— Ни в чем нельзя быть уверенным полностью, — философски заметил Адлер. И, подумав, добавил. — Пит.
— Прошло уже больше четверти часа, — Крессенштейн почесал нос. — Воспитанные люди не заставляют своих клиентов ждать так долго.
— Так то воспитанные, — Адлер справился почти с половиной своей порции еды. Велик был соблазн отодвинуть от себя тарелку и решить, что насытился достаточно. Но ситуация была такова, что было неизвестно, когда именно придется поесть в следующий раз, так что желудок стоило набить под завязку. Пусть даже и мерзкой распаренной репой, от вкуса которой Адлера уже тошнило. — Нам все равно некуда спешить, так что подождем.
— Кстати, второй выход есть через кухню, — сказал Крессенштейн вполголоса, склонившись к уху Адлера. Тот кивнул, сунул в рот полную ложку репянного месива и принялся остервенело пережевывать.
Дверь трактира заскрипела, впуская еще одного посетителя. Он был высокий, лет, наверное, пятидесяти или около того, очень стройный для своих лет, можно даже сказать, худой. На нем был изрядно побитый жизнью костюм в серую клетку, пиджак которого был явно коротковат своему носителю — из рукавов выбивались грязноватые манжеты бледно-лиловой и явно когда-то дорогой рубашки. Он прищурился, оглядывая зал, поправил кепку и решительно направился к столику Адлера и Гейнца.
— А, вы здесь, — сказал он усаживаясь на свободный стул. — Я боялся, что вы не дождались и ушли. Этот дурак Браги всегда путает время. Гук Хуберт, верно?
Адлер поднял глаза от своей миски и кивнул. Собеседник неожиданно изменился в лице и замер с приоткрытым ртом.
— Шпатц? Что ты здесь делаешь?!
Крамм потушил сигарету и повернулся к Шпатцу.
— Я считаю, что эта затея слишком безрассудна.
— Я внял вашим словам, когда вы говорили, что не следует идти в Зигерверк ночью, герр Крамм, — Шпатц смотрел, как тело Одо перекладывают с телеги на носилки. Голова безжизненно болталась, длинные волосы подметали брусчатку площади. Но сейчас утро. Вряд ли нам что-то угрожает.
— Я надеялся, что ты передумаешь, когда выспишься, герр Шпатц, — Крамм посмотрел на Болдера, который тоже вышел из гостиной на улицу и в настоящий момент стоял столбом у Шпатца за спиной. — У нас недостаточно людей для боевой операции. А местные в случае с этим твоим Зигерверком, как я понимаю, нам не помогут.
— Я уже слышал ваши аргументы, герр Крамм, — Шпатц потер пальцами виски. — И даже признаю, что вы в чем-то правы. Но что вы предлагаете?
— Отправим к Бензелю Ройсеру посыльного и попросим его явиться сюда, — Крамм пожал плечами. — Или можем съездить к Вользе и попросить его обеспечить нам хоть какой-то конвой.
— Вользе вовсе не должен... — Шпатц продолжал спор скорее по инерции. Ему очень хотелось действовать, ворваться к этому Бензелю,взять его за горло и потребовать объяснений, например.
— Не должен, — согласился Крамм. — Но вполне может предоставить нам на несколько часов человек пять с оружием... Для убедительности.
— Никто из местных не заходит на территорию Зигерверка, — сказал Шпатц. — Как тогда он может передать наше послание?
— Ну так пусть не заходит! — Крамм начал ходить из стороны в сторону. — Пусть вежливо постучится, отдаст письмо неорпятному бородачу, охраняющему ворота и попросить передать главному...
Вокруг тела Одо вдруг возникла небольшая сутолока. Шпатц вытянул шею, пытаясь заглянуть за спины и понять, что случилось. Оказалось, что кто-то из горожан заметил, что пальцы одной руки у мертвого парня сжаты в кулак, в котором явно что-то зажато. Путем небольших усилий кулак был разжат, и теперь маленький предмет передавали из рук в руки. Шпатц подошел ближе. Это была пуговица белого металла с силуэтом люфтшиффа.
— Его убил кто-то с флюгплаца! — заявил фермер, который привез тело. — Такие пуговицы там на форме почти у всех, я видел!
— Проклятые солдаты! Когда они появились, у нас все пошло наперекосяк! — рано поседевший дядька стукнул себя кулаком по бедру.
— А я давно говорил, что с ними надо разобраться!
— Сжечь уже этот проклятый флюгплац! На что он нам? Никогда не полезу ни в какой люфтшифф!
— Сжечь!
— Сначала лас порубили, теперь Одо убили!
— Надо разобраться с ними!
— Выгоним их!
— Сжечь! Сжечь!
Буквально за несколько мгновений молчаливое сборище, опечателенное страшной смертью хорошего парня Одо превратилось в беснующееся, галдящее, брызжущее ненавистью и злобой. Управляющий молча стоял в чуть в стороне и не принимал участия в общем шуме. Изредка он бросал виноватые взгляды на Шпатца, а когда крики толпы свернули в сторону «сжечь и разрушить!» осторожно обошел шумящих горожан.
— Герр штамм Фогельзанг, надеюсь, вы не собираетесь вмешиваться? — в тоне Ульфбрауна причудливо смешивался умоляющий и угрожающий тон.
— Я рассчитывал, что вы вмешаетесь, герр Ульфбраун, — сказал Шпатц.
— Но ведь у них есть повод гневаться, герр штамм Фогельзанг... — управляющий опустил глаза.
— По вашей логике, герр пакт Вользе должен был сжечь Шриенхоф, когда обнаружил первого убитого рабочего? — Шпатц посмотрел на Крамма.
