Борюсик дождался, пока боец дойдет до конца перехода со стеклянной крышей, пропускающей свет, и кивнул Скауту. Без команды с места сорвался дерганый стукач. Наблюдая за тем, как двигается парень, за всем этим несуразным, разбалансированным набором из махов ногами и ломкими в локтях руками, Борюсик почему-то подумал о Хаммере. «Заплатит, гад, за все», – опять мысленно пообещал он сам себе. Приказано доставить живым? Будет вам живой. А про целые ребра и челюсть никто не говорил.
Дорогу в обход Борюсик знал плохо. В принципе он понимал, что им предстоит спуск по лестнице. Однако за то время, что прошло с последнего визита, укромные закутки могли выкинуть такие фортели, что мама не горюй. Поэтому командир подозвал местного.
– Что там? – тихо спросил он.
– Все в порядке. По лестнице вниз, а там…
– Я спрашиваю – нюансов нет? – еле сдерживаясь, чтобы не звездануть по худому, дергающемуся лицу, спросил Борюсик.
– Когда я там был в последний раз, все было в порядке. Вы это… только ходите потише.
Борюсик застыл, разглядывая зрачки в почти бесцветных глазах стукача. Один дьявол знал, чего ему стоило сдержаться.
– Хаммер тоже не дурак, – подал голос Скаут. – Не станет он сидеть на месте.
– Деться ему некуда, – быстро проговорил Дон-Дон. – Я же говорю – ранен он сильно. К тому же, с ним девчонка. А из оружия у него – один пистолет. И то наверняка уже и патроны кончились. Все, что ему остается – сидеть в тайнике.
– Надеюсь. Только откуда девчонка взялась, я не пойму? – бросил через плечо Скаут. В его глазах читалось недоверие.
Ему никто не ответил. «А ведь он не верит в успех операции, – с удивлением понял Борюсик. – Не верит в то, что мы сможем взять раненого и безоружного ублюдка, к тому же обремененного какой-то бабой… Однако».
Вслух, естественно, командир ничего говорить не стал. Он кивнул Росту, чтобы начинал спуск.
Все оказалось так, как представлял Борюсик. Они гуськом двигались в коридоре котельной, вдоль стены с развороченными трубами. Первым шел Рост, за ним командир. Было душно, влажно. Пахло так, словно еще вчера котельная работала, словом, вполне по-рабочему, обжитому. В тишине читались только их шаги – четкие, размеренные, без призвуков. Под ногами скрипел песок. Временами приходилось переступать через ящики, уцелевшие неизвестно в силу каких причин. Поэтому на розовощекого пластикового пупса с порванным животом Борюсик внимания не обратил.
А если бы и обратил – что бы изменилось?
Рост, идущий первым, не сдержался и подбросил игрушку. И в тот же момент рвануло. Несколько позже до Борюсика дошло, что тот задел растяжку. На их счастье, на ней сидела одна граната, в противном случае досталось бы всем. А так – весь удар принял на себя Рост.
– Ложись!
Запоздало крикнул командир. И без команды все посыпались на землю. Скаут занял боевую стойку, на всякий случай, рубанув очередью узкий проход.
Изрешеченный осколками, у стены под трубой лежал Рост.
– Скаут, вперед! – рыкнул Борюсик, срывая с плеча рюкзак.
Он выхватил из аптечки жгут, боковым зрением отмечая, что дело дрянь. Из порванной артерии на бедре хлестала кровь. Камуфляж темнел на глазах. Сквозь дыру выбивался фонтан, который Рост пытался зажать рукой. Между пальцами текли струи, заливая пол.
– Держись, Рост, – шипел Борюсик, перебрасывая жгут через раненую ногу и затягивая потуже.
Рост хрипел от боли. В его большие темные глаза уже заглядывала смерть.
– Слышишь, парень? Держись! – почти крикнул командир, с болью в сердце отмечая, как кровью пропитывается и рука – чуть выше локтя – и грудь раненого.
Борюсик выхватил из аптечки упаковку шприцев, зубами вскрыл и с размаху засадил иголку раненому в руку.
– Старина, еще повоюем… Держись! Ты можешь, я знаю.
Кровью было залито все вокруг – стены, пол, руки Борюсика, держащие умирающего. Тот тяжело и медленно дышал, на его лбу выступили капли пота.
– Обещай, Боб, – сдавленно выдавил он и Борюсику пришлось нагнуться, чтобы расслышать его слова.
– Все что хочешь, Рост! Все, что хочешь!
– Найди ублюдка… Хаммера… Заплатит.
– Обещаю, Рост!
– Я…
Больше он ничего не сказал. Раненый дернулся, выгнулся дугой. У него горлом пошла кровь и он обмяк.
Стараясь ни о чем не думать, Борюсик снял оружие с мертвеца, подобрал упавший рюкзак. Потом повернулся и пошел на свет. Его самого малость зацепило. Осколок резанул по берцам, задев кожу. Но все это ничто по сравнению с тем, как досталось Росту, буквально заслонившего грудью амбразуру.
– Ты что хочешь сказать, – брызгающий от злости слюной Борюсик крепко держал парня за горло. Ему доставлял ни с чем несравнимое удовольствие вид дрожащего от страха стукача, перебирающего в воздухе ногами. – Что все это, дело рук какого-то отребья? Всех этих полулюдей, полузверей? Которые и гранат ближайшие несколько лет в руках не держали! Это ты хочешь сказать?
