4
В Древней Индии было принято предавать костру врача, не сумевшего излечить самого себя.
Уже стояла на корме, вцепившись ногтями в низкий борт. Всего-то оставалось – перегнуться и с тихим плеском уйти в воду. Буча поднимется нескоро, и в любом случае утопленницу станут искать возле яхты. Ей хватит времени, чтобы отплыть подальше. А потом? Темнота, холод, звезды. И абсолютная свобода. Выстраданная, заточенная на будущее, в котором нет места насилию – ни в моральном, ни тем более в физическом смысле. Там можно будет говорить «нет» столько раз, сколько захочется. Именно эту мысль внушали в интернате учителя, педагоги и гуру – преподаватели средств обольщения, защиты и нападения. Грядущее – это такая скользкая рыба, которую нужно умудриться поймать голыми руками. Теперь, по истечении стольких лет, Адель могла с уверенностью утверждать, что будущее – крайне опасная тварь, затаившаяся в засаде. Одно неверное движение, слово, взгляд, вырвавшееся невпопад дыхание – и беспощадная гадина, воспользовавшись твоим промахом, разорвет тебя на куски.
Наивная. Адель решила, что будущее – это Хаммер. И все, что остается – это выполнить то, о чем просил ее любимый. Пусть и переступив через себя – до рвоты, до кровавой пелены перед глазами. С единственной мыслью, помогающей дышать:
«а потом они жили долго и счастливо». И пусть все вокруг наперебой утверждают, что так не бывает. Они все обычные, а она одна не такая. Особенная и неповторимая. То, чего не получилось у других, у нее обязательно получится.
Туман рассеялся. И за призрачной дымкой, где маячила мечта, оказалась пустота. Что теперь? Адель шумно дышала, вглядываясь в темноту. Звездное небо ее не пугало. Наоборот. Она ясно видела путь, уводящий к свободе. Сигнал получен. Миссия закончена. Адель может уходить… Куда? Или, точнее, к кому? Кто ждет ее на том берегу? Хаммер оказался именно тем человеком, каким она и воспринимала его сначала. Ровно до того времени, пока любовь не ослепила, не лишила возможность трезво оценивать слова и поступки. У Хаммера своя игра. Правила ей ясны не до конца, но в одном можно не сомневаться – там нет места для доверчивой девочки. Обещанной доли ей не видать – но это полбеды. Оценивая все заново, Адель вдруг с угрожающей очевидностью поняла, что Хаммеру будет проще избавиться от нее, чем делиться. Странно, что сия мысль дошла до нее так поздно. Если любви нет, имеет ли смысл рассчитывать на благородство, неизменно вызывавшее у бывшего возлюбленного улыбку? «Сумма слишком хороша, чтобы делить ее на пятерых, верно?», – мысль прозвучала в голове совсем по-хаммеровски. Также цинично.
Мечта, помогавшая держаться на плаву и переносить жесткие ласки Грифона, граничащие с садизмом, разбилась. Адель зажмурилась и затаила дыхание, чтобы удержать крик, рванувшийся из сердца к небесам. Внутри не осталось ничего живого. Все растоптано, изранено и раны кровоточат. Глупая девочка, которую использовал втемную умный и хитрый мужчина. И следом прицепилась мысль, которую она высокомерно никогда не относила к себе. Не она первая, не она последняя.
Можно уходить. Сигнал белый, значит, уходить надо без нюансов. Но… Адель мстительно улыбнулась – настала ее очередь вносить коррективы в операцию. Девушка была твердо уверена в том, что Хаммеру это не понравится.
«Какая прелесть», – почти прошептала она.
Адель открыла глаза, только сейчас ощутив прохладное дыхание ветра, задевшего шею. Она принимает вызов. Отныне она собирается действовать по собственным правилам. У нее есть несколько часов до утра, чтобы убраться с яхты подальше. Что она и сделает. Только напоследок расставит те акценты, которые считает нужным и… Ее отрешенный взгляд остановился на пришвартованном у кормы аквабайке, мирно качавшемся на волнах. Пожалуй, в случае благоприятного исхода предприятия, море не сожмет ее в своих холодных объятиях.
– Адель, прохладно.
Раздался участливый голос и девушка обернулась. Малыш – он постоянно вертелся рядом в последнее время. Когда нужно, и чаще, когда нужды в его присутствии не было.
– Ты как всегда прав, Малыш, – Адель надула губки. – Алекс внизу?
– Давно. Он сегодня много пьет…
– Вижу. Как плохо, – вздохнула девушка.
«Как хорошо!» – подумала она.
– Я к тому, не добавить ли в бар еще пару бутылок виски? Заранее?
– Давай. Я захвачу. Чего туда-сюда мотаться?
Верзила кивнул и исчез. Адель поправила тонкие эластичные шорты и футболку, туго обтягивающую ее внушительные выпуклости. Идеальный костюм для долгого заплыва пусть подождет. Планы изменились.
Малыш появился почти тотчас. Словно секунда без Адели была для него соизмерима с вечностью.
– Спасибо, Малыш, ты такой внимательный, – сказала она и опустила глаза, чтобы дать ему возможность без смущения разглядеть ее прелести с торчащими сосками.