К толпе присоединилось еще несколько человек. Хозяин телеги громко вещал, размахивая руками, припоминая, какие неприятности свалились на город с тех пор, как рядом началось строительство флюгплаца. Кое-кто из толпы уже начал бросать недобрые взгляды в сторону Шпатца. Действительно, чтобы разобраться с флюгплацем, надо еще часа полтора идти по лесной дороге, а вот тут на площади имеется живой и настоящий представитель Вейсланда, один из тех, кто прислал в их обожаемый лес строителей и нарушил мирный покой маленького городка.
— Герр Шпатц, думаю, нам лучше вернуться в гостиную, — Крамм тронул Шпатца за плечо. Но было поздно. Толпа жителей Шриенхофа обтекла лежащее на носилках мертвое тело Одо и стала угрожающе надвигаться на Шпатца. Болдер перестал стоять безжизненным истуканом сделал шаг вперед и положил руку на открытую кобуру. Телохранитель переместился вправо.
— Что вы такое затеяли! — управляющий примирительно поднял ладони, но его голос потонул в бессмысленных выкриках. Шпатц повернулся так, чтобы за его спиной был могучий ствол дуба, но за оружие пока решил все же не браться.
— Я призываю вас успокоиться! — сказал он громко. Потом подумал, что это не самое хорошее начало речи, но ничего другого в его голову не пришло. — Я обещаю, что обязательно разберусь с тем, кто убил вашего Одо, и виновный понесет наказание по закону!
— Засунь себе свой вейсландский закон в зад, вервант! — выкрикнул кто-то. — Вас сюда никто не звал!
— Да, никто не звал! — поддержали сразу несколько голосов.
— Убирайтесь вместе с вашим флюгплацем!
Они остановились в нескольких шагах, на ницах — неподдельная злоба. Некоторые махали в сторону Шпатца сжатыми кулаками, но пока что грозный вид вооруженных телохранителей сдерживал толпу от нападения. Шпатц почувствовал беспомощность. Пока беснующийся народ в таком настроении, можно было оставить идею взывать к разуму. Стрелять же по людям он был не готов. Он посмотрел на Крамма, тот уже держал руку на пистолете. Болдер и громила свое оружие уже выхватили, но пока направили стволы вверх, а не на людей. Управляющий... Шпатц огляделся, ища Ульфбрауна, но тот уже куда-то скрылся.
— Проклятье, — прошептал Шпатц. До двери гостиницы было не меньше десяти метров, если попытаться отступить, то агрессивно настроенная толпа бросится вперед, телохранителям придется стрелять, будут жертвы, а после этого нужно будет действительно убираться из Шриенхофа и надеяться, что с переселенцами, которые вот-вот прибудут, ничего не случится, а управляющий справится и без него. Впрочем, он и так бы без него справился, достаточно было всего лишь направить ему соответствующее распоряжение, не подкрепляя его новоявленным вервантом, неожиданно превратившим тихий окраинный городок в гудящее осиное гнездо, полное ненависти и агрессии.
Хлопнула дверь гостиницы и немедленно раздался выстрел, а за ним сразу же второй. На Эйхенплац воцарилось молчание. Все повернулись в сторону стоявшего на крыльце Блазе. В руках он сжимал старенькую охотничью двустволку.
— Вы совсем обезумели уже, придурки! — заорал он. — Вы что это тут устроили?! Вы герра Фогельзанга задумали на нашем дубе повесить что ли?! Он у вас виноват в том, что у Барни корова сдохла, а от Мейца жена сбежала?! Эй ты, Хасли! Ты что ли тут заводила?
— Клос из-за него теперь лежит бревном! — фермер махнул сжатым кулаком.
— А то ты не знаешь, что парень и так, и так был не жилец! — Блазе повел ружьем над головами толпы. Оно уже было разряжено, конечно, но все равно жест выглядел угрожающе.
— Они убили Одо! — выкрикнул молодой парень в кожаном жилете, вооруженный лопатой.
— Ты что ли видел, как он Одо убивал, молокосос? Остынь! Искать убийца — работа полицая! А твоя — овец трахать, пока отец не видит!
В толпе засмеялись. Обстановка отчетливо разрядилась. Телохранитель опустил оружие, но убирать его в кобуру не торопился.
— И Одо на земле бросили! — толстяк Блазе стал осторожно спускаться по ступенькам. — Давайте уже, займитесь делом! Устроили тут!
Агрессивный пыл толпы рассеялся так же быстро, как и вспыхнул. Блазе, тяжело переваливаясь, подошел к Шпатцу.
— Герр штамм Фогельзанг, вы не держите на них обиды только, — он несколько раз мелко поклонился, убирая ружье за спину. — Дураки. Болваны. Одо был хорошим парнем, вот они и озверели...
— Спасибо, герр Блазе, — Шпатц облегченно перевел дух. — Кажется, вы спасли нам жизнь.
— Да что там... — хозяин гостиницы потупил взгляд. — Лучше давайте вернемся в гостиную, вы не успели позавтракать.
Лисбет листала альбом с фотографиями и газетными вырезками. Шпатц смотрел на ее сосредоточенное лицо и старался ни о чем не думать. Он не собирался воевать с целым городом, пусть даже таким маленьким. Он вообще не собирался воевать. Он просто хотел выполнить свою работу, и даже вроде в самом начале весьма преуспел, но в какой-то момент все пошло наперекосяк. Мысленно представил себе строгое лицо супруги управляющего, которая укоризненно качает головой и говорит: «А я предупреждала тебя, чтобы ты уезжал отсюда, вервант!»