– Я ничего не знаю. Тут никого нет. Одни людоеды. Вы всех их в два счета можете положить, – хрипел парень. Он пытался ослабить хватку, цепляясь пальцами за руку Борюсика, но всякий раз страх останавливал его. Смелости хватало лишь на то, чтобы коснуться стального захвата. Потом его рука безвольно падала вдоль тела.
– Твои людоеды ставят растяжки? Да? Скажи мне то, чего я не знаю!
– Я все сказал, все! Некому здесь ставить растяжки! Некому. Пожалуйста, – захныкал стукач, и командир разжал пальцы, отбросил хлипкое тело к стене.
Пока парень кашлял – надрывно, явно давя на жалость, рядом с Борюсиком возник Скаут.
– Не верю ему, – тихо сказал он. – Предавший один раз, предает бесконечно.
– И? Твои мысли? – шепнул Борюсик.
– Они с Хаммером спелись. И этот… – он заменил первую букву в кличке предателя на «г», – ведет нас ни к нему, а от него. Да еще прямиком в ловушки. Думаешь, кокон взорвался случайно? Или Кит упал в шахту по недосмотру?
Командир молчал, буравя взглядом жалкую фигуру стукача.
– Что предлагаешь?
– Не идти через бассейн, как решили вначале.
– Это понятно. Тогда что остается? Через тренажерный зал наверху? Путь неблизкий, – рассуждал вслух Борюсик.
– Своя шкура…
– Это без сомнения.
– Даже убитый Хаммер не стоит смерти таких ребят. Да и я… откидывать копыта из-за него не собираюсь.
Командир согласно кивнул головой.
– И этого, – Скаут повел красноречивым взглядом в сторону забившегося в угол Дон-Дона.
– Позже, – без слов понял его Борюсик. И громче добавил: – Вставай, чего развалился? И дуй вперед.
Некоторое время они шли за парнем. Только у спуска к бассейнам Борюсик его остановил.
– Не туда, – коротко бросил он.
– А куда же? – Брови у парня взлетели вверх. – Тут ближе.
– Наверх.
– Через тренажерку? – нахмурился стукач. – Не пойду.
– Кто тебя спрашивать будет. Я сказал наверх.
Плечи у парня дернулись, но он беспрекословно повиновался и двинулся по ступеням наверх.
У приоткрытых стальных дверей спортивного зала, расставленных на таком расстоянии, что можно было едва протиснуться, стукач остановился, оглянувшись на Борюсика. Тот не стал мешкать – подбодрил парня ударом приклада между лопаток. Переждав минуту, в зал втянулся командир, за ним Скаут.
Десять лет назад спортивный зал, сверкавший хромированными деталями, заливал свет. На тренажерах занимались люди, поддерживающие хорошую форму. Они бегали, отжимались, крутили педали велотренажеров, любуясь своим отражением в огромных зеркалах.
Теперь здесь царил сумрак. В трещинах, бороздивших потолок, виднелось небо. Света хватало. Обнаженные штыри арматуры словно пытались затянуть дыры в потолке ветхими заплатами. Осыпавшиеся куски бетона завалили часть тренажеров. Но у стен еще стояла в боевой готовности старая гвардия – темнели плотные ряды грузов, между штативами лежали штанги, поджидая спортсменов.
Крысой лавируя между тренажерами-инвалидами, Дон-Дон споро пробирался к выходу. Борюсик двигался за ним, не отставая и всерьез надеясь на то, что им удалось обмануть судьбу.
В тишине тренажерного зала короткая автоматная очередь прозвучала особенно настойчиво.
Мгновенно огрызнувшись, командир послал пяток пуль в то место, откуда велся огонь и рухнул за ближайшим нагромождением. «Не такой уж профи этот Хаммер, – мелькнула мысль, – раз мы все живы». Но когда он обернулся в сторону Скаута, то понял, что рано обрадовался. Куда делся стукач, Борюсик не заметил. А вот то, что случилось с товарищем, отпечаталось у него в глазах.
Пули, посланные Хаммером, прошили боксерский мешок, подвешенный к потолку. Кожаная обшивка лопнула, выпуская пыльное облако. Оно вмиг накрыло Скаута с головой. Когда пыльный туман рассеялся, Борюсик увидел, что напарник ослеплен. Нет, он не медлил ни секунды, стремясь убраться с линии огня. Ему просто не повезло. Катастрофически. Смертельно. Ослепленный, он дернулся, пытаясь лечь на пол. И в этом неловком движении задел стойку, на которой крепилась штанга. Споткнувшись о ножки тренажера, боец развернулся и навзничь упал на скамью, попав головой на поднятый подголовник. Долю секунды, распятый в нелепой позе, он лежал на скамейке, как приговоренный – под ножом гильотины. Которая не заставила себя долго ждать. Штанга с грузом, стоявшая на приколе долгие годы, как профессиональный киллер, дождалась своего часа. Все произошло быстро и заняло от силы две секунды. Голова Скаута еще опускалась на скамейку, когда сверху ему на горло рухнула слетевшая со штативов тяжелая перекладина штанги. Одной стороной съехала вниз, оглушительно роняя стальные блины. Но было уже поздно. Скаут хрипел, выплескивая изо рта сгустки крови.
– Скаут! – бешено заорал Борюсик.
Он швырнул гранату правее того места, откуда велся огонь, справедливо рассудив, что Хаммер давно поменял позицию. Оглушительно рвануло. Взрывной волной разметало по залу части искореженных тренажеров. С потолка посыпался бетон, серым снегом засыпая все вокруг.