы не захлебнуться, парню приходилось часто глотать. И все равно, кровавые брызги отлетали на белую футболку Бекета, только начавшему входить в раж.