Бросив на прощание воздушный поцелуй, Адель ступила на лестницу, прижимая к себе пару бутылок, хотя необходимости в них не видела. Она думала о том, что делает это последний раз. Что некоторое время спустя она поднимется – тоже в последний раз. И еще. Адель думала о Хаммере и ее разбирал смех. Он обманул ту, кто значилась под грифом «любовь», так кто помешает ему разделаться с теми, кто содержался в файле «дружба»? О, как она бы хотела увидеть глаза высокомерного Рамзеса – жесткого как скала – после того, как тот осознает горькую истину…
Стоп. А что, если кандидат на убывание не только она? Но и все остальные. Рамзес, Егерь, Мамука. Ведь Хаммер так и не объяснил ей толком необходимость замены одной фотки на другую. Да, мужики вполне могли договориться минусовать ее как отработанный вариант и поделить деньги на четверых. А если… На троих? Или на двоих? Или…
Вообще не делить.
Адель легко перевела дыхание, чтобы в камере, смотревшей на нее, вздох выглядел легким. Да. Это похоже на Хаммера. Избавиться от друзей, пустив в расход, чтобы получить все и сразу. Только так думает он. И пусть думает. Никто не мешает ему. До поры.
Все складывалось на редкость удачно. Две команды на аквабайках унеслись в ночь обшаривать пространство. Не то, чтобы Грифона напугал фейерверк. Когда случалось что-то из ряда вон, в его тупой голове срабатывал тумблер «опасность», предусматривающий решительные действия. Сам он мог в то же время напиться вусмерть. Подобное состояние называлось у него «контролировать ситуацию на космическом уровне». Так произошло и на сей раз. На яхте остались трое охранников, капитан, два механика в машинном отделении да пара молоденьких матросиков. Последним хоть из пушки под ухом пали – сочтут дополнением к красочным снам.
В коридоре Адель задержалась, под бдительным оком камеры поправив футболку, сползшую на плечо. Бутылки в ее руках звякнули. Конечно, в идеале можно было воспользоваться и знаменитой розочкой, но… Шум неизбежно привлечет внимание охранника, наверняка не спускавшего с нее глаз на мониторе видеокамеры.
Девушка повернула в гостиную, находящуюся напротив каюты с кроватью, где спал Грифон. По крайней мере, она на это надеялась. В полутьме Адель расставила бутылки на низком столике, включила ночник и села, вытянув вперед босые ноги. Еще пара минут на то, чтобы собраться с мыслями и можно будет проверить, глубок ли сон без пяти минут покойника. Но прежде чем решиться, нужно обзавестись оружием и сделать это так, чтобы выглядело сие действо правдоподобно. Как учили в интернате, нюансы на этом этапе – дело недопустимое.
Адель медленно, словно нехотя, потянулась к тумбочке из красного дерева, инкрустированной золотом и достала вязанье. Единственное развлечение «бедной» девочки – наверное, так думал тот же Малыш. В гостиной камеры не бросались в глаза, но они были, Адель знала это доподлинно. Года три назад, на заре их с Грифоном отношений, девушка выпросила себе невинное развлечение, ссылаясь на то, что с детства «обожает цеплять спицами петельки». На самом деле она терпеть не могла вязать. Ее бесила монотонная работа. Глядя на то, как часами плелась шерстяная паутина, Адель мучилась мыслью – когда же! Ну, когда же можно будет пустить в дело острую стальную спицу с загнутым концом для того, чтобы не соскальзывало вязанье!
И пусть Хаммер рассыпался в многочисленных «до этого не дойдет», обговаривая с ней форс-мажор. Белый фейерверк, говоришь? Иначе – уходим тихо, без шума и пыли? Адель машинально цепляла петли на том, что отдаленно напоминало шарфик, бездумно глядя перед собой. Больше всего ей хотелось запрокинуть голову и рассмеяться в полный голос. Но вместо этого она смотрела сонными глазами на изумрудную шерсть и чутко присушивалась к звукам, доносившимся из приоткрытой в соседнюю каюту двери.
Стояла тишина. И когда девушка совсем уж решилась отложить вязанье, раздался приказ, не терпящий возражений.
– Адель, иди сюда.
Девушка не вздрогнула от неожиданности – на нервы она не жаловалась. Только волна омерзения прокатилась мурашками по спине. Еще один последний раз, с которым она справится. О, теперь она пойдет на это с окрыленной душой.
– Иду, Алекс, – мило потянулась она. – Я думала, ты спишь, папуся!
Адель встала. Отложила вязанье на стол, стараясь, чтобы вышло как можно небрежней. Потом вскинула руки над головой, в секунду избавившись от футболки. Тяжелые груди качнулись, когда она нагнулась, чтобы стянуть с себя шорты, под которыми тоже ничего не было. Если Малыш сейчас смотрит на нее – а он смотрит, она чувствует это, то вряд ли заметит, как она с ворохом белья вытянула из вязанья спицу, тотчас удобно пристроившуюся вдоль предплечья. Гибкой кошечкой девушка скользнула в каюту к Грифону, привставшему на двуспальной кровати. В полутьме пьяный мужчина не обратил внимания на то, как милая куколка чуть оступилась, незаметно опустив стальную спицу на пол.
– Иди сюда, – грубо сказал Грифон. – Сколько можно ждать? На хрена мне нужна такая любовница, которую не дозовешься?
– Папуся, как ты… – капризно начала Адель.